Зимняя роза

Нора РОБЕРТС

ЗИМНЯЯ РОЗА

Трем розам, Рут, Марианне и Дженн, которые сделали все это забавным

Глава 1

Мир был обжигающе холодным…

Он был настолько изможден, что едва держался в седле и мог только надеяться, что конь будет по-прежнему устало брести вперед. Все время вперед… Он знал, что, когда вокруг завывает такой беспощадный ледяной ветер, любая остановка, пусть даже на несколько коротких мгновений, означает верную смерть.

Если бы не обжигающая боль в боку, он давно потерял бы сознание. Давно заблудился бы в этой бескрайней белой земле, потеряв счет бесконечным милям холмов, лесов и неба, оказавшихся в плену морозного ада, где метель носила тучи снега вперемешку с осколками льда. Но, несмотря на то что даже медленные, монотонные движения коня причиняли ему страдания, он не сдавался.

После яркого желтого солнца холод принес облегчение. Он ослабил лихорадку, причиной которой была рана в боку. Безупречная белизна простиравшегося перед ним пейзажа усыпила его разум, и он больше не видел крови, заливающей поле боя, не чувствовал зловонного дыхания смерти.

Со временем, когда силы стали покидать его, уходя вместе с кровью, струящейся из раны, в набирающем силу ветре он услышал голоса. Эти голоса шептали его имя. Два имени — его собственное и еще одно. «Это бред», — говорил он себе потому, что не верил, что ветер умеет говорить.

Он потерял чувство времени и не знал, как долго он едет. Часы, дни, недели? Сначала он надеялся, что вскоре наткнется на какую-нибудь деревню, где сможет отдохнуть и найти того, кто позаботится о его ране. Сейчас же ему хотелось только найти место, где он встретит свою смерть.

Но может быть, он уже мертв, а эта бесконечная зима и есть ад?

Он больше не чувствовал голода, хотя в последний раз поел еще перед сражением. «Битва, — смутно вспомнил он, — из которой я вышел победителем, не получив ни единой царапины. И как глупо, как безрассудно и глупо с моей стороны было отправиться домой в одиночестве!» Он был уверен, что трое вражеских солдат, на которых он наткнулся на лесной дороге, хотели только одного — вернуться домой. Его первой мыслью было дать им уйти. Сражение было выиграно, вторжение остановлено. Но в их глазах еще горели смерть и война, и, когда они набросились на него, меч мгновенно оказался у него в руке.

Они уже никогда не вернутся домой. Скорее всего, то же самое можно сказать и о нем. И теперь конь устало бредет вперед, а он тратит последние силы на то, чтобы оставаться в сознании. Стараясь разогнать туман перед глазами, он вяло отметил, что попал в другой лес. Но как он мог заблудиться в собственном королевстве, знакомом до мельчайших деталей, словно лицо любимой? Это оставалось для него загадкой.

Никогда раньше он не бывал в этих местах. Серые ломкие ветви деревьев казались мертвыми. Не было слышно ни птичьих голосов, ни журчания ручьев — только мерное поскрипывание снега под лошадиными копытами. Наверняка это была земля мертвых или тех, кто уже прощается с жизнью.

Когда он увидел оленя, ему понадобилось время, чтобы понять, что впервые с тех пор, как хлопья снега начали падать на землю, он видит живое существо. Зверь смотрел на него без страха. «Почему бы и нет? — эта мысль вызвала у него слабую улыбку. — Все равно у меня не хватит силы, чтобы натянуть тетиву».

Когда олень метнулся прочь, Кайлер из рода Мрайдонов, принц и воин, потерял сознание и обмяк, упав на шею своего коня.

Когда он пришел в себя, лес уже остался позади и прямо перед ним простиралось белоснежное море. По крайней мере, это белое пространство казалось морем. А посередине этого моря сверкал серебристый остров. Сквозь пелену, стоящую перед глазами, он смутно различил очертания крепостных стен и башен. Над одной из башен под резкими порывами ветра трепетал флаг. Алая роза в бескрайнем белом поле…

Он обратился к богам, моля послать ему сил. Там, где развевается знамя, должны быть люди. Там будет тепло. Сейчас он отдал бы половину своего королевства за возможность провести последние часы своей жизни возле теплого очага.

