Рискованное дело

Надо было все же настоять на своем и нырнуть самой. Но как его уговоришь? Расхаживая по палубе, она то и дело отбрасывала волосы со лба. Он нырнул, чтобы защитить ее. Он нырнул, потому что она ему небезразлична. Вся дрожа, она села на диванчик и принялась растирать замерзшие руки. Неужели вот так чувствуешь себя, если ты небезразлична мужчине? И как же тяжело сидеть и ждать любимого... Она вскочила и снова принялась мерить палубу шагами. Всю жизнь она неустанно трудилась и не привыкла сидеть и просто ждать. И все же... Ей захотелось еще раз услышать, что она ему небезразлична. Лиз снова села и стала ждать.

Четыре раза она смотрела на часы и, наконец, услышала, как он поднимается по лесенке. Задрожав от облегчения, она бросилась к лесенке — помочь ему подняться.

—В следующий раз иду я! — заявила она.

Джонас выключил фонарь и снял акваланг.

—И думать забудь. — Не дав ей возразить, он прижал ее к себе. — У нас целый час, — прошептал он ей на ухо. — Неужели хочешь, чтобы мы потратили его на споры?

Он был мокрый и холодный; Лиз прижалась к нему.

Не люблю, когда мною командуют!

В следующий раз командовать будешь ты. — Он плюхнулся на диванчик и потащил ее за собой. — А я уже забыл, как красиво под водой ночью. Просто сказка! — Все почти кончено, твердил он себе. Первый шаг сделан, осталось сделать второй. — Я видел гигантского кальмара. Мой фонарь его до смерти напугал. Клянусь, длиной он был метров десять!

Бывают и больше. — Лиз положила голову ему на плечо и попыталась расслабиться. У них еще целый час. — Однажды я ныряла с отцом. Мы видели почти двадцатиметрового кальмара.

Испугалась?

Нет. Смотрела как завороженная. Помню, я подплыла поближе, чтобы потрогать щупальца. Когда мы всплыли, отец меня двадцать минут отчитывал.

Ты бы на его месте тоже отчитывала Веру.

Я бы ею гордилась, — начала Лиз, но тут же рассмеялась. — Но, конечно, и задала бы ей потом...

Впервые за ночь он заметил звезды. Усыпанное ими небо будто ожило. Он вспомнил о веранде перед маминым домом и о долгих летних ночах.

Расскажи мне о ней.

Осторожно, а то меня потом не остановишь.

Ну и пусть. — Он положил руку ей на плечо. — Рассказывай!

Криво улыбнувшись, Лиз закрыла глаза. Приятно думать о Вере, говорить о Вере. В голове у Джонаса постепенно складывался образ девочки, которая любит учиться, любит ходить в школу и общаться с друзьями. В голосе Лиз слышались любовь, гордость и тоска. Он вспомнил портрет загорелой, улыбающейся девочки в ее спальне. Оказывается, Вера говорит на двух языках, любит баскетбол, зато овощи терпеть не может.

Она — мое солнышко, — мечтательно говорила Лиз. — Но она не ангелочек. Очень упрямая; когда ей перечат, она может и вспылить. Вера стремится все делать по-своему. Когда ей было два года, она очень злилась, если я помогала ей спускаться по лестнице.

Похоже, независимость — ваша фамильная черта.

Лиз дернула плечом.

—Без независимости нам никак нельзя.

— Ты никогда не думала о том, чтобы поступиться ею?

Лиз как будто чего-то испугалась. Хотя отодвинулась она всего на волосок, она все же отодвинулась от него.

—Когда чем-то поступаешься, приходится от чего-то отказываться. А я никогда не могла себе позволить от чего-то отказаться.

Такого ответа он от нее и ждал. Ничего, он сделает так, что она передумает.

—Пора снова под воду.

Лиз помогла ему надеть акваланг.

Джонас, возьми ружье... — Он стоял уже у фальшборта, когда она подбежала к нему. — Скорее возвращайся! — прошептала она. — Я хочу домой. Я хочу заняться с тобой любовью.

Удивительно своевременное признание! — Джонас широко улыбнулся, сгруппировался и ушел под воду.

Через пять минут Лиз снова принялась мерить палубу шагами. Почему она не догадалась захватить из дому кофе? Она заставила себя подумать о том, что меньше чем через час они будут сидеть на кухне рядом с горячей кофеваркой. И не важно, что дом будет окружен полицией. Они с Джонасом будут внутри. Может, она и не права насчет независимости. Может быть... Услышав всплеск за бортом, она пулей метнулась к лесенке.

Джонас, что случилось? Почему... — Она опешила, заметив, что в грудь ей нацелено дуло пистолета.

Сеньорита... — Манчес швырнул на диванчик маску и трубку и перелез через борт. — Buеnas noches.

Что вы здесь делаете? — Хотя кровь отхлынула у нее от лица, она, старательно изображала возмущение. Лиз поняла: она совсем не храбрая. Совсем не храбрая! — Мы же договорились!

Вы дилетанты, — сказал Манчес. — И Шарп тоже был дилетантом. Думаете, мы забыли про деньги, которые он украл?

Ничего не знаю о тех деньгах, которые украл Джерри. — Лиз схватилась за фальшборт. — Я уже вам говорила.

Босс решил, что с вами, милая дамочка, пора кончать. Вы сделали нам любезность, доставили партию товара. Мы тоже сделаем вам любезность. Вы умрете быстро.

На пистолет она больше не глянула. Не смела.

Если будете регулярно отстреливать своих дайверов, скоро окажетесь на мели.

На Косумеле мы свои дела закончили. Как только ваш приятель достанет кейс, я заберу его и уеду в Мериду. Я живу со вкусом, а вы вообще не живете.

Лиз захотелось сесть, потому что у нее дрожали колени. Но она осталась стоять, поскольку понимала: если сейчас сядет, возможно, больше уже не встанет.

Раз вы закончили свои дела на Косумеле, зачем понадобилось доставлять еще партию?

Клэнси любит все доводить до конца.

Клэнси? — Лиз вспомнила, что уже слышала эту фамилию в Акапулько, от Дэвида Мерриворта. Она напряженно вслушивалась, не послышится ли плеск у борта.

Там, в пещере, партия кокаина на несколько тысяч, вот и все. Скоро ее поменяют на кейс с несколькими тысячами долларов. Босс приказал изобразить, будто вы с Шарпом сами обстряпали дельце. А потом поссорились из-за денег и перестреляли друг друга. И все, дело закрыто.

Вы и Эрику убили?

— Она задавала слишком много вопросов. — Манчес опустил пистолет. — И вы задаете слишком много вопросов.

Палубу мгновенно залил яркий свет, и Лиз невольно зажмурилась. Ничего не успев сообразить, она метнулась в воду и, набрав в легкие побольше воздуха, нырнула.

Как ей предупредить Джонаса? Лиз держалась из последних сил, глядя на ярко освещенную поверхность моря. У нее нет ни акваланга, ни маски, ни прикрытия. В любую секунду Джонас всплывет на поверхность, не подозревая об опасности. Никто не может защитить его, кроме нее!

Без водолазного снаряжения она долго под водой не высидит. Лиз подплыла поближе к лесенке. Она терпела из последних сил, но не выныривала на поверхность. Наконец, она заметила какое-то движение. Снизу посветили фонарем.

Когда он увидел ее, у него чуть не остановилось сердце. Она была похожа на утопленницу, которую прибило к катеру. Волосы, казавшиеся бесцветными, колыхались в воде; лицо в луче его фонаря стало мертвенно-белым. Прежде чем разум начал задавать вопросы, он сунул ей в рот свой загубник и дал ей подышать. Под водой они могли общаться только жестами. Джонасу стало страшно. Сжимая в руках ружье для подводной охоты, он вынырнул на поверхность. Лиз вынырнула следом.

— Мистер Шарп! — Моралас поймал их в луч прожектора. — Не волнуйтесь, все в порядке! — На палубе катера Лиз увидела Манчеса в наручниках, окруженного двумя водолазами. — Мисс Палмер, будьте добры, доставьте моих людей и заключенного назад, на Косумель.

Она почувствовала, как напрягся Джонас. Он целился в Манчеса из ружья для подводной охоты. Даже через маску она видела, как горят его глаза — яростным, холодным огнем.

—Джонас, прошу тебя! — Но он уже начал взбираться по лесенке. Лиз подтянулась и без сил упала на палубу. Ей била дрожь; с нее текла вода. — Джонас, не надо, Джонас, все кончено!

Он ее почти не слышал. Все его чувства были сосредоточены на человеке, стоящем в нескольких шагах от него. Их взгляды встретились. Джонас обрадовался, заметив, как кровь отлила от лица Манчеса — тот сразу все понял, и в глазах появился страх. Сейчас он сделает то, ради чего сюда приехал! Закачался медальон у него на цепочке, и Джонас вспомнил о брате. Джерри умер. Его уже не воскресишь. Он опустил ружье.