Пляска богов

— Пабы? Люблю хороший паб.

— А кто не любит? В общем, я подрабатываю официанткой. И персональным тренером.

— Тренером? — Ларкин нахмурился. — Для боя?

— Нет. Я помогаю людям приобрести хорошую физическую форму и почувствовать себя лучше. Мне не нужно много денег, и работа тренера меня устраивает. Кроме того, я не связана обязательствами и, если потребуется, могу взять отпуск.

Она огляделась. Мойра с мечтательным видом смотрела в боковое окно. Впереди Гленна и Хойт продолжали обсуждать свою магию. Блэр наклонилась к Ларкину и понизила голос.

— Послушай, может, нашим голубкам удастся с помощью магии переместить пленников, а может, и нет. Если у них ничего не выйдет, ты должен приструнить свою сестру.

— Я не могу приструнить Мойру.

— Можешь. Если мы решим завалить или поджечь пещеры, тебе придется это сделать.

Они смотрели друг другу в глаза, их голоса понизились до шепота.

— А люди внутри? Сожжем или похороним их заживо? Она никогда на это не согласится. И я тоже.

— Ты знаешь, какие муки они испытывают?

— Но мы же в этом не виноваты.

— Их держат в клетках и пытают. — Блэр смотрела ему в глаза; ее голос был тихим и бесстрастным. — Они вынуждены смотреть, как одного из них вытаскивают из клетки и скармливают вампирам. И все с невыразимым ужасом ждут, кто будет следующим. А может, наоборот: надеются, что придет их черед и мучения наконец закончатся.

— Я понимаю. — Лицо и голос Ларкина стали серьезными.

— Тебе только кажется. Может быть, эти твари не выпивают у жертвы всю кровь сразу — в первый раз. А может, и во второй. Бросают обратно в клетку. А укус вампира жжет. Если ты остался жив, тебе очень больно. Плоть, кровь, кости — все напоминает о той страшной минуте, когда в тебя впиваются клыки монстра.

— Откуда ты знаешь?

Блэр повернула руку, демонстрируя бледный шрам на запястье.

— Мне было восемнадцать, и, разозлившись, я потеряла осторожность. Сидела на кладбище в Бостоне и ждала, когда один из них восстанет из могилы. С этим парнем мы учились в одной школе. Я присутствовала на похоронах и услышала достаточно, чтобы понять, что в его смерти виноваты вампиры. Мне нужно было узнать, не изменилась ли его сущность. Вот почему я пришла на кладбище.

— Это сделал он? — Ларкин провел пальцем по шраму.

— Ему помогли. Ни одному новообращенному такое не под силу. Вернулся тот, кто превратил его в вампира. Более опытный, умный и сильный. Я ошибалась, а он нет.

— Почему ты была одна?

— Я всегда охочусь в одиночку, — напомнила Блэр. — Но в данном случае я пошла на кладбище, чтобы кое-что кое-кому доказать. Неважно, что и кому, но именно это заставило меня потерять осторожность. Он не кусал меня — тот, старый вампир. Просто держал, пока второй полз ко мне.

— Подожди. Можешь мне объяснить, как это вообще происходит между двумя вампирами? Молодой нужен, чтобы доставлять…

— Пищу?

— Да, наверное, это подходящее слово.

«Правильный вопрос, — подумала Блэр. — Хорошо, что он хочет понять психологию и физиологию врага».

— Иногда более опытные именно таким образом используют новичков. Но не обязательно. Я бы сказала, все зависит от причины, по которой вампир не убивает жертву, а превращает в себе подобного. У них может возникать привязанность или потребность в партнере для охоты. Или просто желание переложить тяжелую работу на кого-нибудь помоложе. Ну, ты понимаешь.

— Да, ясно. Значит, старый просто держал тебя, чтобы молодой мог напиться твоей крови первым? — Ларкин представил, какой ужас она, наверное, испытывала. Раненная, обездвиженная. Восемнадцатилетняя девочка, одна, лицом к лицу с тем, кого когда-то знала и кто пришел убить ее.

— Я чувствовала еще не выветрившийся запах могилы — он только что восстал. Он был так голоден, что не стал добираться до моего горла, а впился зубами в руку. Но это им дорого обошлось — обоим. Боль заставила меня очнуться от оцепенения. Она была невыносима.

