Все как вчера

— Ну что ж, приступим? — наконец решилась Сэнди.

Бетси откинулась на спинку стула.

— Я в твоем распоряжении, дорогая!.. Надеюсь, ты понимаешь, что у меня предвзятое мнение о Тони?

У нас обеих, мысленно поправила ее Сэнди. Я не ценила его, пока он жил со мной, но теперь не совершу той же ошибки. По мне, так Тони самый замечательный человек на свете.

— Как вы, мать, та, которая знает сына лучше всех, сформулировали бы его отношение к женщинам? — спросила Сэнди.

Бетси рассмеялась.

— Он их любит!

Сэнди и сама не удержалась от улыбки, но тут же запротестовала:

— Вы же знаете, что я имею в виду.

— Не уверена.

— Ну, как он нас воспринимает? Как абсолютно равных мужчинам или в качестве существ, достойных снисхождения? Либо — осмелюсь спросить — лишь партнершами в сексуальных играх?

Пожилая дама чуть склонила голову набок.

— Ты спрашиваешь меня? — насмешливо сказала она. — Ведь это ты вышла за него замуж.

А ты вместе с Джеймсом пытаешься восстановить наш рухнувший брак, подумала про себя Сэнди. В том, что они сговорились, она уже не сомневалась и даже была в душе признательна за заботу.

— Джеймс знает, что как журналистка я всегда стараюсь быть объективной. Но в данном случае он посчитал, что мое мнение о Тони лучше отбросить.

При упоминании ее суженого у Бетси чуть дрогнули уголки губ.

— Разумеется, твоему редактору виднее, он рассудил, как истинный мудрец, — согласилась она. — Ну так… Я бы сказала, что Тони Тернер прежде всего уважает в женщине личность и соответственно обращается с ней. Ведь его воспитала я.

Вы воспитали и Пэгги, и Мэгги, но куда с меньшим успехом, хотела было съязвить Сэнди, но сдержалась, тем более что свекровь, чуть подумав, продолжила свою мысль:

— Думаю, женщины кажутся ему способными, забавными, сексуальными и чуточку загадочными. Однажды он признался, что, по его мнению, в отношениях между полами должна существовать некая тайна. Это разумно, ты не находишь?

Сэнди лишь пожала плечами. Да и что бы она ответила свекрови? Чем объяснить взаимное влечение друг к другу, которое сильнее размолвок, разногласий, ссор, то и дело вспыхивавших между ней и Тони. Вот уж, действительно: муж и жена — одна сатана.

— Если Тони более чем нормально относится к женщинам, почему же выбрал их мишенью для насмешек? Его комиксы «Деспот» многими ведь воспринимаются как оскорбление, разве не так?

Свекровь призадумалась.

— Может, они просто лишены чувства юмора? Или одержимы ложным самомнением, мешающим посмотреть на себя как бы со стороны? Я, например, не вижу в рисунках «Деспота» злобы. Это колкость, шпильки, подшучивание… Преувеличивая женские недостатки, он выявляет суть характера, который у большинства не сахар.

У меня уж точно, вздохнув, подумала Сэнди, поэтому я и стала одной из главных героинь серии.

— Как я полагаю, в «Деспоте» отражены отношения между мужчиной и женщиной, которые дошли до крайности. «Она» не хочет, не умеет понять «его», чем только усугубляет конфликт, часто вырастающий на пустом месте. Думаю, также немаловажную роль играют процессы, происходящие в общественной жизни в последние годы. Женщины стремятся стать самостоятельными, рвутся в бизнес, политику часто в ущерб семье. Не следует удивляться, когда одни мужские персонажи Тони это одобряют, другие решительно противятся. Что отнюдь не означает, будто художник целиком разделяет ту или иную позицию. Он просто воспроизводит социальную ситуацию. А некоторые наиболее радикальные феминистки, обрушивающиеся на автора рисунков, по недомыслию зачисляют его в стан врагов, противящихся попыткам женщин занять достойное, с их точки зрения, место под солнцем…

Продуманному и четко сформулированному анализу, данному свекровью, можно позавидовать, отметила про себя Сэнди. Да и вообще она умница, с ней можно не только ладить, но и дружить. В какой-то степени Бетси Тернер образец. После смерти мужа сумела встать на ноги, добилась успеха, вырастила детей.

