Грязные игры

– Вас что-то беспокоит, Грифф?

– Почему именно я? – он повернулся к супружеской паре.

– Я уже объяснил, – ответил Спикмен.

– Вокруг полно светловолосых и голубоглазых парней.

– Но ни у кого нет таких генов. У вас есть все, что мы могли бы желать для своего ребенка. Сила, удивительная выносливость, скорость, ловкость и даже превосходное зрение и сверхъестественная координация. Статьи о вас публиковались не только в спортивных, но и в медицинских журналах – о том, что вы совершенный образец мужского тела.

Грифф вспомнил статьи, написанные тренерами и специалистами по спортивной медицине, один из которых даже назвал его «биологическим шедевром». Ему досталось за это в раздевалке, когда товарищи по команде подтрунивали над его так называемым совершенством, выдумывая самые жестокие способы его проверки. Другое дело, в постели с девчонками. Они действительно кайфовали от его «шедевра».

Но он также вспомнил язвительные редакционные статьи после того, как он совершил «грехопадение». Его проклинали не только за совершенное преступление, но и за то, что он не смог правильно распорядиться тем, что ему было дано Богом.

Дано Богом– эту фразу он помнил хорошо.

Люди, которые им восхищались, вряд ли бы продолжали считать его совершенством, если бы узнали, кто его зачал. Если бы мистер и миссис Спикмен видели его родителей, у них тоже возникли бы сомнения. Захотели бы они, чтобы в жилах их ребенка текла кровь его отца и матери?

– Вы ничего не знаете о моем происхождении. Может, мне просто повезло получить несколько генов, которые случайно сложились в нужном порядке. Может, другая их комбинация обеспечит ребенку дурные наклонности.

– Такая вероятность существует всегда, независимо от того, кто будет донором спермы, даже я сам, – сказал Спикмен. – Почему вы пытаетесь отговорить нас, Грифф?

– Я не пытаюсь.

Хотя до определенной степени Спикмен был прав. Грифф пять лет провел в тюрьме, размышляя о неверном выборе, который он сделал. Если он чему и научился за это время, так это не бросаться в воду, пока точно не узнает глубину.

– Я просто не хочу увязнуть во всем этом, чтобы вы не обвинили меня, если что-то пойдет не так.

– А что может пойти не так? – спросила Лаура.

– Вы, наверное, не очень опытны в таких делах, да? – Он усмехнулся. – Поверьте мне, может случиться все, что угодно. А что, если я подделаю медицинское заключение?

– Вы хотите сказать, что у вас может оказаться низкий уровень сперматозоидов? – спросил Спикмен.

Грифф кивнул.

– У вас есть причина для такого предположения?

– Нет. Но я не знаю. Просто спрашиваю. А вдруг?

– Мы надеемся, что вы не станете подделывать справку. – Спикмен сделал паузу, а потом добавил: – Думаю, у вас остатки тюремной паранойи.

– Вы чертовски правы.

В комнате повисло тяжелое молчание. Спикмен потер подбородок, как будто подыскивал нужные слова.

– Раз уж мы затронули эту тему, давайте поговорим о вашем тюремном заключении.

– А что такое? – Грифф поднял голову.

– Должен признаться, что оно сыграло свою роль в том, что я выбрал именно вас.

Грифф удивленно вскинул брови.

– Хотите сказать, что дело не только в моем физическом совершенстве?

– Вы обманули свою команду, лигу и болельщиков. – Спикмен будто бы рассуждал вслух. – Вы стали персоной нон-грата, Грифф. Боюсь, теперь вы будете объектом для оскорблений.

– До сих пор у меня не было никаких конфликтов.

– Прошло еще очень мало времени, – сказала Лаура.

Их рассудительный тон раздражал его.

– Я не собираюсь завоевывать себе популярность, понятно? Я сжульничал и нарушил закон. И наказан за преступление. Все это в прошлом.

– Но еще остался букмекер, который умер, – Лаура по-прежнему говорила спокойно.

Грифф ждал, когда всплывет эта тема. Если у них хоть немного варят котелки – а по всему было видно, что это так, – они обязательно должны были спросить о Бэнди. Странно только, что эту деликатную тему затронула жена.

– Билл Бэнди не умер, миссис Спикмен. Его убили.

– И в этом подозревали вас.

