Мой герой

—   Мич, я же объяснила, как отношусь к тому… к тому, чтобы находиться в одной квартире с тобой и Рэдли.

—   И я не возражал на этот счет. — Хотя ему очень этого хотелось. — Но сейчас Рэдли школе, а у тебя есть конституционное право на обеденный перерыв. Пойдем со мной, Эстер. — Он прижался к ее лицу щекой. — Ты мне нужна.

Эстер не смогла устоять. Зная, что потом, возможно, пожалеет о своем поступке, она отложила работу.

—  Я согласна на арахисовое масло и джем. Я не очень голодная.

—  И ты это получишь.

Спустя пятнадцать минут они уже входили в квартиру Мича. Как обычно, шторы были широко раздвинуты, чтобы солнечные лучи свободно проникали в комнату. А здесь тепло, подумала Эстер, сняв пальто. Она представила, что он, должно быть, держит батареи включенными на максимуме, чтобы комфортно себя чувствовать босиком и в футболках с короткими рукавами. Эстер застыла с пальто в руках, раздумывая, что делать дальше.

—Позволь, я возьму его. — Мич небрежно бросил пальто в кресло. — Прекрасный костюм, миссис Уоллес, — прошептал он, коснувшись лацкана в темно-синюю тонкую полоску.

Она попыталась отстранить его руку, положив сверху свою, опасаясь, что события развиваются слишком стремительно.

—  Я чувствую себя…

—  Декаденткой?

И снова веселые искорки в его глазах помогли ей расслабиться.

—  Скорее будто я вылезла ночью из окна спальни.

—   А ты так поступала когда-нибудь?

— Нет. Я много думала об этом, но не могла себе представить, что делать дальше, после того, как окажусь на земле.

— Именно поэтому я подумал за тебя. — Он поцеловал ее и ощутил мягкие, будто ватные, губы. — Прыгай из окна спальни ко мне, Эстер. Я научу тебя, чем заняться. — Он запустил руки в ее волосы, и ее сдержанность мгновенно испарилась.

Она хотела его. Возможно, это было сумасшествием, но, боже мой, как же она его хотела! Долгие ночи, прошедшие с их последней встречи, она думала о нем, о том, как он касался ее, вспоминала его руки, ласкавшие ее тело. В этот раз она двигалась даже быстрее, чем он, стянув его свитер через голову, чтобы насладиться теплой, упругой плотью под ним. Ее зубы впивались в его губы, требуя, провоцируя, пока он стягивал с нее пиджак и возился с кнопками блузки.

Мич касался ее уже не так нежно и мягко, он был нетерпелив и настойчив. Но и она стала другой, отбросив осмотрительность в сторону. Тесно прижавшись к нему, она страстно звала его за собой. И не важно, день сейчас или ночь. Она была там, где хотела быть, там, где, несмотря на все ее рассуждения, ей нужно было быть.

Безумие, да, это было безумие. Эстер поражалась, как же она могла жить без этого так долго.

Он расстегнул юбку, и та соскользнула с ее бедер на пол. Со стоном наслаждения он покрыл поцелуями ее шею. Четыре дня? Неужели только четыре дня? Ему казалось, что прошли годы с тех пор, как она была с ним, была с ним одна. Она вела себя так раскованно и отчаянно, как он только мог мечтать. Он наслаждался эти чувством даже тогда, когда от желания потяжелело в паху и застлало туманом голову. Он хотел бы ласкать ее часами, чтобы она ласкала его, но напряжение ситуации, нехватка времени и ее требовательный шепот делали это невозможным.

—  В спальню, — хрипло прошептала она, когда он сбросил тонкие лямки бюстгальтера с ее плеч.

—  Нет, здесь. Прямо здесь. — Мич впился в ее губы глубоким поцелуем и повалил, на пол.

Он бы мог дать ей больше. Даже несмотря на то, что был уже на пределе, он мог бы дать ей больше, но она тесно к нему прижалась, и, прежде чем он смог перевести дыхание, ее руки уже ласкали его бедра. Шепча его имя, она обхватила пальцами его плоть, и, кажется, галактика взорвалась в его голове.

