Страница 12 из 28
В 1907 году вышел роман «Санин», который попал в центр общественного внимания и взорвал читающую публику. Многие посчитали роман чрезмерно натуралистическим, на грани порнографии. Сегодня, читая роман, ничего порнографического в нем обнаружить нельзя. Судите сами. Вот один из смелых пассажей:
«Отчаяние, холодком свивавшееся вблизи самого сердца, подсказывало ей падшие и робкие мысли:
— Все равно теперь, все равно… — говорила она себе, а тайное телесное любопытство как бы хотело знать, что еще может сделать с ней этот, такой далекий и такой близкий, такой враждебный и такой сильный человек».
И вот такой зашторенный, затененный эротизм возмутил общество. В 1908 году местная власть выслала Арцыбашева, лечившегося в Крыму, сначала из Ялты, затем из Севастополя. В 1910 году епископ Гермоген грозил Арцыбашеву анафемой. Состоялось несколько судебных разбирательств по поводу оскорбления нравственности. Но тем не менее дело было сделано: процесс «арцыбашевщины» пошел! Повсюду бурлили жаркие дискуссии по «вопросам пола» (уж не Арцыбашев ли послужил площадкой для взлета «Крылатого Эроса» Александры Коллонтай?). Организовывались по стране «Лига свободной любви», «кружки санинистов» — всем вдруг захотелось «удовлетворять свои естественные желания», как призывал Санин, всем хотелось купаться в наслаждениях. В следующей книге «Женщина, стоящая посреди: Эротический роман» Арцыбашев окончательно прощается с тургеневским типом женщины и показывает, как идея «свободной половой любви» разрушает семью, губит институт брака.
В 1912–1918 годах выходило полное собрание сочинений Арцыбашева в 10 томах. Итоговым романом писателя следует признать «У последней черты». Вот сущностная выдержка из этого романа: «Я говорю вам о том, что раз и навсегда надо понять, что ни революции, ни какие бы то ни было формы правления, ни капитализм, ни социализм — ничто не дает счастья человеку, обреченному на вечные страдания. Что в нашем социальном строе, если смерть стоит у каждого за плечами; если мы уходим во тьму, если люди, дорогие нам, умирают… если мир прежде всего — огромное кладбище, которое мы зачем-то сторожим. Надо рассеять в людях суеверие жизни… надо заставить их понять, что они не имеют права тянуть эту бессмысленную комедию…»
Естественно, такой мрачный пессимизм многим оказался не по нутру. Максим Горький писал Владимиру Короленко в письме: «Я не люблю Арцыбашева, он — талантлив, конечно, но мне кажется не умным и болезненно злым… франт, но — весь в чужом! Нахватал у Толстого, у Достоевского… все искажает, мнет и, кажется, делает его только для того, чтобы перелеонидить Андреева в пессимизме».
«Ряд гримас Достоевского, Толстого, Чехова» в романе Арцыбашева отмечали и другие критики. Сам Арцыбашев считал себя одним из наследников библейского царя Соломона, его глубокой печали:
«И имя наше забудется со временем, и никто не вспомнит о делах наших; и жизнь наша пройдет как след облака, и рассеется как туман, разогнанный лучами солнца и отягченный теплотою его. Ибо жизнь наша — прохождение тени, и нет нам возврата от смерти: ибо положена печать, и никто не возвращается» (из «Книги премудрости Соломона», глава 2).
Как выглядел Арцыбашев? Один из современников вспоминает, что писатель ничуть не походил на своего анархо-индивидуалистического героя Санина. Был мрачен и молчалив, любил сидеть в одиночестве за столиком в ресторане «Вена». Несколько глуховатый, он прикладывал ладонь к уху, чтобы слышать. Наблюдая за пировавшими вокруг него собратьями, он сам не увлекался ни вином, ни обильной едой… Словом, Арцыбашев не был «человеком экстремы», как многие пытались его определить, напротив, он был человеком мягким и имел ум рассудительный и логический.
