Дневник ангела-хранителя

Они долго лежали в постели, обнявшись, молча сплетая и расплетая пальцы, как делали годы назад на убогом чердаке Тоби в Уэст-Виллидже.

— Сколько сейчас времени? — Тоби перегнулся через Марго, чтобы посмотреть на свои часы.

— Одиннадцать. А что?

Он вскочил и накинул рубашку.

— Куда ты? — садясь, спросила она. — Скажи мне, что ты не собираешься домой.

— Я собираюсь домой. — Тоби ринулся вперед и поцеловал ее в лоб. — Но я скоро вернусь.

— Зачем тебе домой?

— Мой мобильник, — сказал он. — Что, если один из следователей позвонит насчет Тео? У них нет никакого способа связаться со мной здесь. — Тоби посмотрел на нее, обнимающую подушку. — Я недолго, — улыбнулся он. Потом поколебался и очень серьезно посмотрел на нее.

И я увидела, впервые за много-много лет, как вокруг него формируется лед. Его страх.

— Ты будешь ждать меня?

— Тобес, — засмеялась Марго, — куда же я денусь?

Он пристально смотрел на нее.

— Да, — ответила она. — Я буду ждать.

И с этим он ушел.

Я подумала: «Вот почему я совершенно не помню, как умерла. Потому что где-то к концу моей жизни дорога разветвилась. Я выбрала одну тропу, а Марго — другую».

Эти две тропы почему-то имели взаимосвязь, которую я не видела. Они сплетались, чтобы привести меня к концу. А то, что я видела теперь, — это тропу, способную привести к новой жизни с Тоби, к браку, который и в самом деле на сей раз мог удаться, и мне не хотелось, чтобы эта тропа закончилась.

И поэтому, когда в моих крыльях появилось послание: позволь свершиться, позволь свершиться,я не смогла.

Стук в дверь. Я подпрыгнула.

— Обслуживание номеров, мэм, — сказали за дверью.

Когда Марго открыла дверь, я была наготове. Молодой человек, стоящий перед Марго с подносом еды, посмотрел на нее, потом поставил поднос на постель и вышел, не ожидая чаевых.

Я наблюдала, как Марго прыгнула в душ. Потом я проверила, нет ли в коридоре отеля демонов. Грогор где-то притаился. Я чувствовала это.

Вернувшись в свою квартиру, Тоби нашел записку, подсунутую под дверь. Он чуть было ее не заметил. Вытащив из кухонного стола мобильник и зарядку, он поплескал себе на щеки лосьоном, потом проверил зубы, схватил чистую одежду и приготовился вернуться к Марго. Но потом увидел это.

Белый конверт. Без имени, без адреса. Он вскрыл его. Белая смятая страница с детским почерком. В записке говорилось:

Сэр!

Я пишу, чтобы выразить сожаление о Вашем сыне. Я — та девушка, о которой он рассказал репортерам. По причинам, которые я не могу объяснить, я не хочу быть опознанной. Я зайду к Вам снова, и мы сможем это обговорить, но я не хочу посылать невинного человека в тюрьму.

То, что говорит Ваш сын, — правда.

Тоби ринулся в коридор.

Старая миссис О'Коннор из квартиры напротив возвращалась со своей ежевечерней прогулки. Взволнованный Тоби схватил ее и нетерпеливо спросил:

— Миссис О'Коннор, вы видели кого-нибудь, выходящего из моей квартиры этим вечером?

— Э-э, нет, милый, не думаю… — ответила она.

Тоби ринулся к следующей двери и забарабанил в нее. Спустя несколько минут дверь открылась. В квартире орала музыка. В дверях стоял пьяный парнишка-китаец.

— Счастливый Новый год, старик!

Расспрашивать не было смысла. Тони побежал обратно в свою квартиру. Схватил трясущимися руками письмо и несколько раз его перечитал.

Потом набрал «911» и стал молиться, чтобы Марго сдержала слово. Чтобы она ждала.

Именно этим она и занималась. Она съела запеченную с абрикосами утку, рис с имбирем и выпила полбутылки здешнего «особенного» вина.

Она подумала о том, что будет делать дальше. О том, что хочет, чтобы случилось дальше. И вернулась к мечте, которая была у нее много лет назад: дом с белым забором, Тоби, пишущий книги, Тео, свободный человек. Может, все это находилось в пределах досягаемости.

