Страница 43 из 54
Сташек Бельский и Марек посмотрели на неё, Сташек с выражением почти полного отчаяния, Марек – без всякого выражения.
– Исключено, – произнесли они одновременно, после чего Марек добавил. – У него не было никакого сообщника, и речи быть не может.
– Откуда ты знаешь?
Все время, пока меня здесь не было, я посвятил проверке его контактов. У него много разных знакомых, но ни одного, которому он мог бы доверять. Отпадает.
– В таком случае, он действительно все оставил. Если нам удастся туда попасть…
– Поехали туда! – с большим оживлением предложила моя мамуся.
– Куда?!..
– Туда, где он все оставил!
– А можно узнать, где это?
– Там где он ехал. Вы же сказали, что знаете как он ехал…
Три человека издали одинаковые по интонации стоны. Михал Ольшевский неожиданно поддержал мою мамусю:
– Мы можем подумать! – с задором предложил он. – Мы ведь знаем направление! На запад! От этой трассы куда-то вбок!..
Через пятнадцать минут стол Франека был обложен всеми доступными нам картами отечества во главе с моим автомобильным атласом. Случайно при мне оказалась и автомобильная карта Европы, у Сташека Бельского – автомобильная карта Польши одним листом, а Ендрек вытащил школьные карты своей сестры. Где-то на трассе от Воли до границы Джон Капуста, располагая двумя с половиной часами преимущества, должен был свернуть с шоссе в сторону, спрятать награбленное и вернуться. Мы сравнили время езды и расстояния и пришли в ужас. Если он отказался от отдыха и приёма пищи, то мог отклониться с трассы на целых восемьдесят километров! Восемьдесят километров на юг или на север, в любом месте всей дороги от Воли до границы, а это не меньше шестисот километров.
Я подсчитала на бумаге, потому что начала путаться в нулях. Восемьдесят в две стороны – это сто шестьдесят, умножить на шестьсот…
– Девяносто шесть тысяч квадратных километров, – объявила я. – Не знаю успела бы свора гончих псов обнюхать столько за одно поколение. Во всяком случае, я не в силах. Спрятать он мог везде. И наверняка место подобрал заранее.
– Так точно! – с нажимом подтвердил Сташек Бельский. – Отсюда забрал, ничего не вывозил, доверенного человека не имел, значит спрятал где-то по дороге. В присмотренном месте, а мы уже знаем, что он путался по всей Польше…
Только теперь страшная правда дошла до нас во всей своей красе, все опустили руки. Три четверти загадки были разгаданы великолепно, таинственный преступник раскрыт, мотив известен, личность злодея тоже, пропало только наше наследство, найденное с таким трудом! Бесценные сокровища пошли ко всем чертям, а его получение без участия негодяя Капусты оказалось невозможным…
Михал Ольшевский, бледный, сгорбившийся и почти близкий к плачу, немного подёргал волосы на голове, после чего заломил руки. Из всей семьи он один знал настоящую стоимость похищенного. Найденная в ящичке копия позволила ему прочитать стёршиеся в оригинале строчки, и теперь не было способа заставить его примириться с утратой.
– Что же делать, скажите, что же делать?! – горестно застонал он. – Мы же не спросим его, где он все это спрятал, он сюда теперь и носа не сунет! К нашим границам и не приблизится! Что делать?!..
– Ехать за ним, не раздумывая предложили Люцина.
– Сумасшедшая – сердито произнесла Тереза.
– Слушайте, – сказал Сташек Бельский, у которого пол часа назад закончилось дежурство, теперь он принимал участие в совете частным образом. – Это совсем не плохая мысль. Он действительно ни за что сюда не вернётся, но может выкинуть другой номер. Пришлёт какого-нибудь парня, про которого мы ничего не знаем, расскажет ему что и где, парень найдёт, вывезет и ищи ветра в поле. Там, где он теперь, доверенный человек найдётся. Надо бы его найти и прижать, пока он не успел.
– Я же и предлагаю, ехать за ним! – с энтузиазмом повторила Люцина.
– Кто должен ехать?! – набросилась на неё Тереза. – Может я?!
– Конечно ты, кто ещё? У тебя одной есть паспорт и деньги.
