Страница 3 из 11
— Вы позволите? — церемонно спросил тот, останавливаясь на пороге.
— Пожалуйста! — Данилов привстал и указал рукой на стул, предназначавшийся для пациентов.
— Спасибо, — блондин сел, поерзал немного и, найдя стул подходящим, откинулся на спинку, одновременно закинув ногу на ногу. — Значит, работать у нас будете?
— Буду, — подтвердил Данилов. — Вернее – уже начал.
— Это хорошо, — неторопливо кивнул гость. — А нож у вас есть?
Данилов не сразу нашел, что и ответить. Принюхался, но запаха спиртного от блондина не уловил. Зрачки гостя были абсолютно нормальными.
— Есть. Дома есть ножи.
— Дома у всех есть, — снова кивнул гость. — Надо чтобы и здесь был.
— Зачем?
— Колбасу резать и сыр. Это мужская обязанность на праздниках, причем принято приходить со своим ножом. А если нож плохо наточен, то нарезка выходит неаккуратной. Магазинную нарезку мы не покупаем, она вся из просроченных продуктов. А вы покупаете нарезку?
— Иногда, — виновато улыбнулся Данилов.
— Никогда больше так не делайте, — посоветовал гость. — А штопор у вас есть?
— Завтра же будет! — пообещал Данилов. — И нож тоже.
— И стакан, — напомнил гость. — Или чашка. С посудой у нас туго. Понтярщик Башкирцев пьет из серебряной рюмки, доставшейся ему в наследство от прадеда, Межевова предпочитает небьющуюся алюминиевую кружку, а вы из чего любите пить?
— Из чашки.
— И крепкие напитки тоже?
— Я не пью крепких напитков, — ответил Данилов. — Совершенно утратил к ним вкус.
— А я, признаться, так и не приобрел этого вкуса. Но не жалею – зеленый чай нравится мне больше всего. Вы любите зеленый чай?
— Люблю.
— Он очень полезен, а с учетом моих обстоятельств – так вдвойне.
— А какие у вас обстоятельства? — с каждой минутой гость забавлял Данилова все больше и больше. — Если не секрет.
— Какой там секрет! — гость замахал руками, словно испугавшись самого этого слова. — Дело в том, что я местный рентгенолог и зеленый чай нужен мне для того, чтобы бороться с пагубными последствиями радиации.
— Что – так серьезно? — поистине сегодня Данилов только и делал, что удивлялся. — Мне всегда казалось, что облучиться больше рискуют рентгентехники, а не рентгенологи.
— Так-то оно так, — гость печально вздохнул. — Но и нам остается. Точнее – достается. Например – во время скопий.
— А средства защиты?
— Средства защиты весьма условны. Какой смысл надевать фартук, если он сам фонит? И нехило фонит. Кстати – меня зовут Родион.
— Очень приятно, Владимир, — представился Данилов.
Рукопожатия не последовало, никто не захотел лезть к собеседнику с ладонью наперевес.
Повисла пауза.
— А почему вы тогда работаете в рентгенологии? — поинтересовался Данилов.
— Тому есть много причин, — тоном былинного сказителя поведал Родион. — Во-первых, укороченный день и надбавки. Во-вторых, я не люблю слушать жалобы и принимать меры, а рентгенологу выслушивать жалобы и заниматься лечением не приходится. В-третьих. Мне нравится видеть, что у людей внутри. Это повышает мою самооценку.
— Последняя причина, должно быть, самая главная? — предположил Данилов.
— Естественно, — улыбнулся гость, именно поэтому я и назвал ее последней. — Кстати, Фантомас с вами насчет коррекции нагрузки уже беседовал? Тет-а-тет?
Данилову не составило труда догадаться, что Фантомасом сотрудники прозвали совершенно лысого главного врача. А вот термин «коррекция нагрузки» слегка озадачивал.
— Что за коррекция?
— То, о чем только что говорили на конференции. Чтобы поликлиника не бедствовала, нагрузка должна быть соответствующей. Ну, а если она не соответствует, то приходится ее «натягивать». Вот Фантомас каждого и просит об этом. Проявите, мол, сознательность, дорогой доктор, помогите родной поликлинике, да и себя премией обеспечьте. Та же система откатов, наш национальный вид спорта. Какая-то часть… забыл это прикольное слово…а! вот – какая-то часть привлеченных средств возвращается к вам в виде премии.