Но у меня уже ум заходил за разум, потому что я наблюдала, как она мечтает и влюбляется вновь, наблюдала, как ее тело озаряется сиянием надежды, как свет вокруг ее сердца, дремавший все эти годы, теперь пульсирует и расширяется, словно белый, слепящий эллипс… А послание, пришедшее ко мне, гласило: Позволь свершиться. Позволь свершиться.Я была в отчаянии, потому что помнила то, что видела сразу после своей смерти: мое тело, лежащее на этой кровати, на этих простынях, лицом вниз, в собственной крови.

Никого не впускай,велела я Марго. Это Тоби меня убил? Это был Тоби? Или Кит? Валита? Соня? Я спела Песнь Душ. Убирайся! Убирайся отсюда! — велела я Марго. Я была уверена: кто бы ни вошел в эту дверь, он ее убьет. В конце концов я сказала Марго, чтобы она подошла к окну и полюбовалась на праздник. Это китайский Новый год. Год Змеи. У них даже есть воздушные украшения в виде змеи. И фейерверки. Вообще-то хорошо бы спуститься вниз и посмотреть. Проверить, как там.

Марго взяла бокал с остатками вина и подошла к окну, посмотрела вниз. Прямо под ней была толпа. Парад прокладывал извилистый путь через парк. Фейерверки трещали в небе, заглушая редкие звуки праздничных выстрелов.

Марго распахнула окно и оглянулась на часы рядом с кроватью. Почти полночь. О, Тоби, — подумала она. — Почему тебя здесь нет, чтобы ты тоже это увидел?Я велела ей запереть дверь. Но она засмеялась и начисто выкинула эту мысль из головы.

А потом — полночь.

Бой часов отдается эхом из колонок внизу. Один…Марго прижимает ладони к подоконнику, глядя вниз. Два…Тоби сдается, перестает ждать такси и трусцой бежит к отелю. Три…Я смотрю на голубой камень, висящий у меня на шее. Что, как сказали, было на мне, когда нашли мое тело? Кашмирский сапфир? Четыре…Марго берет куртку Тоби и накидывает ее на плечи, чтобы прикрыться от холода. Пять…В парке внизу кто-то радостно кричит и стреляет из пистолета в небо. Шесть…Я вижу ее. Я вижу пулю, летящую наобум в темноте. Я вижу ее так же, как вы увидели бы брошенную вам монету или мяч, отбитый теннисной ракеткой. Я вижу, куда она попадет — прямо в окно. И я тут же понимаю: я могу до нее дотянуться. Я могу этому помешать.А потом — послание в моих крыльях: Позволь свершиться. Семь…Почему? Я произношу это вслух. Восемь…Позволь свершиться. Девять…Тоби добирается до холла отеля. Он ударяет по кнопке лифта. Десять…Я закрываю глаза. Одиннадцать…Пуля попадает туда, куда летела, рядом с сердцем Марго. Двенадцать…Марго падает назад, мгновение хватает ртом воздух, глядя мне прямо в глаза, когда я склоняюсь над ней, обнимаю ее, плачу и говорю, что все в порядке, все хорошо, сейчас все закончится. Все закончится. А потом она смотрит на меня и тянется вперед. Я стискиваю ее руку.

Мы — одно.

28. Дорога среди холмов

В роли ангелов есть интимность — интимность в исключительно духовном смысле. Будучи человеком, я не смогла бы смириться с моими ангельскими обязанностями, не свихнувшись от того, насколько это кажется бесстыдным, словно подглядывание эротических сцен, не свихнувшись от извращения понятия «личная жизнь». Только будучи ангелом, я смогла постичь, насколько на самом деле сострадательна подобная защита, насколько чутким может быть подобное товарищество. Только будучи ангелом, я смогла постичь смерть такой, какова она есть.

Я встала и посмотрела сверху вниз на тело Марго, заново переживая все, что почувствовала тогда, в первый раз, сразу после своей смерти.

Шок от того, что я вижу саму себя бездыханной. Ужас от того, что это означает. Только на сей раз я с этим смирилась. Я не потянулась, чтобы прикоснуться к ее щеке, потому что она была мной, я потянулась, чтобы подтвердить внезапно посетившую меня мысль: я подошла к концу своей смертной дороги. Я оставляла Марго позади.