Год зеро

Скрепя сердце Натан Ли заставил себя обратить внимание на золото. Оно блестело в свете фар — тусклое сияние на бесцветных мумиях. Массивные браслеты, серьги и колье из золота. Он долго гнал от себя мысли о том, что целое состояние само шло ему в руки. Но ведь в конце концов он достигнет цивилизации, и тогда ему понадобятся деньги. Он больше никогда не станет полагаться на людскую доброту. Мир стоит не на ней.

Натан Ли склонялся над телами с ножом и кусачками. Именно так расправляются с мертвецами шакалы и хищные птицы, с ворчанием обдирая то, что не желает отдавать кость. Оказавшись там, куда не доходил свет фар грузовика, он вышел из боя: рюкзак распирало от трофеев.

Неторопливо развернувшись на 180 градусов, Натан Ли оставил за спиной страшное поле. В ту ночь он преодолел большее расстояние, чем за весь последний месяц. Он достиг Шигаце, и перед ним раскинулся бескрайний некрополь: трупы лежали повсюду. Огромный монастырь замысловатой архитектуры надгробием возвышался над городом. Он решил не останавливаться. Здесь ему ничего не было нужно. На окраине он проехал мимо заправочной станции — та была взорвана.

Дорога разветвлялась к северу и вновь становилась грунтовой. До того как стемнело, Натан Ли проделал еще двести километров, а потом развел костер, заварил чаю и проспал пару часов. В последующие дни он миновал еще несколько «полей смерти». Будто отдаленные островки, возникали впереди одинокие автомобили, но вблизи выяснялось, что почти все они изуродованы взрывами, сожжены или изрешечены пулями. Китайцы уничтожали все, что двигалось.

День за днем Натан Ли колесил по пустым дорогам. Проезжал озера с зеркальной гладью вод, горы, облитые светом, молитвенные флажки или тонкие шесты посреди пустыни. Мир вокруг будто ширился, принимая угрожающие размеры. А сам он с каждым днем чувствовал себя все меньше и незначительней. Как-то он зашел в монастырь: молитвенный зал был полон сидящими аккуратными рядами скелетами в монашеских одеяниях. В другой раз он обнаружил табун диких лошадей, по-видимому загнанный летчиком и умерщвленный газом из оранжевого цилиндра.

Он въехал в Монголию, притормозив у заброшенной пограничной станции, чтобы поставить штамп — очередную визу на память в свою книгу. По ночам он видел, как стремительно проносятся по звездному небу ракеты. Даже перед концом цивилизации великие империи опустошали свои арсеналы, чтобы свести старые счеты. Натан Ли был счастлив, что он сейчас на ничейной земле.

В конце декабря его грузовик увяз в дюне красного зыбучего песка. Убив целый день на попытки откопать машину, он сдался и возобновил путешествие на велосипеде, но вскоре обнаружил новехонький «лендровер», дожидавшийся его по ту сторону дюны. Он вернул к жизни двигатель джипа после того, как снял аккумулятор с грузовика, отволок по песку и «прикурил» от него с помощью проводов. На второй и третий день Натан Ли курсировал между машинами, перегружая топливо, продукты и снаряжение в новое транспортное средство. Ко времени последнего рейда дюна почти целиком поглотила старый грузовик.

«Лендровер» не только доказал, что он быстрее и подвижнее грузовика, но и породил новый прецедент. Натан Ли перестал беречь «рабочую скотинку» — выжимал из техники все соки и, не колеблясь, менял машины: еще один «лендровер», микроавтобус, затем опять грузовик. Шли недели, и он все больше чувствовал себя потерянным, хотя это было не совсем так. И неважно даже, что карта Бартоломью стала бесполезной. У него имелись компас и путевой журнал: направление движения и прошлое.

Должно быть, уже где-то в Сибири он подъехал к мосту в сгущающихся сумерках. Единственным предупреждением об опасности мог послужить для него автомобиль, лежащий на крыше, как перевернутая черепаха. Что-то его опрокинуло. Мины, подумал он, и ударил по тормозам. Мгновение спустя лобовое стекло треснуло: с другого берега прилетела пуля снайпера.

