Демоны Антарктоса

Несколько приземистых деревьев, росших неподалеку от лагеря, начали цвести. Казалось, в лепестках пульсирует алая кровь — как у просвечивающих на солнце роз. По лазурному небу плыли белые, словно вылепленные из ваты, облака. «Уж не перенесся ли я в рай?» — спрашивал себя Меррилл. Правда, в эдемском саду вряд ли летало столь огромное количество кровососущих насекомых. Впрочем, если бы их не было, в прежнее время сюда толпами повалили бы туристы и здесь мгновенно появились бы курорты и тематические парки. Уникальные деревья срубили бы, новые виды растений уничтожили, а на берегу насыпали бы свежий песок. И все ради чего? Чтобы создать антарктический Диснейленд? Поставить аттракцион «Русские горки»? Подобные развлечения и стремление пощекотать себе нервы не делают чести представителям гомо сапиенс.

«Тем больше причин продолжать работу» — сказал себе Меррилл.

Он возвращался к стене, заросшей густым пурпурным мхом, несколько раз и посылал Везувия на поиски костей. Отходить далеко от ямы не приходилось, и доктор надеялся, что тело несчастного гиганта не потревожил поток льда. Они нашли плечевую кость, несколько пястных и лучевую — все от левой руки. Меррилл, изучая останки под увеличительным стеклом, обнаружил едва заметную линию перелома посередине лучевой кости — она срослась прекрасно. Самой серьезной и эффектной находкой стала нижняя челюсть. Справа целиком сохранились пять зубов. Два задних были кривыми коренными, обычного вида, а три соседних — острыми, точно специально заточенными. Но никаких признаков искусственного повреждения эмали доктор не нашел. Они выросли такими. Громадный человек мог срывать мясо с костей так же легко, как лев.

Однако Мерриллу и Везувию предстояло откопать остальные части скелета. Доктору хотелось узнать, являлся ли этот мужчина отклонением от нормы или существовали и другие, такие же, как он. Вне всякого сомнения, он был великаном, как библейский Голиаф. Судя по размерам бедренной кости, его рост достигал по меньшей мере двенадцати футов — на три фута выше самого высокого человека, известного истории. Для подобных гигантов, страдавших ранним артритом и другими болезнями суставов, любая физическая деятельность представляла серьезную проблему, не говоря уже об усилиях, которые требовались для строительства стены.

Мерриллу пришло в голову, что человек, чей скелет он нашел, мог быть королем или даже живой святыней. Если он отличался от всех остальных и с трудом передвигался, ему, вероятно, поклонялись как божеству и всюду носили на руках. В таком случае почему его оставили умирать? Катастрофа? А может, великан наблюдал за строительством стены несколько тысяч лет назад, когда континент замерз?

Меррилл потер виски. Он встал, отвернулся от разложенных на столе костей и потянулся. У него начала болеть голова, что случалось редко, если только он не забывал надеть очки. Но сейчас доктор был в очках. Он снял их, оставил на столе и вышел из палатки.

Возле нее в странной позе лежал Везувий. Его язык вывалился из пасти.

— Везувий! — позвал Меррилл, но пес не пошевелился.

Доктор опустился на колени и положил руку на грудь собаки. Везувий дышал медленно, с трудом. В этот момент у самого Меррилла больно перехватило дыхание. Вот в чем дело — на растущих повсюду высоких деревьях, у которых не было нижних ветвей, раскрылись цветы, и в воздухе клубились облака желтой пыльцы.

«У бедного Везувия приступ аллергии», — сообразил Меррилл и, обхватив могучее тело пса, потащил его в палатку, где пыльца до них не добралась бы. Но закашлялся и едва не задохнулся от мучительных спазмов, сжимавших горло. С каждым шагом перед глазами у него вспыхивали мириады пляшущих огней; почти ослепший, он доволок собаку до входа в палатку, и они вместе повалились на пол без сознания.

Когда Меррилл пришел в себя, вокруг уже царил полумрак. Должно быть, наступил вечер. Он посмотрел на Везувия.

— Эй, приятель, — позвал он пса.

Пес заморгал, подполз к хозяину и принялся оглушительно колотить хвостом по полу. Меррилл, поморщившись, приподнял голову. Она еще кружилась, но с легкими все было в порядке, он мог свободно дышать.

Вдруг ньюфаундленд дернулся, словно его ударило током, вскочил и навострил уши.