— Скажите, Бетси, вы всегда уделяли много времени работе, а как в семье относились к этому, я имею в виду Тони, например, — не очень решительно спросила Сэнди. — Если не хотите отвечать, я не буду настаивать.

— Отчего же, тут скрывать нечего. — Бетси с укором глянула на Сэнди. — Полагаю, ему меня часто не хватало, особенно в детском возрасте. Когда умер отец, Тони едва исполнилось восемь, Пэгги и Мэгги — двенадцать. У меня был выбор из трех вариантов: продать фамильную газету, передать ее руководство кому-то из посторонних или взяться за дело самой. Последнее являлось самым трудным, но я отважилась. Массу времени проводила в редакции, учась многому на ходу: верстка, правка, печать, а еще поиск рекламодателей, без чего ни одному изданию не выжить, схватки с влиятельными лицами, задетыми нашими публикациями, суды, иски… Авторитет и силу обрела не сразу, пришлось изрядно потрудиться…

Сэнди ждала продолжения.

— Помню, однажды вечером, когда я случайно оказалась свободной, мы с Тони засиделись во дворике допоздна. Он с обидой спросил меня, почему я должна столько работать, и я ответила: для того, чтобы он с сестрами и дальше могли жить в нашем большом старинном доме и поехать однажды учиться в колледж. Но причина была не только в этом. Я постаралась объяснить ему, какое удовлетворение может приносить само дело, которым человек занят. Как оно возвышает его в собственных глазах, дает уверенность, силу, помогает обрести самого себя и стать личностью, достойной уважения. Он тогда ничего не сказал, но, уверена, понял меня…

А ведь и правда, подумала Сэнди, Тони никогда не протестовал из-за моей работы, гордился моими успехами. Даже когда заговаривал о необходимости обзавестись ребенком, вовсе не требовал превратиться в клушу-домохозяйку пожизненно. Разумеется, он хотел, чтобы я почаще готовила обеды, пришивала пуговицы, заботилась о порядке в доме, который изрядно запустила. Может, в его постоянном ворчании проявлялось что-то вроде замедленной реакции на карьеру матери… этакий приступ детской обиды?

— Расскажите о своем восприятии сына, когда он становился юношей. Вы не ревновали его к молодым особам? — наконец спросила Сэнди, сознавая, что интересуется этим больше из желания понять самого Тони, нежели узнать о материнских терзаниях.

— Пожалуй, можно было бы сказать, он изведал обычные муки детской влюбленности. Набивал себе шишки и синяки, которых никому не удается избежать, — с чуть грустной улыбкой ответила та. — Как мне помнится, его первой любовью оказалась молодая женщина, жаль, имя запамятовала, преподававшая в младших классах. Однажды вечером незадолго до ужина он выскочил из дома, сжимая в кулаке пару леденцов, и, полный отчаянной решимости, помчался к дому учительницы. Заинтригованная, я последовала за ним, стараясь не попадаться ему на глаза.

На ее крыльце Тони провел всего несколько минут, потом, заливаясь слезами, бросился бежать. Когда я догнала сына и спросила, что случилось, он сначала не мог произнести ни слова. Оказалось, Тони прямо через металлическую сетку двери сделал учительнице предложение руки и сердца. Леденцы же захватил в качестве подарка для скрепления помолвки. Он испытал смертельную обиду, увидев за спиной своей возлюбленной молодого мужчину в одних трусах, откровенно хохотавшего над ним.

Слушая свекровь, Сэнди не удержалась от улыбки. Рассказ не просто тронул ее. Она получила некоторое представление о мужской ранимости, маскирующейся бравадой, характерной для поведения Тони, если ему казалось, будто она, Сэнди, пренебрегает им. Отсюда его демонстративные выпивки или нарочитая потребность приударить за какой-нибудь первой попавшейся смазливой бабенкой.

— Ну а потом? Или сердце Тони окаменело из-за сильной травмы?

— Да нет! В старших классах он постоянно встречался с двумя девочками… А вот в колледже у него уже было довольно много привязанностей. После переезда в Нью-Йорк он тоже встречался кое с кем, но, насколько я знаю, никем всерьез не увлекся… пока не появилась ты.