Доля секунды

Мишель поднялась по лестнице на третий этаж, описывая лучом фонаря широкие дуги, добралась до номера триста два и вошла внутрь. Она постаралась представить, как Джоан Диллинджер постучалась в дверь, ведущую в номер Кинга, и тот ее впустил. Сначала они, наверное, что-нибудь выпили, поболтали о том о сем, а потом ее трусики взметнулись вверх и любовники оторвались по полной.

Мишель вышла в коридор, дошла до лестничной площадки и остановилась у мусоропровода, смонтированного на внешней стене возле одного из окон. Похоже, здесь начинали какие-то работы, а потом все забросили. Она выглянула в окно и подождала, пока глаза привыкнут к дневному свету. Под мусоропроводом стоял контейнер, заполненный разным хламом, в основном старыми прогнившими матрасами, занавесками и кусками коврового покрытия.

Она вернулась на первый этаж и здесь задержалась. Ступеньки уходили ниже и вели в подвал. Там вряд ли могло быть что-то интересное; к тому же, если верить малобюджетным фильмам ужасов, туда вообще не следует заходить ни при каких обстоятельствах. Но агентов Секретной службы такое кино не слишком впечатляет. Она вытащила пистолет и начала спускаться.

Здесь ковровое покрытие было совсем прогнившим и кругом стоял стойкий запах плесени и разложения. Увидев маленькую дверь, Мишель толкнула ее и посветила фонарем внутрь. Это был кухонный лифт, причем довольно просторный. Поднимался ли он на все восемь этажей, она не могла определить. Скорее всего лифт использовался для транспортировки вверх и вниз постельного белья и разных габаритных грузов. На стене возле лифта были кнопки вызова — значит, он приводился в действие электричеством, а тросы с блоками наверняка служили резервной ручной системой подъема и спуска на случай перебоев с питанием.

Она спустилась еще ниже и остановилась у кучи мусора, образованной провалившимся сверху потолком. Здание буквально рассыпалось на глазах, и Мишель решила, что надо побыстрее выбираться отсюда.

Она вприпрыжку поднялась по ступенькам и зажмурилась от яркого света, ударившего в глаза. И сразу же кто-то громко произнес ей прямо в ухо:

— Стоять! Охрана гостиницы. Я вооружен и готов применить оружие.

Мишель вскинула свой пистолет и фонарь.

— Я агент Секретной службы, — автоматически представилась она, забыв, что у нее больше нет ни жетона, ни удостоверения. — Вы можете не светить мне в глаза?

— Положите пистолет на землю, — сказал голос. — Медленно и спокойно.

— Хорошо, я так и сделаю, только постарайтесь в это время не нажать случайно на спуск.

Когда она выпрямилась, фонарь перестал светить в глаза.

— Что вы здесь делаете? Это частная собственность.

— Правда? — Она сделала вид, что крайне удивлена.

— Леди, тут есть ограда и висят таблички.

— Наверное, я прошла там, где их не было.

— А что здесь понадобилось Секретной службе? Кстати, вы можете предъявить свое удостоверение?

— Нельзя ли нам выйти на улицу? У меня такое чувство, будто я несколько часов занималась спелеологией.

— Ладно, только оставьте оружие. Я сам захвачу его.

Они вышли наружу, и Мишель смогла рассмотреть охранника. Он был средних лет, одет в форму, с седеющими коротко стриженными волосами, худощавый и не очень высокий.

Охранник смотрел на нее, держа свой пистолет в левой руке и засовывая ее оружие себе за пояс.

— А теперь покажите свой жетон. Но даже если вы и агент Секретной службы, вам все равно здесь нечего делать.

— Вы помните, что в этой гостинице восемь лет назад был убит политик по имени Клайд Риттер?

— Помню ли я? Леди, я прожил здесь всю свою жизнь, и это было самым важным событием, которое когда-либо происходило в нашем Богом забытом городе.

— Так вот, я приехала из Вашингтона, чтобы изучить ситуацию на месте. Я работаю в Секретной службе недавно, и этот случай разбирается на занятиях по подготовке агентов, чтобы впредь не допускать подобного рода проколов. Я видела, что место огорожено, но решила, что небольшой осмотр никому не повредит.

— Тогда понятно. А теперь — ваш жетон.

