Глубоко под кожей

Мэт знал Квина уже давно, и бесцеремонность друга его ничуть не смутила.

— Шантел, это Квин Доран.

Она скрестила ноги, и атлас скользнул по атласу. Ленивым грациозным движением она протянула Квину руку.

— Очаровательно, — прошептала она и напряглась, когда его пальцы крепко обхватили се ладонь.

Он не потряс ее руку и не поднес к губам небрежным европейским жестом, которого, неожиданно подумала она, вполне можно было от него ожидать. Он просто держал ее, пока его бледно-зеленые глаза смотрели в глаза Шантел. Ее кожа, гладкая, ароматная и женственная, была похожа на атлас, в который она была одета. Его кожа была грубой, жесткой и темной от загара. Они замерли на мгновение — она на своей софе, он стоя, и их руки соединились к пожатии. Шантел уже приходилось вступать в схватку с мужчинами, и она проиграла всего лишь один раз. Она мгновенно поняла, что перчатка брошена, и приняла вызов.

— Тебе, как всегда, водку со льдом? — спросил Мэт Квина, повернувшись к бару.

— Да. — Слегка наклонив голову, Квин дал ей понять, что игра началась. Он медленно расслабил пальцы, и ее рука выскользнула из них. — Мэт сказал мне, что у вас возникли проблемы.

— Очевидно, появились. — Шантел вытащила сигарету из фарфорового мундштука, лежавшего на столе, и подняла бровь. Когда Квин вытащил из кармана зажигалку и щелкнул ею, она улыбнулась и наклонилась к нему. — Только я не уверена, что вы тот человек, который сумеет с ними справиться… — с этими словами она подняла голову и какое-то время смотрела ему в лицо, а потом снова откинулась на спинку, — мистер Доран.

— Я склонен согласиться с вами… мисс О’Харли.

Их взгляды снова скрестились, и у обоих возникли не очень приятные ощущения.

— Но раз уж я здесь, почему бы вам не рассказать мне, в чем дело? — Квин взял у Мэта стакан и, прежде чем тот заговорил, метнул в него взгляд. — Пусть мисс О’Харли введет меня в курс дела, раз уж это ее проблемы.

Будучи опытным агентом, Мэт хорошо знал, кода надо говорить, а когда лучше промолчать. «Отлично, а я пока набью себе рот этими канапе». И он сел, предоставив их друг другу.

— Я получила несколько очень неприятных звонков. — Шантел произнесла эти слова небрежно, но по тому, как быстро согнулись и разогнулись ее пальцы, Квин догадался, как тяжело ей об этом говорить. Он умел подмечать малейшие движения. И еще он заметил, что у нее маленькие и тонкие руки, а ногти на длинных пальцах покрыты бесцветным лаком. И эти пальцы пребывали в непрерывном движении.

— Только звонки?

— Нет, были еще и письма. — Она передернула плечами, и атлас тихо зашуршал. — Все это началось около шести недель назад.

— Звонивший говорил непристойные вещи?

Шантел вскинула подбородок, не в силах устоять перед искушением посмотреть на него сверху вниз.

— Я думаю, это зависит от того, что вы понимаете под словом «непристойный». Ваше представление об этом может отличаться от моего.

В его глазах вспыхнула улыбка, и они каким-то странным образом сделались гораздо привлекательней. У нее мелькнула мысль: интересно, сколько женщин проникли в логово этого льва и были съедены?

— Не сомневаюсь в этом. Продолжайте.

— Поначалу… поначалу мне это показалось смешным. Все выглядело весьма безобидно, хотя и раздражало меня. Но потом… — она облизнула губы и поднесла к ним сигарету, потом он осмелел и начал высказываться откровеннее. Мне стало противно.

— Надо было сменить номер телефона.

— Так я и сделала. Звонков не было целую неделю. А сегодня все началось сначала.

Откинувшись назад, Квин сделал глоток в своего стакана. Как и хозяйка, водка была высшего качества.

— Вы узнали его по голосу?

— Нет, он всегда шепчет.

— Вы можете снова поменять номер. — Он пожал плечами, и в его стакане звякнул лед. Или попросите полицию установить подслушивающее устройство.

