Страница 3 из 17
– Достаточно легкомысленно? – спросила Ли.
– В самый раз. Получится потрясающий упор для двери. – Отложив собаку, Дора потянулась к высокой статуэтке – вальсирующие мужчина и женщина в костюмах середины прошлого века, – но, наткнувшись на толстые шишковатые пальцы, подняла глаза. – Простите.
Пожилой мужчина поклонился, и Доре показалось, что она слышит хруст его суставов.
– Правда, прелестно? У моей жены была точно такая. Разбилась, когда дети подрались в гостиной. – Мужчина усмехнулся, показав зубы – для настоящих слишком белые и ровные. Красный галстук-бабочка и мятный, как от леденца, аромат были столь неотразимы, что Дора улыбнулась в ответ:
– Вы коллекционер?
– В некотором роде. – Старичок поставил статуэтку и окинул оценивающим взглядом всю полку. – Том Эшворт. Живу здесь, во Франт-Ройял. – Вынув из нагрудного кармана визитную карточку, он предложил ее Доре. – Столько хлама набралось, что оставалось или дом побольше купить, или магазин открыть.
– Я вас понимаю. Дора Конрой. – Скрюченные артритом пальцы на миг сжали ее протянутую руку. – У меня магазин в Филадельфии.
– Я понял, что вы профи. – Эшворт довольно подмигнул. – Сразу вас заметил. Но, кажется, я не видел вас здесь раньше.
– Да. Не получалось. И в эту поездку мы сорвались спонтанно. Я притащила с собой сестру. Ли, познакомься. Том Эшворт.
– Очень приятно.
– Я просто счастлив. – Эшворт пожал озябшую руку Ли. – Даже в это время года здесь не топят. Думаю, Портер считает, что посетителей разогревают торги.
– Надеюсь, он прав. – Замшевые сапоги не спасали ноги Ли от холода. – Вы давно в этом бизнесе, мистер Эшворт?
– Почти сорок лет. Все началось с жены. Она вязала крючком салфетки, шарфы. Я добавил кое-какие безделушки, и мы стали торговать из гаража. – Эшворт сунул в рот курительную трубку. – В шестьдесят третьем барахла стало слишком много, и пришлось арендовать лавку в городе. Работали бок о бок, пока жена не скончалась весной восемьдесят девятого. Теперь мне помогает внук. Хороший мальчик, хотя и с большими странностями.
– Семейный бизнес – самый лучший, – сказала Дора. – Ли недавно начала работать в моем магазине неполный день.
– Один бог знает, почему. – Ли сунула замерзшие руки в карманы пальто. – Я ничего не понимаю ни в антиквариате, ни в том, что может заинтересовать коллекционеров.
– Просто надо раскусить, чего люди хотят. – Эшворт зажег спичку, щелкнув ею по ногтю большого пальца, и вдохнул жизнь в свою трубку. – И сколько они готовы за это заплатить.
– Точно. – Восхищенная новым знакомым, Дора подхватила его под руку. – Похоже, аукцион начинается. Пора поискать свободные места.
Эшворт предложил Ли другую руку и горделиво повел красивых молодых женщин поближе к первому ряду.
Дора достала блокнот и приготовилась играть свою любимую роль.
Несмотря на невысокие цены, аукцион начался довольно энергично. Гул торгов, многократно отраженный высокими потолками, усиливал решимость Доры не упустить свой шанс в предстоящих сделках.
Она увела туалетный столик из-под носа явно случайной здесь женщины, за бесценок отхватила лот, включавший молочник-туфельку, и быстро победила Эшворта в борьбе за набор хрустальных солонок.
– Ваша взяла, – заметил он, когда Дора в очередной раз перебила его цену. – Весьма вероятно, на Севере вы получите за них чуть больше.
– Одна моя клиентка их коллекционирует, – сказала Дора, мысленно прикинув, что эта клиентка заплатит в два раза больше.
– Неужели? В моем магазине есть набор из шести штук. Серебро с кобальтом. Если у вас останется время после аукциона, можете взглянуть.
– Постараюсь. Ли, за следующий лот торгуешься ты.
– Я? – Ли с ужасом взглянула на сестру.
– Ты, ты. Привыкай. – Ухмыльнувшись, Дора кивнула Эшворту: – Следите.