– У меня тоже есть паспорт! – отчаянно выкрикнул Михал.
– Очень хорошая мысль, – подтвердила я. – Надо взять его адрес. Все адреса, возможно у него их несколько. Ехать должна Тереза – только она знает его лично. Франек его тоже знает, но у него нет паспорта.
– Боюсь, что это единственный выход, – поддержал меня Марек.
– Вот именно, – добавила Люцина с нарастающим облегчением. – Пускай едут вместе, Тереза и Михал. Тереза его узнает, а Михал прижмёт…
Тереза бросилась на неё выпустив когти:
– Дура, ты думаешь я буду драться с этим бандитом?! Чтобы он и меня куда-то спихнул?! Где я буду его искать?!..
– Ты же слышала, что есть адреса, – начала успокаивать её моя мамуся.
– Я бы сама поехала, но пока я оформлю паспорт пройдёт пара недель, – грустно сказала я. – Там стоят такие очереди, как отсюда до Америки.
– Я бы тоже поехала, – призналась Люцина, – но у меня тоже нет паспорта. Если у него есть…
– Еду! – горячо объявил Михал. – Один черт, собирался! Мне все равно! Буду мыть горшки на заправочных станциях!
– Как раз на заправочных станциях очень много немытых горшков, – едко заметил Марек. – Надо бы в конце-концов узнать через какую границу он переехал, не сидит же он в Западном Берлине…
– Это можно, – вмешался Сташек Бельский.
– И вы действительно думаете, что я поеду гоняться по Европе за каким-то гангстером?! – со страхом крикнула Тереза. – Вы все чокнулись?!!..
– Придётся, – убедительно произнесла я. – Ничего не поделаешь. Ты же не упустишь столько добра. Ни родимая Отчизна, ни твоя семья в достатке не тонут. Это большая потеря, а может в конце-концов наша настойчивость будет награждена…
Тереза взбесилась. Михал Ольшевский, увидев перед собой блеск надежды, принял в переговорах самое энергичное участие. Вся семья образовала на редкость монолитный фронт, направленный против Терезы. Необходимо ехать за Капустой, то бишь облизанным Никсоном и вытащить из него признание – что он сделал с наследством предков. После получения информации можно пообещать ему относительное спокойствие. Тереза в истерике спрашивала, не думаем ли мы, что она будет подпаливать ему пятки, тем не менее она начала ломаться. Семейное давление оказалось выше её сил.
– Ну, подождите, я буду висеть на вашей совести! – грустно пригрозила она.
Семейная совесть оказалась твёрдой, как гранитная скала. Прежде чем ошеломлённая, оглушённая и смертельно испуганная Тереза успела оглянуться, мы уже все обговорили. Быстро, но неизвестными путями, мы получили информацию, что Джон Капуста гражданин США, во-первых – постоянно проживает во Франции, где обладает сразу двумя резиденциями, одной в Париже, неподалёку от дворца Республики, а второй – в Руане. Во-вторых, несомненно оставил территорию Западного Берлина, поскольку на следующий день после бегства из Польши приземлился в аэропорту Ле Бурже. Францию он пока не покидал, разве что под чужим именем.
Я лично отправилась с Терезой во французское посольство за визой. У Михала Ольшевского французская виза была, потому что в августе он выбирался во Францию в отпуск. Общими силами мы уладили все формальности и купили билеты на самолёт. Естественно, за деньги Терезы, которая после диких взрывов протеста впала в безнадёжное отчаяние и превратилась в безвольную жертву, отправляемую на бойню. Ей остались только рефлексы.
Среди потока добрых советов, сыплющихся отовсюду, в вечер перед отъездом я дала ей ещё один:
– А когда будете в Париже, в свободную минуту сходите в Венсенский лес, – таинственно сказала я.
– Зачем? – с издёвкой, но неуверенно спросила Тереза.
– За конями. В Венсенском лесу рысистые бега.
Тереза машинально постучала себя по голове, но Михал проявил интерес:
– И что? Там можно играть? Как там играют?
– Так же как на гармошке, – любезно подсказала Люцина.
Тут меня посетила свежая мысль:
– Вы хоть раз в жизни были на бегах? – спросила я Михала. – Когда нибудь играли?