Когда снова обрела способность соображать, Эстер увидела хлопья пыли, кружащиеся в причудливом танце в лучах солнечного света. Она лежала на бесценном обюссоновском ковре, и голова Мича покоилась на ее груди. Была середина рабочего дня, на столе ее ждали горы бумаг, а она только что провела большую часть обеденного перерыва, занимаясь любовью на полу. И она не могла и припомнить, чтобы когда-либо испытывала большее удовлетворение.

Эстер не знала, что жизнь бывает такой — приключением, карнавалом. Много лет она не могла поверить в то, что в мире, основанном на ответственности, существует комната с безумством любви. Теперь, только теперь она начала понимать, что в жизни есть место и тому и другому. Как долго это может продлиться, она не знала. Возможно, только лишь один день. Она пригладила рукой его волосы.

—  Я рада, что ты пришел и забрал меня на ланч.

—  Если тебе понравилось, давай сделаем это "привычкой. По-прежнему хочешь сэндвич?

—Не-а. Не хочу ничего. — «Лишь тебя». Эстер вздохнула, понимая, что придется смириться с этим, — Мне надо вернуться на работу.

— Я проверял, до двух у тебя нет встреч, а твои бартерные транзакции могут подождать еще несколько минут, правда?

— Полагаю, да.

— Пойдем. — Он поднялся и поставил ее на ноги.

— Куда?

—Быстро примем душ, а потом мне надо с тобой поговорить.

Эстер надела предложенный им халат и попыталась не беспокоиться о том, что ждет ее впереди. Она уже узнала Мича достаточно, чтобы понимать, что он полон сюрпризов. Проблема заключалась в том, что она не была уверена, готова ли еще к одному. Обхватив плечи, она присела рядом с ним на диван и приготовилась слушать.

—Ты выглядишь так, будто тебя ожидает повязка на глаза и последняя сигарета.

Эстер откинула назад еще влажные волосы и попыталась улыбнуться.

— Нет, просто ты показался мне таким серьезным.

— Я же говорил тебе как-то раз, что со мной это порой случается. — Он сбросил ногой со стола журналы. — У меня появились кое-какие новости, и я еще не решил, как к ним отнестись. Хотел бы узнать твое мнение.

— Твоя семья? — начала Эстер, тотчас встревожившись.

— Нет. — Он взял ее за руку. — Наверное, мои слова прозвучали так, будто это плохие новости, что совсем не так. По крайней мере, я так не думаю. Голливудская киностудия только что заключила контракт с «Юниверсал» на производство фильма о Заке.

Эстер застыла, уставившись на него, потом моргнула.

— Фильм. Что же, ведь это прекрасно, правда? Я знаю, что он очень популярен среди героев комиксов, но фильм — это куда больше. Ты должен быть взволнован и очень горд, что твоя работа получила такое продолжение.

— Я просто не знаю, смогут ли они справиться с задачей, удастся ли им выбрать на экране правильный тон, правильно передать эмоции. Не смотри на меня так.

—  Мич, я знаю твое отношение к Заку. По крайней мере, думаю, что знаю. Он — твое детище, он очень для тебя важен.

—  Просто он реален для меня, — поправил ее Мич. — Здесь, — сказал он, постучав себя по макушке. — И, как бы наивно это ни звучало, — здесь. — Он дотронулся рукой до сердца. — Он изменил мою жизнь, изменил мое отношение к себе и к работе. Я не хочу видеть, как они испортят его и сделают из него нечто похожее на картонного героя или, что еще хуже, нечто непогрешимое и совершенное.

Эстер на секунду замолчала. Она начала понимать, что рождение идеи может изменить твою жизнь так же, как и рождение ребенка.

—  Позволь мне спросить тебя: почему ты его создал?

—  Я хотел сделать героя — очень человечного, с недостатками и слабостями и, полагаю, с высокими моральными принципами. Такого, судьба которого могла бы затронуть ребенка потому, что, будучи обыкновенным человеком из плоти и крови, он наделен большой внутренней силой, которая помогает ему бороться со злом. У детей ведь не много выбора, ты знаешь. Помню, ребенком я хотел иметь возможность сказать: «Нет, я не хочу этого. Мне это не нравится». Читая книги, я понял, что существует много возможностей, много решений. Именно таким я и хотел видеть Зака.

— Думаешь, тебе удалось?

— Да. Сам для себя я понял, что мне это удалось, когда появился первый выпуск комиксов с Заком. Говоря же профессиональным языком, Зак вознес «Юниверсал» на вершину. Он приносит миллионные прибыли ежегодно.