Страница 3 из 30
Деметрис крепко сжал ее судорожно стиснутые пальцы.
— Я здесь.
Она изо всех сил вцепилась в его руку.
— Мы падаем!
— Мы просто быстро спускаемся.
В его жестком голосе прозвучало скрытое волнение, которое говорило само за себя. Он почувствовал неотвратимую опасность. Теперь они в одной лодке: два человеческих существа… двое смертных… и между ними нет никаких преград.
— Спасибо, — сказала Шанталь, задыхаясь и превозмогая страшную сухость во рту. Сердце у нее колотилось с такой силой, что барабанные перепонки, казалось, не выдержат и лопнут. — Спасибо за то, что вы делаете это. Остаетесь со мной.
— Пожалуйста.
Перед ними повисли желтые маски.
Шанталь непонимающе смотрела на ярко желтую чашку. Но затем в ее памяти всплыли слова предполетных инструктажей. Она протянула руку и надела кислородную маску.
Губы ее задрожали. На глаза навернулись слезы.
— Я хочу домой. К дочери.
— Расскажите мне о ней, — попросил Мантеакис. Его голос доносился до нее откуда-то издалека. — Сколько ей лет? Какой ее любимый цвет?
Шанталь втянула в себя воздух, чувствуя, как ее глаза наполняются слезами. Самолет вошел в штопор, и Мантеакис, пытаясь предотвратить ее истерическое состояние, старается отвлечь ее.
— Семь. — Давление в голове и ушах стало невыносимым. Она моргнула; глаза, казалось, готовы выскочить из орбит; барабанные перепонки вот-вот лопнут. — Зеленый, — дыхание давалось ей с трудом. — Ее любимый цвет — зеленый.
Вращаясь по спирали, самолет терял высоту. Ремень безопасности, натянувшись, впился в тело Шанталь, едва удерживая ее на месте. Упершись рукой ей в грудь, Деметрис прижал ее к спинке кресла.
— Какая она?
Шанталь не могла сосредоточиться. От невыносимого давления в голове ей хотелось кричать. Она закрыла глаза.
— Лилли застенчивая.
Кровь заполняет мозг, еще немного, и она не выдержит.
Лилли.
Перед ее глазами всплыло лицо дочери.
С Лилли все будет хорошо.
У нее останутся тетя Ник и тетя Джоэль, дедушка и бабушка, и народ их страны, который примет ее и окружит любовью.
С ней все будет хорошо.
В системе оповещения зазвучал голос капитана, объявившего, что он попытается посадить самолет.
— Приготовьтесь.
Приготовьтесь. К худшему. К лучшему. К оставшимся минутам жизни.
Рука Деметриса снова прижала ее голову к коленям, и Шанталь сжалась в клубок.
— Держитесь!
Я люблю тебя, Лилли.
— Держитесь! — проревел Деметрис, крепко прижимая ей голову.
Я держусь.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Далекая земля устремилась к ним навстречу. Авиалайнер тяжело упал на брюхо. Подпрыгнул. Вновь ударился о землю, взрываясь скрежетом металла, и у Шанталь промелькнула мысль, что их пожирает жар и невыносимая какофония оглушительных звуков, запах горящей резины и топлива.
Клубы черного дыма начали заполнять салон, в то время как самолет, раскачиваясь из стороны в сторону, тяжело уползал в ночь. Сильные толчки бросали пассажиров вправо и влево; узкие ремни безопасности натягивались, едва выдерживая мощные рывки.
Что-то вспыхнуло нестерпимо ярким, опаляющим светом. Огонь. На борту пожар.
Пламя охватило самолет.
Но разбитый авиалайнер все еще двигался, неуклюже скользя по земле, как гигантская игрушка. Наконец фюзеляж с оглушительным треском лопнул, носовая часть отделилась, оставив позади хвост и зияющую середину.
Шанталь увидела над собой ночное небо. Моргая, она пыталась рассмотреть то, что казалось ей звездами. Сверху капало что-то густое и теплое. Она попыталась перевести дух. Дышать было трудно. Густой горячий дым проникал в легкие, запах горящего топлива жег ей ноздри и вызывал удушье. Нужно снять маску. Она должна выбраться отсюда.
