Влюбиться в Джеки

— Четверо. Двое уже женаты. У меня трое внуков.

— Трое внуков? Это замечательно, правда, Нэйтан? А фотографии у вас есть?

Миссис Грейндж прожевала салат. Вкус был необычный, она еще не пробовала ничего подобного. Конечно, не мясной рулет с ржаным хлебом, но тоже неплохо. Совсем даже неплохо.

— Есть несколько, в сумке.

— Я бы с удовольствием взглянула. — Джеки села так, чтобы миссис Грейндж оказалась между ней и Нэйтаном. Нэйтан ел молча, словно гость на званом обеде, который не знаком со своими соседями по столу. — Четыре сына! Наверное, вы ими очень гордитесь.

— Они хорошие ребята. — Ее суровое лицо немного смягчилось. — Младшенький сейчас в колледже. Хочет стать учителем. Он у меня умница. Никогда не заставлял меня волноваться. А вот другие… — Она вздохнула и покачала головой. — Хотя с детьми всегда так. Очень хороший салат, мисс Макнамара!

— Зовите меня просто Джеки. Налить вам еще кофе?

— Нет, спасибо, мне пора браться за работу. Вы хотите, чтобы я отнесла эти рубашки в прачечную, мистер Пауэлл?

— Я был бы вам очень благодарен.

— Вам не нужен сейчас кабинет? Я бы там прибрала.

— Да, пожалуйста.

Она повернулась к Джеки. Выражение лица миссис Грейндж было самым дружелюбным.

— Я могу убираться и в вашем присутствии. Не беспокойтесь, вам не нужно прерывать работу.

— Спасибо. Ничего, я сама помою. — Джеки, опередив миссис Грейндж, принялась собирать посуду. Миссис Грейндж, тяжело ступая, вышла из кухни. Нэйтан, насупившись, проводил ее взглядом.

— И что это было?

— Ммм? — Джеки рассеянно взглянула на него, перекладывая остатки салата в меньшую миску.

— Все эти танцы вокруг миссис Грейндж. Чего ты хотела добиться?

— Ничего. Мы просто обедали. Не возражаешь, если я дам ей с собой то, что осталось?

— Не возражаю. — Он вытащил сигарету. — Ты всегда обедаешь с домработницами?

Джеки приподняла бровь:

— А что тут такого?

Любой ответ в этой ситуации выглядел глупым и снобистским. Так и не придумав ничего достойного, Нэйтан пожал плечами и закурил. Джеки, видя, что он смутился, сменила тему:

— А миссис Грейндж разведена или вдова?

— Что? — Нэйтан выпустил облако дыма и помотал головой. — Понятия не имею. А почему ты решила, что она разведена или вдова?

— Потому что она рассказала о сыновьях и внуках и ни словом не обмолвилась о муже. Отсюда следует вывод, дражайший Нэйтан, что мужа у нее нет. — Секунду подумав, она отправила в рот оставшийся гренок. — Я полагаю, что она в разводе, потому что вдовы, как правило, продолжают носить обручальное кольцо. Неужели она никогда не упоминала об этом?

— Нет. — Нэйтан уставился в свою чашку. Почему-то ему было неприятно признаться, что миссис Грейндж работает у него пять — нет, уже почти шесть — лет, и до сегодняшнего дня он и понятия не имел о том, что у нее четверо сыновей и три внука. — Этого не было в ее резюме, и я не считал нужным лезть в ее дела.

— Какая глупость. Все любят рассказывать о своей семье. Интересно, давно ли она одна. — Джеки сновала по кухне, ополаскивая миски, наводя порядок, протирая барную стойку и рабочую поверхность. Движения ее были четкими и уверенными, на пальцах взблескивали кольца. — Не могу себе представить, как можно вырастить детей в одиночку. Это, наверное, страшно тяжело. А ты когда-нибудь думаешь об этом?

— О чем?

— О том, чтобы завести семью. — Джеки налила себе кофе со льдом, намереваясь захватить стакан наверх. — Когда я думаю о детях, мне всегда приходят в голову самые традиционные вещи. Белая изгородь, гараж на две машины, большой семейный автомобиль, все такое. Удивительно, что ты до сих пор не женат, Нэйтан. Ты ведь такой приверженец традиций.

Ее тон задел Нэйтана.

— Нельзя ли обойтись без оскорблений?