Натан Ли выполз со стороны пассажирского места, прихватив только свою книгу и мешок с золотом. Он отсиделся в болоте до самой темноты, затем подполз к реке. Вдоль берегов тянулась кромка льда. Бросая веточки в воду, Натан Ли определил, в какую сторону бежит река, и решил пробираться вдоль берега по течению. Он понятия не имел, как называется эта река. Но она непременно выведет его к морю.

9

ВНЕУРОЧНОЕ ВРЕМЯ

Лос-Аламос.

Январь

Голдинг явилась без доклада посреди ночи. Два месяца минуло с того дня, как она приходила повидаться с Мирандой. Тянуть дольше было нельзя. «Альфа» стала неуправляемой. В лаборатории и на проекте в целом необходима смена руководства: Кавендиш должен уйти.

Она шла по коридору, катя за собой свой маленький кислородный прибор, как игрушечного зверька на колесиках. В такие моменты она с грустью вспоминала своего мужа Виктора. Элис страдала, что привлекает ненужное внимание, чувствовала себя ранимой и старой из-за вставленных в нос и свисающих с ушей трубочек. Сегодня ночью она хотела «употребить власть». В последнее время врачи не одобряли ее путешествий, в особенности морских. «Лос-Аламос в один прекрасный день схватит вас за горло», — твердили они. Но дело требовало ее вмешательства. И Элис шла в битву, потрясая пластиковыми трубочками и транспортируя воздух для дыхания, в одиночку, на свой страх и риск.

Ни один из членов правления не знал о ее приходе. Простое большинство могло остановить ее, но все были в смятении и полном разброде, а университеты — фактически на военном положении, находясь на грани закрытия по всей стране. Родители забирали детей из школ всех уровней. Учителя давали уроки по локальной компьютерной сети, если вообще продолжали занятия. Страх пожирал знания именно тогда, когда они были нужны, как воздух. Казалось, никто не наблюдает за Кавендишем. Ни одна живая душа, кроме нее.

Ей следовало уволить Кавендиша — телефонным звонком, заказным письмом или вызвав к себе. Но приспешникам Кавендиша необходимо преподать урок именно здесь, на его территории. И дело не только в лаборатории «Альфа». Лос-Аламос с азартом окунулся в исследования по проекту управления данными биологических наук «Биофаст», и оттого весь комплекс стремительно выходил из-под контроля. Недовольные этим новым направлением или возражавшие против утраты этических критериев в науке в массовом порядке покинули лабораторию, предоставив ренегатам полную свободу действий.

Лучший момент для Кавендиша, чем разразившаяся пандемия Корфу, было трудно представить. Паника, вызванная распространением загадочной инфекции, подорвала структуру общества. Европа, пребывавшая в состоянии глубокого шока, все больше дезинтегрировалась. Африка была мертва. Официальные лица в Вашингтоне требовали вакцины или, как минимум, генетического «бомбоубежища» для американцев. Кавендиш предложил себя в качестве героя дня. Пообещал луну с неба. Степень доверия к нему была кратна неправдоподобности его проекта. Созданный им клон человека, все еще считающийся строго секретным, но регулярно демонстрируемый заезжим высокопоставленным персонам, являлся ходящим и говорящим подтверждением дарования и дерзости Кавендиша. «Слава богу, он самонадеян», — подумала Элис. Он украл идею Миранды, спихнул ее с дороги, но это даже к лучшему. Миранду еще можно было уберечь.

Несмотря на все усилия Голдинг обуздать или полностью блокировать расходы Кавендиша, деньги ему продолжали поступать… пока еще существовало такое понятие, как деньги. Был период, когда он безудержно расточал средства на закупки, — его среднемесячные расходы конкурировали с затратами на великие проекты: исследования интерферона для борьбы со СПИДом, полеты «Аполлонов» в космос, исследования и разработки по программе «Звездные войны». Потолка для его издержек практически не было, поскольку технически деньги прекратили свое существование. Каким-то образом он убедил власти придать статус «черного проекта» [35]этой охоте на вирус. Это означало доступ к капиталам дискреционных счетов, на которые дотошные бухгалтеры Конгресса никогда не положат глаз. Мстительность, с которой он тратил, граничила с демонстративным презрением. Парадоксально, но такие расходы лишь укрепили его репутацию Хозяина.

35

Сверхсекретная программа. Термин используется в Министерстве обороны США. (Прим. перев.)