Мятеж

— Я не хочу вашей помощи.

— Не злите меня, иначе вы получите не только мою помощь, прежде чем я закончу. — И он мигом выдернул ее из седла. — Садитесь.

— Не сяду!

— Садитесь! — повторил Бригем угрожающим тоном. — Иначе пожалеете!

— Хорошо. — Видя по его глазам, что это не праздная угроза, Сирина выбрала камень и опустилась на него, подобрав юбки и чопорно сложив руки на коленях. Теперь, когда Бригем вышел из себя, она из чувства протеста решила вести себя пристойно. — Вы желали побеседовать со мной, милорд?

— Я желаю придушить вас, миледи, но надеюсь, мне хватит сил противостоять искушению.

Сирина насмешливо пожала плечами:

— Как страшно. Должна признаться, лорд Эшберн, что ваш визит в наш дом расширил мое представление об английских манерах.

— С меня довольно этого. — Схватив Сирину за плечи, он вынудил ее подняться. — Я англичанин и не стыжусь этого. Лэнгстоны — старинная и почтенная семья. — Бригем держал ее таким образом, что ей приходилось стоять на цыпочках, глядя ему в глаза. Его взгляд был таким свирепым, какой немногим удавалось видеть, оставшись потом в живых. — В моем происхождении нет ничего, заставляющего меня краснеть, и, напротив, очень многое, позволяющее мне гордиться своим именем. Я сыт по горло вашими оскорблениями, понятно?

— Да. — Сирина только теперь поняла, что значит быть испуганной по-настоящему. Но понимать — не значит бояться. И все же она решила прояснить ситуацию. — Я не намеревалась оскорблять вашу семью, милорд.

— Значит, только меня? Или, может быть, всю Англию? Черт возьми, Рина, я знаю, что перенес ваш клан. Я знаю, что даже теперь ваша фамилия настолько непопулярна у властей, что многим из вас пришлось сменить ее. Эта жестокость продолжается слишком долго. Но не я и не все англичане преследовали вас. Оскорбляйте меня, если хотите, царапайте, кусайте, но будь я проклят, если стану терпеть все это за то, к чему я не причастен.

— Пожалуйста, — очень тихо сказала Сирина. — Вы делаете мне больно.

Бригем отпустил ее, упершись кулаками в бока. Для него было крайне редко так терять контроль над своими мыслями и поступками.

— Прошу прощения, — произнес он ледяным голосом.

— Нет. — Сирина коснулась его руки. — Это я должна извиниться. Вы правы — с моей стороны было несправедливо нападать на вас за многое, что произошло, прежде чем мы оба родились. — Теперь она чувствовала не страх, а глубокий стыд, понимая, какой гнев бы испытывала, если бы кто-то так оскорблял ее семью. — Несправедливо порицать вас за то, что английские драгуны изнасиловали мою мать. Или за то, что они отправили моего отца в тюрьму больше чем на год, так что бесчестье осталось неотомщенным. И несправедливо, — добавила она, глубоко вздохнув, — хотеть упрекать вас, потому что я боюсь этого не делать.

— Почему, Рина? Почему вы боитесь?

Сирина покачала головой и отвернулась, но граф снова схватил ее за руки. На сей раз хватка не была жесткой, но от этого она не стала более слабой.

— Надеюсь, вы простите меня, милорд. А теперь я предпочла бы побыть одна.

— Я должен услышать ваш ответ, Сирина. — Теперь его голос был почти спокойным, но все же в нем звенел металл. — Почему вы боитесь?

Подняв голову, она с отчаянием посмотрела на него:

— Потому что, если я не буду обвинять вас, то могу забыть, кто вы.

— А это имеет значение? — осведомился Бригем.

— Да. — Сирина снова была испугана, но по-другому. Что-то в его взгляде говорило ей: независимо от того, что она скажет или сделает, ее судьба уже решена. — Имеет для нас обоих.

— Имеет значение даже сейчас? — Прежде чем она успела ответить, Бригем привлек ее к себе и прижался губами к ее губам.

Сирина не сопротивлялась. Она понимала, что прекратила борьбу с ним и с собой. Если Бригем должен быть ее первым и единственным мужчиной, ей нужно принять все, что он может ей дать. Его рот был горячим, тело напряжено, как струна. Она сделала выбор, и с осторожностью было покончено.

— Это имеет значение? — снова повторил Бригем, покрывая поцелуями ее лицо.

— Нет, не сегодня. — Сирина обняла его. — О, Бриг, я не хочу, чтобы вы уезжали! Я не хочу, чтобы вы покидали меня!