— Я устала менять номера. — Шантел нетерпеливым жестом загасила сигарету. И я не хочу вмешивать в это дело полицию. Я хочу, чтобы об этом никто не знал. Мэту кажется, что вы поможете мне решить эту проблему. Квин снова отпил из своего стакана. Комната была выдержана в белых тонах, но не наводила на мысль о девственности. Само отсутствие цвета, с Шантел в центре комнаты, необыкновенно возбуждало. И он был уверен, что она хорошо понимает это. Во всех своих фильмах она изображала женщин, которые преднамеренно играли на чувствах мужчин, на их слабостях и самых заветных желаниях. И Квин не испытывал никакой симпатии к женщине, специально создавшей себе имидж, который возбуждал мужчин, а теперь жаловавшейся на то, что ей пришлось ответить на несколько безобидных звонков.

— Мисс О’Харли, вы, наверное, знаете, что мужчины, которые делают непристойные предложения по телефону, никогда не переходят от слов к делу. Я предлагаю вам снова сменить номер, а потом попросить своих слуг отвечать на звонки, пока ему это не надоест.

— Квин… Мэт покрутил свой стакан. У него была привычка во время стресса постоянно двигать руками или ногами. Он прочистил горло и попытался успокоиться. — Это не поможет.

— Стоит попробовать нанять телохранителя, если мисс станет лучше от этого. Можно также усилить охрану дома.

— Может, мне еще натянуть повсюду колючую проволоку и завести свирепых сторожевых псов? — вмешалась Шантел и поднялась.

— Это цена, которую приходится платить, — холодно заметил Квин, — за то, чем вы занимаетесь.

— А чем я занимаюсь? — Ее глаза, и без того ярко-голубые, сверкнули гневом. — А, понимаю. Я выставляю себя напоказ на экране, не одеваюсь в лохмотья, не ношу паранджи, поэтому и получила то, что получила. Причем совершенно заслуженно.

Ее холодная красота обезоруживала, а страстный отпор, который она дала Квину, был похож на огонь во льду. Квин не обратил внимания на то, что мышцы его живота напряглись, и пожал плечами.

— Ну, что-то вроде того.

— Благодарю вас за то, что потратили на меня время, — сказала Шантел и отвернулась. Но, не совладав с собой, резко развернулась и выпалила: — Почему бы вам не вернуться в двадцатый век? Если женщина привлекательна и не собирается скрывать свою привлекательность, это вовсе не означает, что она заслуживает того, чтобы ее оскорбляли словами, делом или в эмоциональном плане.

— А я вовсе не говорил, что женщина вообще заслуживает, чтобы ее оскорбляли, отпарировал Квин.

Но его небрежный тон только подлил масла в огонь.

— То, что я актриса и сексуальность является частью моего ремесла, вовсе не означает, что я должна стать добычей любого мужчины, который захочет меня получить! Если я играю роль убийцы, это еще не значит, что я сама должна сидеть в тюрьме.

— Вы возбуждаете самые низменные инстинкты, мисс О’Харли, и делаете это вполне осознанно. Так что не удивляйтесь, если к вам прилипает какая-нибудь грязь.

— Иными словами, так мне и надо, — прошептала она. — Вы дурак. Вы из тех мужчин, у которых мозги находятся ниже пояса. Из тех мужчин, которые думают, что если женщина согласилась отужинать сними, то должна отработать этот ужин в постели. Ну что ж, я сама могу заплатить за свой ужин, мистер Доран, и сама справлюсь со своими проблемами. Я уверена, что вы знаете, где дверь.

— Шантел, — начал было Мэт, но она повернулась к нему, озлобленная, взъерошенная, словно кошка. — Лучше я съем еще несколько канапе, — пробормотал он.

— Мисс О’Харли.

— Что там? — Шантел резко обернулась к своему высокому старику мажордому и втянула в себя воздух, чтобы побыстрее успокоиться.

— Что случилось, Марш?

Услышав, каким тоном она произнесла эти слова, Квин сощурил глаза. В этом тоне прозвучали человеческие нотки. Мисс О’Харли, несомненно, игнорировала классовые различия и общалась со слугами как с людьми. Несмотря на то что от волнения все ее тело было вытянуто, как струна, она улыбнулась старику.

— Вот это только что принесли для вас.

— Спасибо. — Шантел пересекла комнату и взяла из рук слуги вазу с лилиями.