Околдованные

— Откровенность может быть опасной. Я не всегда веду себя цивилизованно, Роуэн, но очень стараюсь быть честным. Подумай над тем, сколько ты готова предложить, потому что я, скорее всего, возьму больше.

— Я не умею врать.

Эти слова заставили Лиама засмеяться. Когда он выпрямился, его глаза снова стали спокойными.

— Тогда, ради Бога, молчи. И иди домой, только не той дорогой, какой пришла. Когда выйдешь из дома, увидишь тропинку. Следуй по ней, и довольно быстро доберешься до дома.

— Лиам, я хочу…

— Я знаю, чего ты хочешь. — Он решительно взял ее за руку и вывел из комнаты. — Если бы все было так просто, мы бы уже были наверху и катались по кровати. — Пока она что-то пыталась сказать, Лиам продолжал вести ее к двери. — Но ты не так проста, как привыкла себя считать. И я тоже. А теперь иди домой, Роуэн.

Он практически вытолкнул ее за дверь. Ее характер, проявляющийся на удивление редко, выбрался на поверхность, как только ветер ударил ей в лицо.

— Отлично, Лиам, потому что я не хочу, чтобы все было просто. — Ее глаза вспыхнули. — Я уже устала от простоты. Так что не дотрагивайся до меня, если не собираешься ничего усложнять.

Кипя от злости, она повернулась и даже не подумала о том, откуда здесь взялась тропинка, такая широкая и четкая. Просто пошла по ней и скрылась за деревьями.

Лиам наблюдал за Роуэн с крыльца. Продолжал смотреть, даже когда она уже скрылась из вида, и улыбнулся, как только она дошла до дома и хлопнула дверью.

— Тем лучше для тебя, Роуэн Мюррей.

Глава 4

Он просто вытолкнул ее за дверь, думала Роуэн, врываясь в свой домик. Сначала целует ее до потери сознания, прижимает к своему потрясающему телу, а потом выпроваживает. Вышвыривает из дома, будто она какой-то надоедливый продавец второсортных товаров.

О, это было унизительно.

Все еще заведенная до предела она металась по комнате, делая уже второй круг. Он же сам сделал первый шаг. Поцеловал ее, черт побери. Она ничего не делала.

Только стояла там как столб, поняла Роуэн, когда раздражение начало медленно переходить в замешательство. Она просто стояла там, позволяя прикасаться к себе, целовать, и была настолько поражена, что разрешила бы ему делать с собой все, что угодно.

— Ох, какая же ты дура, Роуэн. — Войдя в кухню, она плюхнулась на стул, нагнулась и тихо стукнулась головой о поверхность стола. — Тупица. Размазня.

Она ведь сама к нему пошла. Блуждала по лесу, как Гретель [6], только с горсткой печенья вместо хлеба. Искала приключений, думала она, прижавшись щекой к гладкому дереву. Ей всегда хотелось найти что-то невероятное. И на это раз, в какой-то момент, она это нашла.

Хуже всего было то, что сначала ты испытываешь невероятный шквал эмоций, а потом у тебя перед самым носом захлопывают дверь.

Неужели ее желание было настолько сильным, что она готова была отдаться мужчине, которого видела до этого всего два раза в жизни, и о котором ничего не знает? Неужели она настолько слабая, что начала фантазировать только из-за его красивого лица?

Дело не только в лице, вынуждена была признать она. Это все из-за… его сущности. Его загадочность и романтичность запросто могли околдовать ее. Она не могла найти более подходящего слова, чтобы описать свои ощущения.

Вполне очевидно, что это было заметно.

Он прикоснулся к ней, потому что видел насквозь ее жалкие оправдания найти его, чтобы поблагодарить, и она просто повисла на нем.

Не удивительно, что он указал ей на дверь.

Но быть таким жестоким было не обязательно, думала Роуэн, заводясь снова. Он ее унизил.

— Ты не готова для меня, — пробормотала она, вспоминая его слова. — Откуда он, черт побери, знает, к чему я готова, когда я сама этого не знаю? Он же не ясновидящий!

Обиженная, она открыла контейнер, достала одно печенье и съела его с хмурым видом, еще раз прокручивая в голове их последнюю сцену. При этом она доставила себе удовольствие и представила, как бы она могла поставить Лиама на место.

— Итак, он меня не хочет, — пробормотала она. — Да кому он нужен? Я просто буду держаться от него подальше. Постоянно. — Она сунула в рот очередное печенье. — Я приехала сюда, чтобы разобраться в себе, а не пытаться понять какого-то ирландца — отшельника.