Зарывшись лицом в ее волосы, он жадно впитывал их запах.

— Я вернусь. Через три недели, самое большее — через четыре. — Не получив ответа, он отодвинул ее от себя. Глаза девушки были сухими и серьезными. — Я вернусь, Сирина. Неужели вы мне не верите?

— Я верю вам больше, чем предполагала, что могу поверить любому мужчине. — Улыбнувшись, она поднесла руку к его лицу. О боже, если это любовь, почему она причиняет такую боль? Почему не приносит радость, которую она видела в глазах Мэгги? — Нет, я не верю, что вы вернетесь назад ко мне. Но мы не будем говорить об этом. — Она накрыла ладонью его губы. — Мы не будем думать об этом. Только о сегодняшнем дне.

— Тогда поговорим о других вещах.

— Нет. — Сирина поцеловала обе его руки и шагнула назад. — Мы не будем говорить вовсе. — Она начала медленно расстегивать пуговицы своего редингота.

— Что вы делаете?

Бригем протянул руку, чтобы остановить ее, но она уже сбросила с плеч куртку, под которой находилась простая сорочка, едва прикрывавшая маленькие высокие груди.

— То, чего хотим мы оба.

— Рина. — Он с трудом смог произнести ее имя из-за пульса, колотившегося в горле. — Не так… Это не подходит вам.

— Что может подходить больше, чем здесь, с вами? — Но ее пальцы слегка дрожали, когда она расстегивала юбку.

— Нам нужно поговорить… — снова начал Бригем.

— Я хочу вас, — прервала его Сирина. — Я хочу, чтобы вы прикасались ко мне, как прикасались раньше, так, как я об этом мечтала. — Она шагнула ближе. — Вы больше не хотите меня?

— Не хочу вас? — Он закрыл глаза и провел по волосам дрожащей рукой. — Нет никого и ничего, что бы я желал больше, чем вас сейчас. И возможно, никогда не будет.

— Тогда возьмите меня. И отдайте мне себя, прежде чем меня покинуть. — Взяв его за руку, Сирина прижала губы к его ладони. — Покажите мне, что значит быть любимой, Бригем.

— Рина…

— Завтра вы уезжаете! — с отчаянием воскликнула она. — Значит, вы оставите меня ни с чем?

Бригем скользнул пальцами по ее щеке:

— Я бы не оставил вас вовсе, если бы у меня был выбор.

— Но вы уедете. Я хочу принадлежать вам, прежде чем это произойдет.

Он коснулся ее холодного плеча:

— Вы уверены?

— Да. — Сирина с улыбкой прижала его руку к своему сердцу. — Чувствуете, как быстро оно бьется? Так бывает всегда, когда я рядом с вами.

— Вам холодно. — Он притянул ее ближе.

— На моей кобыле есть плед. — Закрыв глаза, Сирина впитывала запах Бригема, надеясь его запомнить. — Если мы расстелим его на солнце, нам будет достаточно тепло.

— Я не хочу причинять вам боль. — Бригем приподнял ее лицо. — Клянусь вам.

Сирина верила ему. Об этом она прочитала в его глазах, когда они постелили плед на берегу озера и опустились на него на колени. Об этом говорили его губы, когда он прикоснулся ими к ее обнаженному белому плечу. Это было в его руках, сжимавших ее руки.

Она знала, что собирается отдать ему, — невинность, которую женщина может отдать только одному мужчине и только раз в жизни. Когда они стояли на коленях лицом к лицу под теплым солнцем у прохладной воды, Сирина понимала, что подносит ему этот дар не под влиянием импульса или в безумии страсти, а почти спокойно, будучи уверенной, что его примут с нежностью.

Она никогда не выглядела более красивой, думал Бригем. Ее глаза сияли, руки спокойно и уверенно обнимали его, но графу казалось, что он ощущает кончиками пальцев нервное биение ее сердца. Щеки были бледными — белыми и гладкими, как фарфор.

Бригем вспоминал статуэтку пастушки, которой так хотел коснуться в детстве, но боялся, что его руки окажутся неловкими. Он не должен быть неловким с Сириной.

Хотя времени у них было немного, Бригем распорядился этим моментом так, словно хотел растянуть минуты в часы. Его влажный язык начал медленную, дразнящую дуэль с языком Сирины, заставляя ее сердце бешено колотиться. Девушка неуверенно скользнула руками по его рединготу, словно убеждаясь, что под одеждой находится его теплое тело. Что-то бормоча себе под нос, Бригем начал сбрасывать его. Сирина помогла ему и стала расстегивать пуговицы жилета.