Как Дора и ожидала, Ли начала очень робко, ее предложения едва достигали ушей аукциониста. Затем она потихоньку съехала на краешек стула, наклонилась вперед. Ее глаза загорелись. К окончанию торга она уже выкрикивала цены, как сержант, муштрующий на плацу новобранцев.
– Разве она не великолепна? – Дора обняла сестру за плечи. – Быстро учится. Настоящая Конрой.
Ли прижала руку к неистово колотящемуся сердцу.
– Я купила все! О боже, я купила все это. Почему ты меня не остановила?
– Зачем? Чтобы испортить тебе удовольствие?
– Но… но… – Уровень адреналина в крови явно понизился, и Ли обмякла на стуле. – Но это же сотни долларов. Сотни.
– И хорошо потраченные. – Заметив абстрактную картину, Дора сосредоточилась. – А теперь за дело. – И тихо добавила: – Моя.
В три часа дня Дора уже укладывала полдюжины кобальтовых солонок в фургончик, полный сокровищ, купленных на аукционе.
– Похоже, пойдет снег, – заметил Эшворт, стоявший на краю тротуара перед своей лавкой, и снова втянул носом морозный воздух. – Вряд ли вы успеете добраться домой до снегопада.
– Не имею ничего против. – Откинув с лица разметавшиеся на ветру волосы, Дора улыбнулась. – Какое Рождество без снега? Очень рада была познакомиться, мистер Эшворт. – Она снова протянула руку. – Если будете в Филадельфии, заглядывайте.
– Обязательно. – Старик похлопал по карману, куда сунул ее визитную карточку. – А вы, девушки, берегите себя. Поезжайте осторожно.
– Обещаем. Счастливого Рождества.
– И вам того же, – откликнулся Эшворт.
В последний раз помахав старику, Дора завела двигатель и выехала на дорогу. Ее взгляд метнулся в зеркало заднего вида, и она улыбнулась: Эшворт все еще стоял на тротуаре с трубкой в зубах и с поднятой в прощальном приветствии рукой.
– Какой милый. Я рада, что ему досталась та статуэтка.
Ли дрожала от холода, с нетерпением ожидая, когда же наконец машина прогреется.
– Надеюсь, он не слишком много взял с тебя за солонки.
– Ну, что сказать. Он кое-что заработал, я кое-что заработаю, миссис О’Малли пополнит свою коллекцию, и все будут довольны.
– Могу себе представить. До сих пор не верю, что ты купила эту безобразную картину. Тебе никогда ее не продать.
– О, со временем продам.
– Хорошо, что ты заплатила за нее всего пятьдесят долларов.
– Пятьдесят два доллара семьдесят пять центов, – поправила Дора.
Развернувшись на сиденье, Ли взглянула на коробки, сложенные в задней части салона:
– И куда ты денешь весь этот хлам?
– Найду место. Как ты думаешь, Мисси понравится карусель?
Ли представила огромную заводную игрушку в бело-розовой спальне дочери и содрогнулась.
– О, только не это.
Дора пожала плечами. Она вычистит карусель, поставит в своей гостиной и с удовольствием будет играть сама.
– Ладно. Только Мисси точно в нее влюбится. Не хочешь позвонить Джону и сообщить, что мы возвращаемся?
– Попозже. – Ли вздохнула и откинулась на спинку сиденья. – Завтра в это время я буду как сумасшедшая метаться по кухне.
– Сама напросилась, – напомнила Дора. – Ты хотела выйти замуж, нарожать детей, купить дом. А где семье обедать в Рождество, если не дома?
– Я бы не возражала, если бы мама не навязалась помогать мне. Ты можешь вспомнить, когда она приготовила хоть один приличный обед, не говоря уж о рождественском?
– Не могу.
– Ну вот. А теперь каждое Рождество она вертится у меня под ногами, размахивая каким-нибудь рецептом, вроде приправы из люцерны и каштанов.
– Это было ужасно, хотя лучше, чем ее картофель с карри или сакоташ [1].
– Даже не напоминай. И от папы никакой помощи. Надевает колпак Санта-Клауса и до полуночи прикладывается к пуншу.
– Может, Уилл отвлечет их. Он приезжает один или с какой-нибудь из своих пассий?
– По последним сведениям, один. Дора, ты видишь этот грузовик?
– Вижу. – Дора дала полный газ и обогнала огромную шестнадцатиколесную фуру, чуть не задев ее. – Так когда приезжает Уилл?
1
Сакоташ– блюдо из зеленой кукурузы, бобов и соленой свинины.