Ее уже начало подташнивать от печенья, поэтому она вернула крышку на место. Первым делом надо поехать в город и найти книжный магазин, приобрести там парочку книг из серии «Сделай сам» про стандартную работу по дому. С этой мыслью она отправилась в комнату за своей сумкой.

Когда в следующий раз что-нибудь случится, она не станет переживать и все сама исправит. Выходя из дома, Роуэн с мрачным удовольствием думала, как равнодушно скажет Лиаму, что справится сама, когда он снова придет помочь по хозяйству.

Она хлопнула дверцей Ровера, завела двигатель. Внезапная мысль о проколотой шине заставила ее задуматься еще и о книге по ремонту автомобилей.

Роуэн плелась по грунтовой дороге, подавляя желание изо всех сил нажать на газ, чтобы избавиться от чувства разочарования хотя бы частично. Там, где подъездная дорожка выходила на шоссе, она увидела серебристую птицу.

Он был огромным, великолепным. Роуэн тут же свернула на обочину, чтобы остановится и изучить птицу. Ей сразу подумалось, что это орел, хотя она и не знала точно, есть ли среди них такой королевский серебристо-серый вид, и характерно ли для них сидеть на дорожных знаках и смотреть — мрачно смотреть, решила она, — на проезжающие машины.

Роуэн подумала, что в Орегоне удивительно странная фауна, и решила внимательнее перечитать книгу о здешних обитателях. Не удержавшись, она открыла окно и высунулась из машины.

— Ты такой красивый. — Она улыбнулась, когда птица взъерошила перья, будто стараясь покрасоваться. — Такой величественный. Могу поспорить, в небе ты смотришься просто потрясающе. Интересно, как это — летать. Просто… владеть небесами. Ты знаешь.

Его глаза были зелеными. Серебристо-серый орел с кошачьими зелеными глазами. На секунду ей почудилась золотая вспышка среди перьев, будто у птицы на груди висел кулон. Но Роуэн решила, что это просто солнечные блики, и с сожалением вернулась на место.

— Волки, олени и орлы. Зачем кому-то нужно жить в городе? До свиданья, ваше величество.

Когда Ровер скрылся из виду, орел расправил крылья и величественно поднялся в небо с торжественным криком, который раздался эхом среди холмов, лесов и моря. Поднявшись над деревьями, он сделал круг, затем нырнул вниз. Закружился белый дым, замерцал свет, похожий на голубые вспышки молний.

Он опустился на лесную подстилку уже на двух ногах.

Мужчина ростом около шести футов, с копной серебристых волос, глазами как зеленое стекло и лицом, будто вырезанным из лучшего мрамора с зеленых ирландских холмов. Вокруг шеи толстая золотая цепь с амулетом, который свидетельствовал о его ранге.

— Сама бежит как кролик, — пробормотал он. — А потом жалуется на лису.

— Она молода, Финн. — Из зеленой чащи вышла прекрасная женщина, с длинными блестящими волосами, мягкими золотыми глазами и гладкой белой, как алебастр, кожей. — Еще не знает, что у нее внутри, и не понимает, что внутри у Лиама.

— Ей нужен твердый характер и побольше той храбрости, которую она частично продемонстрировала ему сегодня. — Его лицо смягчилось от улыбки. — У тебя никогда не было проблем ни с характером, ни с храбростью, Арианна.

Она засмеялась и взяла лицо мужа в ладони. На одной ее руке блестело золотое кольцо — символ их брака, на другой горел рубин.

— С таким как ты, мне потребовалось и то и другое, a stor [7]. У них своя дорога, Финн. Мы должны позволить им пройти свой собственный путь.

— И кто же тогда должен вести девушку на танцы, если не парень? — спросил он, высокомерно подняв брови.

6

Гензель и Гретель — сказка братьев Гримм. Под угрозой голода, отец двух детей — мальчика и девочки, поддаётся уговорам второй жены избавиться от детей и заводит их в лес. Дети, подслушав разговор родителей, принимают необходимые меры к своему спасению. Первый раз Гензель бросает на дорогу камешки, которых загодя набрал полные карманы. По этой примете дети возвращаются домой. Второй раз набрать камешки не удаётся из-за коварства мачехи, и Гретель бросает на дорогу хлебные крошки, которые склёвывают лесные птицы.

7

a stor — сокровище (ирл.)