Сознание начало меркнуть, все поплыло перед глазами. На Кайлера разом нахлынули усталость и слабость, и ему показалось, что он видит розу, алую как кровь, плывущую к нему по этому белому морю. Сжав зубы, он направил коня к ней навстречу. И если ему не суждено ощутить тепло очага, то перед смертью он хотя бы вдохнет сладкий аромат прекрасного цветка. У него не было даже сил посетовать на проклятую, жестокую судьбу, когда он почувствовал, что снова теряет сознание и падает в снег.

Резкая боль при падении привела Кайлера в чувство, и он изо всех сил рванулся из тьмы забытья назад к поверхности, как утопающий стремится к затянутой тонким льдом полынье. И сквозь этот лед он увидел лицо женщины, склонившейся над ним. Прекрасные зеленые, словно мох его родных лесов, глаза в обрамлении длинных ресниц… Гладкая молочно-белая кожа с легким румянцем… Мягкие, словно припухшие, губы. Он видел, как эти прелестные губы двигаются, но из-за шума в ушах не слышал ее слов. Капюшон алого плаща прикрывал ее волосы, и он протянул руку, чтобы коснуться ткани.

— Значит, ты все-таки не цветок.

— Нет, мой господин. Я всего лишь женщина.

— Что ж, лучше умереть согретым поцелуем, чем теплом очага, — он потянул за капюшон, почувствовал, как эти пухлые, сладкие губы коснулись его губ и… потерял сознание.

«Мужчины, — подумала Дейрдре, выпрямляясь, — такие странные существа…»

Думать в такой момент о поцелуе — поистине верх глупости. Покачав головой, она встала и взяла в руки висевший на поясе рог. Протрубив сигнал о помощи, девушка сняла плащ и укутала им незнакомца. Снова сев на снег, она обхватила его руками и при-Жала к груди, пытаясь хоть немного согреть в ожидании тех, кто поможет ей отнести нежданного гостя в замок.

Холод спас ему жизнь, но лихорадка могла снова привести его на порог смерти. На его стороне в этой битве были молодость и сила.

«И я, — подумала Дейрдре. — Я сделаю все, что смогу, чтобы вылечить его».

Незнакомец дважды приходил в сознание, пока его несли в спальню. И все время он пытался сопротивляться. Его попытки привели к тому, что рана снова начала кровоточить. В своей суровой, даже несколько жесткой манере Дейрдре приказала мужчинам крепко держать раненого и заставила его выпить снотворное. Незнакомцу будет очень больно, если он придет в себя, когда она будет промывать и перевязывать его рану. Не в характере Дейрдре было совершать глупости, но и видеть чьи-то страдания ей тоже не хотелось.

Она разложила лекарства и травы и закатала рукава своей простой рубашки. Незнакомец лежал на постели, освещенный лучами бледно-золотистого солнца, проникающими через узкое окно. Она и раньше видела мужчин без одежды. Достаточно она насмотрелась и на то, что может сделать меч с человеческим телом.

— Какой он красивый! — вздохнула Корделия, служанка, которую Дейрдре позвала себе в помощь.

— Каким бы он ни был красивым, он умирает, — сухо бросила Дейрдре. — Затяни повязку потуже. Я не хочу, чтобы он истек кровью в моем доме.

Она выбрала необходимые лекарства и подошла к кровати. Все мысли девушки были заняты раной, зиявшей в его боку. Длинный глубокий порез протянулся от подмышки до бедра. Не замечая выступившего на лбу пота, Дейрдре полностью сосредоточилась на лежащем перед ней теле, стараясь оценить нанесенные ему увечья.

Ее лицо побледнело от усталости, но движения оставались быстрыми и точными.

«Так много крови, — думала она, тяжело дыша, — так много боли… Как он смог выжить? Даже несмотря на то, что холод приостановил кровотечение, он уже давно должен был умереть».

Дейрдре отошла от постели больного, чтобы смыть с рук кровь и вытереть их полотенцем. Но когда она взяла иглу, Корделия побледнела.

— Госпожа…

Дейрдре невидящим взглядом посмотрела на нее. Она почти забыла о девушке.