— Мы только что познакомились, а вы уже рассказали мне страшную тайну, — улыбнулся Данилов.
— Да бросьте вы! Тайну нашли. Это все знают и все так делают – приписывают себе нагрузку. Только, разумеется, не за счет покойников, а за счет живых. Да, вот еще что – эти живые не должны в день встречи с вами находиться в стационаре. При такой накладке спалиться, как два пальца о…осмотреть. Лучше всего собирать у докторов карты тех, кто сегодня был на приеме и добавлять туда свои записи. Короче говоря – по-любому привязывать свою запись к дате реального посещения пациентом нашей поликлиники. Это так просто.
— Учту, — пообещал Данилов. — Хоть и не уверен, что мне захочется ловчить с нагрузкой.
— А кому хочется? — Родион почесал подбородок. — Никому не хочется, но все так делают. Сегодняшний концерт в расчет не берите – у Фантомаса попросту не было другого выхода. Оставить все как было он не мог – рано или поздно обман бы раскрылся и в первую очередь попало бы ему. А так все нормально – выявил, разобрал, наказал, исправил. Никаких негативных последствий. И вдобавок поучил подчиненных уму-разуму – сначала убедись, что твой пациент жив, а потом уж его «обслуживай». Владимир, а вы женаты?
— Да, женат.
— Счастливы?
— Да.
— Не врете?
— Нет, не вру, — Данилов, которому непосредственность нового знакомого нравилась все больше и больше, еле сдерживал смех.
— Тогда я спокоен за вас. Вы не попадете под губительные чары одной местной русалки, — рентгенолог опустил ногу и медленно поднялся. — Я вам завидую.
«Забавный такой кадр», — подумал Данилов.
— А могу ли я узнать имя русалки? — спросил Данилов.
— Вы с ней только что беседовали. Это Юлия Павловна, секретарь главного врача.
«Уж не ревность ли привела тебя сюда?» – подумал Данилов.
— Очень красивая, очень умная и совершенно безжалостная женщина, — снова вздохнул Родион. — Меня гонит, других не привечает. Говорит, что обожает одиночество. Но ведь одиночество нельзя любить долго, вы согласны?
— Согласен – нельзя, — Данилов подумал, что, когда гость стоит, сидеть не очень вежливо и тоже встал.
— Заходите ко мне, — пригласил Родион, обернувшись от двери. — У меня всегда есть что обсудить. И кофе найдется. Достойный.
— У меня тоже есть кофе! — спохватился Данилов, осознав, что в роли хозяина он был не очень-то гостеприимным. — И тоже достойный.
— Значит, мы будем дружить домами, — улыбнулся Родион. — Вы, кажется, хороший человек, во всяком случае лицо у вас располагающее к общению. Здешний уролог тоже хороший человек, но он часто выпивает и тогда злится на всех, начинает считать обиды, строить планы мести. Тяжело слушать этот бред, но еще тяжелее наблюдать за тем, как человек спивается…
— К вам можно? — в дверь заглянула пожилая женщина. — Я по направлению!
— Можно, — ответил Данилов.
— Рад был познакомиться, — сказал Родион и, не дожидаясь ответа, вышел.
— Я была у невропатолога, а она сказала, что у нас, слава те, Господи, теперь есть физикотерпапевт, и дала мне направление на магнитную терапию, потому что я ее делала еще в Кисловодске в восемьдесят шестом году, когда был Советский Союз и никаким бизнесом и не пахло…
— Минуточку, — Данилов прервал словоохотливую пациентку, не желая выслушивать ее биографию, совмещенную с новейшей историей России. — Присядьте, пожалуйста, и дайте мне карту и направление.
— Вот, пожалуйста, доктор. Скажите, а у вас брат на «скорой помощи» не работает?
— Нет, — улыбнулся Данилов, пытаясь вспомнить, при каких обстоятельствах они могли встречаться раньше, но так и не вспомнил.
— А то похожи, как две капли воды, ко мне «скорая» часто ездит, потому что я вся насквозь больная. А как мне не болеть, доктор, если вся моя жизнь – одни сплошные несчастья? Сорок лет проработала на одном заводе…
— Нельзя долго работать на одном месте, — сказал Данилов. — Это существенно обедняет жизнь.