— Можно, конечно можно. — Она слегка коснулась его щеки. — Нет ничего постыдного в том, чтобы быть приверженцем традиций. Мне это очень нравится в тебе, честное слово. Есть что-то невероятно привлекательное в мужчине, который всегда знает, где лежат его носки. Когда на горизонте появится подходящая женщина, ей достанется настоящее сокровище.

Прежде чем она отпрыгнула, Нэйтан крепко ухватил ее за запястье.

— Тебе никогда не разбивали нос?

Джеки одарила его восторженной улыбкой:

— Пока нет. Хочешь подраться?

— Лучше вот это.

Не успев опомниться, Джеки оказалась в его объятиях. Нэйтан дернул ее так, что она потеряла равновесие и, чтобы не упасть, вынуждена была ухватиться за его плечи. Она не ожидала, что Нэйтан может двигаться так стремительно и что он способен на столь коварные поступки. Прежде чем она сообразила, что ей делать дальше — и делать ли что-либо вообще, — он впился ей в губы.

Нэйтан не знал, почему поступил так. На самом деле у него руки чесались поколотить ее. Но мужчина, разумеется, не может ударить женщину, поэтому у него не оставалось иного выбора.

С какой стати он решил, что поцелуй станет отличной местью? Джеки не сопротивлялась, хотя судя по тому, как участилось ее дыхание и сжались пальцы, он по меньшей мере удивил ее.

Но сам Нэйтан был удивлен еще больше.

Черт возьми, он не принадлежал к тем мужчинам, которые набрасываются на женщин! Но в случае с Джеки это вовсе не казалось неправильным. Это было предопределено. Он мог часами анализировать свое поведение, рассуждать о том, как все должно или не должно быть, искать мотивы и прочее; потом он прикасался к Джеки, и вся логика рассыпалась в прах.

Он не хотел ее. Просто не мог без нее. Она ему даже не нравилась. Она его притягивала. Он считал ее ненормальной. И понемногу начинал верить, что и сам ненормальный. Он всегда полагал, что все на свете устроено по определенному образцу, во всем есть система и всему существует объяснение. До тех пор, пока не появилась Джеки.

Он прихватил зубами ее нижнюю губу и услышал тихий, низкий стон. Жизнь явно не всегда строится по законам геометрии.

Сама напросилась, подумала Джеки. И слава богу, получила. Мысли о мести, о том, чтобы заставить Нэйтана бледнеть и страдать, тут же вылетели у Джеки из головы, как только он поцеловал ее. Это было прекрасно — горячо, сладко, пронзительно, остро. Именно о таком поцелуе она всегда мечтала.

Она отдалась ему всецело. Вот мужчина, который сможет полюбить ее, принять — всю, целиком. Джеки не была наивной дурочкой. Она действительно чувствовала это, и ощущение было таким отчетливым, будто Нэйтан произнес эти слова вслух. Этобыло нечто особенное, драгоценное, исключительное. Об этомписали поэты, и за этосражались воины. Некоторые люди искали этовсю жизнь. И далеко не каждый находил. Джеки обвила руками шею Нэйтана, готовая подарить ему все, что у нее было. Без вопросов и сожалений.

Что-то происходило между ними. Что-то еще, помимо влечения и страсти. Нэйтан изменился, в нем появилась беззаботность, беспечность. Когда он целовал Джеки, как сейчас, и она таяла в его объятиях, он больше ни о чем не мог думать. Настоящее безумие. Он никогда не жил лишь сегодняшним днем, всегда прикидывал, чем события и поступки могут обернуться завтра. Но в данный момент он хотел одного — обнимать Джеки, вбирать ее в себя по капле, медленно-медленно. Узнавать ее на вкус. Открывать ее. Он мог думать только о ней.

Конечно, безумие. Нэйтан сознавал это, боялся поддаться ему, и все же сжимал Джеки еще крепче. Он будто проваливался в нее, тонул. Нэйтан терял почву под ногами, и это неведомое прежде ощущение казалось ему странно приятным. Нужно прекратить все как можно скорее, пока то чувство, что крепло внутри него, не стало слишком мощным. Пока он еще способен его контролировать.

Нэйтан сделал над собой усилие и оторвался от Джеки. Он должен быть непреклонным, даже жестоким, но знал, что если она улыбнется, то повергнет его в прах. Он должен был сказать ей, что их договор отменяется; пусть она собирает вещи и уезжает, но не мог. Нэйтан много раз повторял себе, что хочет избавиться от Джеки, что ей нет места в его жизни, но, несмотря на все это, был не в состоянии попросить ее уйти.