– Меня допрашивали.

– Вас арестовали.

– Но не предъявили обвинения.

– Никому не предъявили.

– И что?

– Убийство осталось нераскрытым.

– Это не моя проблема.

– Надеюсь, не ваша.

– Какого черта…

– Это сделали вы?

– Нет!

Быстрая перестрелка сменилась напряженным молчанием, прерывать которое Грифф не собирался. Он уже сказал все, что должен был. Он не убивал Билла Бэнди. И точка. Конец.

– Тем не менее, – тихим и примирительным голосом гробовщика заговорил Спикмен, – тень подозрения пала на вас, Грифф. Вас в конце концов отпустили в связи с недостатком доказательств, но это не может служить вам стопроцентным оправданием.

– Послушайте, если вы думаете, что я убил Бэнди, то какого черта я здесь делаю? – В Гриффе просыпалась злость. – Почему вы хотите, чтобы я стал отцом вашего ребенка?

– Мы не думаем, что вы совершили убийство, – сказал Спикмен. – Мы даже в этом уверены.

Грифф перевел сердитый взгляд на Лауру, пытаясь понять, разделяет ли она убежденность мужа в его невиновности. Выражение ее лица оставалось бесстрастным, не обвиняющим, но и, черт побери, не оправдывающим.

Тогда почему она нанимает его, чтобы он переспал с ней? Нужно ли ему это оскорбление?

К сожалению, нужно. Ему нужны деньги. Он должен снова встать на ноги, а шестьсот тысяч баксов – неплохой старт. Черт с ними, с ней, если она думает, что это он укокошил Бэнди. В любом случае их это не очень беспокоит, иначе его бы здесь не было. Они не только чокнутые, но еще и лицемеры.

– Убийство Бэнди, а также федеральные преступления, за которые вы были осуждены, поставили против вашего имени черную метку, Грифф, – сказал Спикмен.

– Я это знаю.

– Поэтому каковы шансы, что кто-то здесь возьмет вас на работу? Велика ли возможность, что кто-то наймет вас даже за меньшую сумму, чем предлагаем мы с Лаурой?

Ответ был очевиден, и Грифф решил не тратить на него слова.

– Ваши перспективы туманны. Вы не можете играть в футбол. Вы не можете работать тренером. Вы не можете говорить или писать о футболе, потому что ни одно из средств массовой информации не передаст ни одного вашего слова. Вы признали, что вам пришлось продать все свое имущество, чтобы рассчитаться с долгами, и это значит, что у вас ничего не осталось даже на черный день.

Похоже, Спикмен получал удовольствие, перечисляя его несчастья. Возможно, подумал Грифф, ему следует дать отпор. Посмотрим, кто выйдет победителем.

– Я зарабатывал в «Ковбоях» три миллиона в год, плюс реклама, – сухо сказал он. – Все имели с этого неплохой куш, начиная с моего агента и заканчивая налоговой службой, но все, что у меня оставалось, я тратил, получая от этого огромное удовольствие. Так что вы хотите сказать?

– Я хочу сказать, что у вас, похоже, нет таланта бизнесмена – в противном случае вы по-другому распорядились бы своим доходом. Кроме того, мне кажется, вы плохой вор, потому что позволили себя поймать.

– Мне расставили ловушку. И я попался в нее.

– Тем не менее… – Спикмен немного помолчал, а затем продолжил: – Я не пытаюсь вас оскорбить, Грифф.

– Неужели?

Спикмен не обратил внимания на его язвительный тон.

– Вы спрашивали, почему наш выбор пал на вас.

– Я уже почти забыл о своем вопросе.

– Он требовал подробных объяснений. И я хотел быть абсолютно откровенным относительно причин, заставивших нас сделать это предложение именно вам. Во-первых, у вас подходящий генотип для будущего ребенка. Во-вторых, по причинам, которые только что обсуждались, вы отчаянно нуждаетесь в деньгах, которые мы вам предлагаем. И в-третьих, вы абсолютно одиноки. У вас нет семьи, настоящих друзей, привязанностей, ни одного человека, на кого вы могли бы рассчитывать, и это с нашей точки зрения огромное преимущество. Мы уже подчеркивали конфиденциальность нашего договора. Только мы трое будем знать, что не я отец ребенка, зачатого Лаурой.