До лета 1923 года Арцыбашев жил в Москве, не участвуя в литературно-общественной жизни. Определившись с польским гражданством, эмигрировал и поселился в Варшаве. В эмиграции выступал с позиций крайнего антисоветизма. Когда в Варшаве белогвардейцем Конради был убит советский полпред Воровский, Арцыбашев писал: «Воровский был убит не как идейный коммунист, а как палач… Убит, как агент мировых поджигателей и отравителей, всему миру готовящих участь несчастной России». Особенно резко нападал Арцыбашев на Ленина, который, по его мнению, являлся «гениальнейшим пройдохой, так полно сочетавшим в себе черты деспота — жестокость и лицемерие». И вывод: «Ни нашествие Батыя, ни кровавое безумие Иоанна не причинили России такого вреда и не стоили русскому народу столько крови и слез, как шестилетняя диктатура красного вождя».
Арцыбашев отрицал и культурную политику большевиков, считая, что никакой пролетарской культуры нет, что все это выдумки и что все равно победит «запах черемухи», под которым писатель понимал любовь, чувство красоты, жажду одухотворенности — «цветет в жизни настоящая жизненная „черемуха“…»
Сам Арцыбашев недолго наслаждался цветением «черемухи». Он прожил в Варшаве всего три с половиною года и умер от менингита, осложненного туберкулезом. Ему шел 49-й год.
На заседании «Зеленой лампы» в Париже Зинаида Гиппиус так отозвалась об Арцыбашеве: «Человек. Любил родину просто: как любят мать. Ненавидел ее истязателей. Боролся с ними лицом к лицу, ни пяди не уступая, не отходя от материнской постели».
Арцыбашева давно нет. Но есть его книги и заветы. И, как говорил его учитель Соломон: «Будем же наслаждаться настоящими благами и спешить пользоваться миром, как юностью».
Кто против?..
Анна АХМАТОВА
Анна Андреевна ГОРЕНКО, в замужестве ГУМИЛЕВА
11(23).VI.1889, Большой Фонтан, близ Одессы — 5.III.1966, Домодедово, под Москвой
Анна Ахматова — поэт Серебряного века. Звонче и серебристее не бывает. Один из истолкователей поэзии Ахматовой Дмитрий Святополк-Мирский считал: «Анна Ахматова является, после смерти Блока, крупнейшим современным русским поэтом». Давид Самойлов в книге «Памятные записки» писал: «Анна Андреевна Ахматова пережила две славы — славу поэта и славу выдающейся личности в литературе. Это не значит, как думают иные, что было две Ахматовых…» «Ее поэзия близится к тому, чтобы стать одним из символов величия России», — писал Мандельштам еще в 1916 году.
Да, все начиналось звонко и шумно. Первый сборник Ахматовой «Вечер» вышел в 1912 году (в прекрасной обложке с лирой, оформленной мирискусником Евгением Лансере) и имел оглушительный успех. Тираж в 300 экземпляров разлетелся в один день, и «Вечер» сразу стал библиографической редкостью:
Ахматовское поэтическое литье — это действительно царственное слово с печалью пополам. «Ее поэзия, — как отмечал знаток литературы Виктор Шкловский, — конкретна, точна, детальна и вечна». Ничего лишнего. Чеканное серебро.
Иосиф Бродский констатировал: «От ее речи неотделима властная сдержанность. Ахматова — поэт строгих ритмов, точных рифм и коротких фраз».
Взволнованность чувств. Трепетность. Тончайший эротизм — стиль ранней Ахматовой.
«Ахматова — удивительный поэт, ее стихи поражают кристальной пушкинской прозрачностью, предельной лирической точностью и совершенством. Она существует и будет существовать как лирический поэт одной своей темы, темы великой женской любви, в которой ей нет равных…» — такое мнение высказала Маргарита Алигер. Как после этого не привести ахматовское стихотворение, написанное 8 января 1911 года: