Первые впечатления

Шейн издевательски всхлипнула. Вэнс взглянул на нее — она крепко закусила верхнюю губу.

— Я бы тебя пожалела, — заверила она, — если бы твои страдания меня не радовали.

— В три часа утра мне частенько хотелось придушить тебя.

— Я в этом не сомневаюсь. Но зачем же тогда ты меня целуешь?

Вэнс без лишних церемоний ответил поцелуем на этот вопрос, так как утоленная недавно страсть начала возрождаться.

— В тот день, когда ты сидела в грязи и хохотала, я так тебя хотел. Черт возьми, Шейн, я несколько недель только о тебе и думал. — Его рот начал жадно терзать ее губы, и она почувствовала тот гнев, который так хорошо помнила. Ее рука утешающе коснулась его затылка.

Когда он поднял голову, их взгляды встретились, и они долго смотрели друг другу в глаза. Ее ладонь легла ему на щеку.

Такая неистовость, думала она, столько тайн.

Такая сладость и искренность, думал он.

— Я люблю тебя, — произнесли они разом и рассмеялись. Некоторое время они не двигались и не говорили. Казалось, что их дыхание тоже остановилось. Затем крепко обнялись, губы к губам, сердце к сердцу. Их отчаянный поцелуй стал нежным, утешающим, обещающим.

Вэнс с облегчением закрыл глаза, крепче прижал Шейн к себе и спросил:

— Ты дрожишь. Почему?

— Все слишком хорошо выходит, — ответила она тихо, — это меня пугает. Если бы я сейчас тебя потеряла…

— Ш-ш! — Он перебил ее, целуя. — У нас все хорошо.

— О, Вэнс, я так тебя люблю! Я все ждала, что ты тоже меня полюбишь, а теперь… Теперь мне страшно.

Он глядел на нее со странным чувством собственника. Теперь она принадлежала ему, и ничто не могло этого изменить. Никаких ошибок, никаких разочарований. Он услышал, как она прерывисто вздохнула.

— Я люблю тебя! — твердо сказал он. — Ты будешь со мной, поняла? Мы должны быть вместе, и мы оба это знаем. И ничто, черт возьми, ничто нам не помешает.

Он взял ее в диком и отчаянном порыве страсти, не обращая внимания на сомнения, стоявшие у него за спиной.

Глава 9

Когда Шейн проснулась, было темно. Она забыла, где она и который теперь час, но чувствовала глубокое внутреннее спокойствие и защищенность. Рука, обнимавшая ее, означала любовь, тихое дыхание рядом — что ее возлюбленный с ней.

Интересно, давно ли они спят. Она заснула на закате. Сейчас высоко в небе стояла луна, светившая в окно. Ее холодный белый свет косо падал на кровать. Шейн слегка отодвинулась и оглянулась на Вэнса. В неясном свете луны можно было разобрать очертания скул, сильного подбородка и прямого носа. Кончиком пальца она нежно очертила его рот. Пока он спал, можно было рассматривать его сколько душе угодно.

Его смуглое лицо с резкими чертами лица говорило о силе и даже о жесткости. Рот мог выражать жестокость, глаза — обжигать холодом. Даже в его любви была некая беспощадная власть. Рядом с ним женщина могла чувствовать себя безопасно, но не вполне спокойно. Жизнь с ним будет полна споров, страсти, требований.

«И он любит меня», — подумала Шейн со страхом и изумлением.

Вэнс пошевелился во сне, притянул ее к себе. Когда их обнаженные тела соприкоснулись, в ней глухо забилось желание. От его жара кожу слегка покалывало. Сердце беспорядочно колотилось, словно борясь с медленным и размеренным сердцебиением Вэнса. Ее страсть нарастала, но он лежал спокойно и видел сны.

Так будет всегда, думала она, кладя голову ему на плечо. С ним не заскучаешь.

Он не даст ей покоя. Но он был ее судьбой, и она знала это с самого начала. Она чувствовала такую близость к нему, будто они много лет были женаты.

Она долго лежала без сна, слушая его дыхание. «Он никогда не изменится», — сказала она себе. Она теснее прижалась к нему, чтобы почувствовать его запах. Шейн знала, что она на всю жизнь запомнит каждый миг, каждое слово, сказанное ими сегодня. Время не сотрет память о ее чувствах.

Вздохнув, она запечатлела невесомый поцелуй на его губах и подумала, не видит ли он ее во сне. Она хотела его, поэтому, закрыв глаза, пожелала, чтобы он тоже ее хотел. Затем осторожно высвободилась и соскользнула с кровати. Их одежда в беспорядке валялась на полу. Надев рубашку Вэнса, Шейн вышла из комнаты.

На подушке остался ее запах. Вэнс уснул с ощущением этого запаха. Он очень подходил Шейн: свежий, чистый аромат с нотой лимона. Даже во сне Вэнс был полон ею. Он повел затекшим плечом, где лежала ее голова, и понял, что один. Открыв глаза, он позвал ее.

Он испытал то же чувство потерянности во времени и пространстве, что и Шейн. Комната была залита тусклым лунным светом, и сначала он подумал, не приснилось ли это все ему. Но простыни, хранившие тепло ее тела, и запах остались с ним. Нет, это не сон, с облегчением понял он. Снизу потянуло жареным беконом. Он улыбнулся. До него донесся голос Шейн, напевающей какую-то простую песенку.

Она была на кухне. Вэнс лежал и прислушивался. Хлопали дверцы буфета, журчала вода, сильнее запахло беконом. Сколько же ему пришлось ждать, чтобы это случилось? Он и не подозревал, что ждет, но сразу понял, когда нашел ее. Она заполнила пустоту, которая годами грызла его, залечила старую гнойную рану. Она стала ответом на все его вопросы.

«А что ты ей дашь?» — требовательно спросила его совесть. Вэнс закрыл глаза. Он слишком хорошо себя знал, чтобы притворяться, будто с ним у нее будет спокойная, безмятежная жизнь — при его-то необузданном темпераменте и обширных обязанностях. В его жизни, в прошлом, настоящем и будущем, было слишком много сложностей. Даже эта их первая ночь должна была омрачиться присутствием нежелательной тени. Он должен рассказать ей об Амелии. Он думал об этом со смесью злости и страха.

К черту страхи, решил он, вскакивая с постели. Ни бывшая жена, ни требования ненасытного бизнеса не встанут между ними. Шейн сильная и все выдержит, решил он, гоня сомнения прочь. Да, у него есть прошлое, но оно было довстречи с ней! Ее, возможно, шокирует правда о том, что он президент мультимиллионной компании, но это будет приятная неожиданность. Он расскажет Шейн все без прикрас. И затем предложит ей выйти за него замуж. Если ему придется изменить что-то в работе, то он готов. В конце концов, он пожертвовал мечтой своей юности ради блага компании, но Шейн он не собирается жертвовать.

Натягивая джинсы, Вэнс раздумывал, как лучше ей сказать и — что еще важнее — как объяснить, почему он должен ей это рассказать.

Шейн добавила щепотку чабреца в суп из консервов, который разогревала, и, поднявшись на цыпочки, потянулась за глубокой тарелкой, стоявшей на полке. Рубашка задралась, оголив ее бедра. У нее были спутанные волосы и румяные щеки. Вэнс стоял в дверях, наблюдая за ней. Затем, в три широких шага, очутился у нее за спиной, обхватил за талию, уткнулся лицом во впадинку на шее.

— Я люблю тебя, — хрипло пробормотал он. — Боже, как же я люблю тебя!

Не успела она ответить, как Вэнс повернул ее и стал целовать. Ошарашенная, Шейн вцепилась в него, ноги у нее ослабели. Она отвечала на его поцелуи с равной страстью, пока он не отпустил ее. Вэнс взглянул на нее с высоты своего роста и улыбнулся.

— Если хочешь свести меня с ума, просто надень мою рубашку.

— И как же я раньше не догадалась! — Шейн обвила руками его шею. — Я подумала, что ты проголодаешься. Уже десятый час.

— Ну, я спустился на запах, — объяснил Вэнс.

— Ах! И только поэтому?

— А почему еще?

Ее ответ потонул во взрыве смеха.

— Мог бы придумать еще что-нибудь!

— Если ты настаиваешь, то я скажу, что соскучился по тебе. — Он целовал ее, пока она не начала задыхаться. — Что я проснулся и потянулся к тебе, потом лежал и слушал, как ты хозяйничаешь на кухне, и думал, что я никогда не был таким счастливым. Это годится?

— Да…

Его руки скользнули под просторную рубашку. На сковороде шипели и подпрыгивали ломтики бекона.