Мишель задумалась и, на свое счастье, вспомнила про маленький металлический значок, приколотый к лацкану ее пиджака, с эмблемой Секретной службы. Она отцепила его и протянула охраннику. Такие значки агенты носили на видном месте, чтобы всегда можно было определить своих, а для избежания подделки цвет эмблемы постоянно менялся.

Охранник взял значок в руки, внимательно осмотрел и вернул.

— Жетон и удостоверение остались в мотеле, где я остановилась, — пояснила она.

— Ладно, думаю, что все в порядке. Вы точно непохожи на тех мерзавцев, что мародерствовали в заброшенных отелях. — Он собирался уже отдать ей пистолет, но вдруг передумал. — А вы не откроете свою сумку?

— Зачем?

— Чтобы я посмотрел, что в ней, вот зачем.

Мишель неохотно протянула ему сумку. Пока он осматривал содержимое, она спросила:

— А кто сейчас является владельцем отеля?

— Таким, как я, это не сообщают. Я просто делаю обход и не пускаю посторонних.

— И охрана здесь круглосуточная? Семь дней в неделю?

— Понятия не имею. Я просто выхожу в свою смену.

— И что с гостиницей будет дальше? Ее снесут?

— Хороший вопрос! Если подождать еще немного, она сама рухнет. — Охранник вытащил из сумки регистрационные карточки. — Вы можете мне объяснить, зачем вы их взяли?

Мишель постаралась разыграть невинность:

— Ах это! Просто я знакома с этими людьми. Они здесь были в тот самый день, когда все случилось. Я… я подумала, что они хотели бы их иметь. Вроде сувенира, — добавила она неуверенно.

— Сувенира? — Охранник покачал головой. — Вы, федералы, и впрямь странные люди. — Он бросил карточки в сумку и возвратил ей пистолет.

Мишель, провожаемая взглядом охранника, вернулась к машине. Дождавшись ее отъезда, мужчина вернулся в отель и через десять минут вышел в обычном деловом костюме. Мишель Максвел развила слишком бурную деятельность. Если она будет продолжать в том же духе, то пополнит составленный им список. Он приехал сюда, переодевшись охранником, чтобы выяснить, что ей удалось обнаружить. Конечно, имена на карточках были интересными, но вряд ли неожиданными. Шон Кинг и Джоан Диллинджер. Чудесная парочка! Мужчина сел в свой «бьюик» и уехал.

19

Кинг сидел на крыльце своего дома и наблюдал, как Джефферсон Паркс выбирается из машины и направляется к нему. Великан был одет в синюю ветровку с надписью «ФБР» и бейсболку с буквами УБН — Управление по борьбе с наркотиками.

Поймав на себе удивленный взгляд Кинга, Паркс пояснил:

— Я начинал службу полицейским в округе Колумбия в конце семидесятых и получал форму от каждого федерального агентства, работавшего там: это был один из плюсов нашей конторы. На мой взгляд, самая лучшая экипировка — у Управления по борьбе с наркотиками. — Он опустился в кресло-качалку рядом с Кингом и потер колени. — В молодости я не мог нарадоваться тому, что у меня такие габариты. Я был звездой школьных команд по футболу и баскетболу. К тому же спорт помог мне получить стипендию, чтобы оплатить учебу в университете. Меня никогда не включали в стартовый состав футбольной команды, но выпускали практически в каждой игре. Ближе к концу, когда страсти накалялись. У меня лучше получалось блокировать соперника, чем принимать мяч. За всю карьеру мне только один раз удалось занести мяч в зачетную зону. Но зато запомнил я это на всю жизнь.

— Впечатляет.

Паркс развел руками.

— Теперь молодость прошла, и большой вес уже не радует: мучают боли в коленях, бедрах, плечах и далее по списку.

— А быть полицейским в столице нравилось?

— Быть судебным приставом мне нравится гораздо больше. Тогда были неспокойные времена. Происходило много плохого.

Кинг протянул ему бутылку пива.

— Рабочий день уже закончился, почему бы не выпить?

— Нет. Я лучше покурю. Надо же как-то бороться с этим чистым горным воздухом. Просто ужасно! Не представляю, как здесь можно жить. — Паркс вытащил из нагрудного кармана сигариллу, щелкнул перламутровой зажигалкой и прикурил. — Да, у вас тут неплохое местечко — ничего не скажешь.