Чья-то рука шарила по ее талии, пытаясь расстегнуть ремень. Она попыталась подняться, но ноги не держали ее. Голова кружилась, как после долгого катания на карусели.
Шанталь сделала еще оду попытку встать на ноги, но боль разрывала ей грудь, ноги дрожали. Тело отказывалось повиноваться разуму, который требовал, чтобы она немедленно покинула самолет.
Ее лицо было покрыто чем-то влажным и липким. Может быть, идет дождь? Или это горит авиационный бензин, издающий такой резкий запах?
— Возьмите меня за руку, — услышала она. Это голос Деметриса. Но как найти его? Его руки не видно. Она беспомощно повернулась в кресле, оглянулась назад, поняла, что остальных пассажиров там нет, и хвостовая часть осталась где-то позади.
— Шанталь!
Она повернулась на резкий оклик. Деметрис стоял перед ней, и его вид потряс ее. На закопченном лице выделялись лишь темные глаза — черные, яростные, непримиримые.
Потянув Шанталь за руку, он заставил ее подняться, но ноги, лишенные силы, мягкие, как подушки, подгибались под ней.
— Я чувствую запах гари, — неестественно спокойно сказала она.
— Горит хвостовой отсек.
— Где он?
— За нами.
Она кивнула и, держа его за руку, попыталась последовать за ним. Под ногами у них был темно-серый ковер с яркой золотисто-черной каймой. Удивительно, но с ним ничего не произошло.
Но вот прохода, покрытого ковром, внезапно не стало. Огромный кусок искореженного серебристого металла торчал вверх, изгибаясь в темное небо, как какая-нибудь постмодернистская скульптура.
— Осторожно!
И снова его голос был резок и безжалостен. Шанталь кивнула. У нее не было ни слов, ни мыслей. В этот момент она последовала бы за ним куда угодно.
Деметрис спрыгнул и подхватил ее на руки.
— Я могу идти, — запротестовала она, когда он понес ее прочь от обломков самолета.
— Вы истекаете кровью.
Запрокинув голову, Шанталь посмотрела ему в лицо и увидела плотно сжатые губы и выражение сосредоточенной ярости.
— Нет.
Деметрис не ответил. Неся ее на руках, он быстро шел в темноту.
Влажную черную ночь разорвал тоскливый звук сирены.
Слава богу. Вот и помощь подоспела. Шанталь с облегчением закрыла глаза.
Прижимая к груди обмякшее тело принцессы, Деметрис уносил ее от места катастрофы, подальше от пассажиров, выживших после падения самолета. Его радовало, что она потеряла сознание, потому что у него не было настроения разговаривать или объяснять ей, что произошло.
Он потерпел неудачу. Явный провал.
Его наняли защищать ее. А он не сделал этого. Как бы ни сложились обстоятельства, вся ответственность за катастрофу лежит на нем. Она не должна была произойти.
Он заменил экипаж, включая пилотов и стюардесс, желая исключить возможность, что опасность может исходить от кого-нибудь из обслуживающего персонала. Он проверил ее свиту и убедился, что это были преданные ей люди.
В конце концов проблемой оказался сам авиалайнер, несмотря на то что он заставил обследовать его. Вероятно, предполетную проверку провели недостаточно тщательно.
После того как король Нури, шурин принцессы Шанталь, объяснил ему ситуацию, он не смог отказаться. Овдовев в возрасте двадцати семи лет и оставшись с четырехлетней дочерью, она являлась неординарным членом королевской семьи, и кто-то хотел устранить ее.
От коварства этого замысла и мысли, что маленькая девочка останется круглой сиротой, кровь застыла у него в жилах. Овдовевшая принцесса была у всех на виду и представляла собой легкую мишень.
Изучив документы, Деметрис понял, что не может отказаться от предложенной работы. Король Малик Нури и старшее поколение королевской семьи Дюкасс не знали, что предпринять против подобной угрозы. Но Деметрис знал. Когда дело доходит до самых грязных способов защиты и устрашения, он не знает себе равных.
Он не церемонится.
Обычно он не совершает ошибок.
Но сегодня он допустил ошибку и никогда не забудет об этом. Будь он проклят, если у принцессы и королевской семьи возникнут опасения, что он может ошибиться еще раз в том, что касается ее безопасности или будущего ее дочери!