Блэр замолчала. Ларкин прижал пальцы к шраму на ее запястье, словно хотел успокоить старую рану, и этот жест привел ее в замешательство. Она давным-давно отвыкла от ласковых прикосновений.

— В общем, я схватила крест и ткнула им прямо в глаз тому ублюдку, который меня держал. Боже, как он завопил! А другой, присосавшийся к моей руке, не мог думать ни о чем, кроме еды. Я с ним разделалась без особого труда. Так что пострадали оба.

— Ты была совсем девочкой.

— Нет. Я была охотником на вампиров — и дурой. — Теперь Блэр смотрела прямо в глаза Ларкину, чтобы он понял: сочувствие и сострадание не должны побеждать здравый смысл и разум. — Доберись он до горла, и мне конец. Я была бы мертва, и мы с тобой теперь не разговаривали бы. Я знаю, что чувствуешь, когда к тебе приближается эта тварь. В дорогом черном костюме, который его мать выбрала для похорон. Я знаю, каково тем людям в пещерах, — по крайней мере, отчасти. Если их нельзя спасти, то смерть для них — лучше ожидания.

Ларкин обхватил ладонью ее запястье, полностью закрыв шрам, и нежность этого прикосновения удивила ее.

— Ты любила того парня?

— Да. Первая любовь. — Она почти забыла об этом, почти забыла о своих душевных муках, которые не могла заглушить даже боль. — Единственное, чем я могла ему помочь, — уничтожить вместе с его убийцей.

— Тебе здорово досталось. — Ларкин поднес руку Блэр к губам и поцеловал шрам. — И дело не только в боли и в ожоге.

Блэр поняла, что почти забыла это ощущение — когда тебя понимают без лишних слов.

— Возможно, но я усвоила один важный урок. Всех не спасешь.

— Печальный урок. Но тебе не кажется, что пытаться все равно нужно?

— Ты не понимаешь. Это не игра и не рыцарский турнир. Проигравший умирает.

— К сожалению, тут нет Киана — он мог бы кое-что рассказать, — но неужели ты хочешь жить вечно?

— Нет уж, увольте! — усмехнулась Блэр.

По протянувшимся вдоль берега скалам бродили люди. Но их было меньше, чем ожидала Блэр. Отсюда открывался великолепный вид, но, наверное, неподалеку были и другие места, не менее живописные, но более доступные.

Оставив микроавтобус на парковке, они взяли оружие, которое можно было легко спрятать. Блэр подумала, что ее кожаный плащ все же не до конца скрывает меч в ножнах. Но чтобы его заметить, нужно приглядываться. В любом случае никто не станет поднимать шум.

Она внимательно изучала рельеф местности, дорогу, другие машины на стоянке. Супружеская чета средних лет вскарабкалась на плоские камни у подножия утеса, где кончалась дорога. Они смотрели на море, не подозревая о кошмаре, который притаился внизу.

— Ага, надо перелезть через дамбу и спуститься вниз. Придется чуть-чуть помокнуть, — заключила она, разглядывая узкую полоску сланца и острые зубцы скал, между которыми бурлили и пенились волны. — Справитесь?

Вместо ответа Ларкин перепрыгнул через заграждение. Блэр хотела остановить его, подождать минуту, но он уже спускался к морю по неровному склону.

Ларкин не превратился в ящерицу, подумала она, но карабкался по камням с отменным проворством. Да, в смелости и ловкости ему не откажешь.

— Давай, Мойра. Не торопись. Если поскользнешься, брат поймает тебя, — сказала Блэр и повернулась к Гленне.

— Никогда не занималась скалолазанием, — пробормотала ведьма. — Даже представить себе не могла — до этого момента. Хотя все когда-то случается в первый раз.

— У тебя получится. — Блэр посмотрела, как спускается Мойра, и с облегчением вздохнула; в ловкости девушка почти не уступала Ларкину. — Склон не такой уж крутой. Не разобьешься.

Блэр старалась придать уверенности своим товарищам. Хойт и Гленна вместе полезли вниз. Блэр последовала за ними.

Как оказалось, на склоне было за что ухватиться — если не беспокоиться о маникюре. Она сосредоточилась на спуске, стараясь не обращать внимания на холодные брызги.

Сильные руки обхватили ее за талию, и два последних фута Блэр преодолела по воздуху.