— Что такое, Везувий?

Пес зарычал, выразив беспокойство. Меррилл нахмурился. Только пылесос вызывал у собаки такой страх.

Доктор выглянул наружу. Перемены были налицо. Деревья стали в два раза выше, а их вершины покрылись овальными листьями, которые образовывали почти непроницаемый полог. Сквозь него кое-где пробивались тонкие лучики солнца. Неужели стволы так вымахали за день или Меррилл был без сознания больше суток? Он не мог узнать это наверняка, но ворчание в желудке подсказывало, что времени минуло немало.

Красные лепестки опали, засыпав землю ярким ковром, который мог бы украсить лучшие церемонии Голливуда. Везувий вылез из палатки, потянул носом и стал чихать. Он все еще нервничал. Воздух был напоен густыми ароматами. Меррилл слышал журчание ручья неподалеку, но уже не мог его разглядеть. Да и скалы, окружавшие долину, исчезли под густыми кронами.

Тут Везувий что-то учуял, и его шерсть встала дыбом. Таким Меррилл его еще не видел. Инстинкты, доставшиеся псу в наследство от общих с волками предков, предупредили его об опасности. Но что им грозит? Меррилл огляделся по сторонам. Он ничего не слышал, ничего не видел и не улавливал никаких новых запахов.

Неожиданно в джунглях раздалось глухое квохтанье — словно большое животное подражало голосу птицы. И тут Меррилл понял, почему волновался Везувий. Какое-то существо пряталось в зарослях ярдах в двадцати. Доктор почувствовал на себе его изучающий взгляд. Оно не могло быть слишком крупным, поскольку его полностью скрывали кусты, но Меррилл знал, что самые грозные хищники берут не ростом.

Учитывая обстоятельства, все живые существа, очнувшиеся после спячки, должны быть невероятно голодны. Что может быть опаснее, чем приближаться к гризли, проснувшемуся после долгой зимы? А существа, населявшие Антарктиду, спали тысячи лет. Тут даже завзятые вегетарианцы попытаются сожрать все, что попадется им на глаза. Получалось, что им с Везувием, двум откормленным млекопитающим, грозит серьезная опасность.

Пес яростно залаял. Меррилл напрягся, не зная, чего ожидать. Внезапно диковинное существо, издавая громкие птичьи крики, выпрыгнуло из кустов и помчалось прочь.

Меррилл вздохнул с облегчением и погладил собаку.

— Я знал, что не зря взял тебя с собой.

Глава 18

Те трое, что шли по следам Мирабель, были прекрасно подготовлены к новым условиям. Они передвигались на снегоходах, каждый из которых тащил за собой трейлер на лыжах, заполненный всем необходимым для выживания. Среди этого скарба нашлось несколько фонариков, работающих от батареек, и церковь залило тускло-желтое сияние, осеняя лица замерзших прихожан теплой аурой жизни. Затем появилась печь на пропане, достаточно большая для двух кастрюль с суповой смесью. Обычно Уитни относилась к такой еде без особого энтузиазма, но горячее есть горячее, к тому же она ужасно проголодалась. А когда Райт достал из рюкзака четыре портативных пропановых обогревателя и запасные баллоны, рассчитанные на много дней, Уитни радостно рассмеялась. Это было настоящее богатство! После приятного знакомства все четверо с максимальными удобствами устроились на ночлег, чтобы утром отправиться на юг.

Латиноамериканец, которого звали Виктор Круз, служил подрывником в корпусе морской пехоты США. Он был красивый мужчина — резко очерченные скулы, роскошные черные волосы, блестящие карие глаза — и прекрасно знал об этом. От него исходили уверенность и ощущение силы. «Прямо герой романа», — фыркнула про себя Уитни. Он постоянно проверял и перепроверял припасы, желая убедиться, что маленький отряд ни в чем не будет нуждаться по дороге домой. Где находился дом, девушке не сказали.

Все трое почему-то молчали о том, что произошло с миром. Видно, пытались оценить Уитни — вдруг правда о действительности выведет ее из равновесия и это значительно усложнит их миссию? Странные люди. Она провела столько ночей в слезах, оплакивая смерть родных и друзей. Она знала, что миллионы людей погибли. Что может быть хуже? Поэтому Уитни с полным основанием считала: после всего этого ее вряд ли удастся слишком сильно ошеломить.