Брак по-сицилийски

Но только ни в коем случае нельзя показать Чезаре, как глубоко задеты ее чувства. Если этот человек почувствует, что дает нечто отчаянно нужное ей, он непременно использует это для полного подавления ее воли.

Да, она видела Марко и держала его на руках. И теперь она намерена выйти замуж за Чезаре, но не на его условиях, а на своих…

— Можно приступить к обеду, — объявил Чезаре, когда Робин вошла в гостиную.

Вновь заколов волосы в аккуратный пучок, она выглядела холодно и спокойно, как полчаса назад, когда пришла.

— Хорошо, — ответила она и направилась в столовую.

Когда такая женщина рядом, любой мужчина может гордиться собой, думал Чезаре, идя за ней следом, глядя, как красиво движутся ее бедра…

Или в его постели…

— Вы решили, что сказать отцу по поводу нашей женитьбы? — спросил Чезаре, усаживаясь за накрытым столом напротив Робин.

— Я вам уже говорила — относительно нашего брака я еще ничего не решила.

— Но свадьба все равно будет.

Я не выдала себя, облегченно подумала Робин.

— Что касается разговора с папой, я думаю… он согласится только на мой брак по любви, и не иначе, — неторопливо говорила она, раскладывая на коленях салфетку, собираясь начать обед с коктейля из морепродуктов.

— Я же говорил, я поддержу все, что вы решите сказать отцу. Но вы серьезно думаете, что мне удастся вести себя так, чтобы ваш отец поверил в нашу внезапно вспыхнувшую любовь?

— Это за пределом ваших возможностей? Или вы не можете притворяться, потому что не понимаете, как это — быть влюбленным?

— Любовь! — фыркнул Чезаре. — Мой отец очень любил мою мать, и когда ее не стало, он спился и умер молодым. Карла любила отца Марко, а он бросил ее, узнав, что она ждет ребенка. Да и ваш муж отказался от вас, поскольку вы не хотели ребенка. Я не нуждаюсь в любви. Это разрушительное чувство.

Робин хотела возразить, но передумала, когда он заговорил о ее браке. Она действительно любила Джила, когда выходила за него замуж. И думала, что и он ее любит. Но любовь Джила была недостаточна, чтобы вынести разочарование.

Робин уже твердо знала, любить Чезаре Гамбрелли — безумие, безумие для любой женщины!

Тем не менее, любя Марко, она будет вынуждена невольно стать женой этого человека.

— Вы правы, — признала Робин, — но ради моего отца, если мы действительно хотим пожениться, нам придется пару недель потренироваться, изображая влюбленных.

Чезаре смотрел на нее недоверчиво, понимая, что ее требования — это ее цена за то, чтобы выйти за него замуж. Высокая цена. Но может, это притворство принесет ему некоторую пользу, которую Робин еще и не поняла…

Он самоуверенно поднял голову:

— Предлагаю начать притворяться сегодня. Не возвращайтесь домой, как собирались. Это скажет вашему отцу, что у вас появился любовник, лучше всяких лишних слов.

— Браво, Чезаре! — воскликнула Робин, восхищено глядя на него. — Вы когда-либо теряете контроль над ситуацией? — сухо добавила она.

Терять контроль над ситуацией — такого никогда не было в планах Чезаре.

Многие женщины побывали в его постели. Он считал себя опытным и внимательным любовником. До тех пор, пока женщина привлекала его физически. Все эти отношения всегда управлялись им, только им. Но как только он видел, что его эмоции выходят за область плотских желаний, он прекращал отношения.

И независимо от того, будет ли он притворяться влюбленным для отца Робин, отношения с ней он построит по тем же правилам.

Любовь превращает людей в дураков — так было с его отцом, то же случилось с Карлой. В эту ловушку Чезаре не попадет.

Он пожал плечами и повторил:

— Предлагаю вам после ужина позвонить отцу и сказать, что вы останетесь на ночь.

Робин понимала — отцу это может понравиться.

Чарлза очень расстраивал уединенный образ жизни, который вела его дочь после развода. Она тратила много времени, работая в «Ингрэм паблишинг», и избегала общества. Если она останется где-то на ночь, Чарлз, скорее всего, сочтет, что ее заинтересовал какой-нибудь мужчина, и это обрадует его, только если…

Если он не узнает, что этим мужчиной является Чезаре Гамбрелли. Тогда его реакция станет совершенно противоположной!

Но сейчас нужно сосредоточиться на том, чтобы закончить этот вечер, поговорить по телефону с отцом, провести ночь в одной из спален этого пентхауса Чезаре Гамбрелли.

Если только…

Она подозрительно взглянула на Чезаре:

— У меня нет намерения проводить ночь в вашей спальне, Чезаре!

— Я вас не просил.

— Я быстро обучилась тому, что вы не просите, а требуете и берете!

Чезаре с насмешливым удовольствием смотрел на сердитую, бунтующую Робин — совсем не та чопорная светская дама, какой она пришла в его номер совсем недавно.

— Уверяю, в мои планы не входит приглашать вас в мою спальню сегодня.

Похоже, его слова не убедили ее. Они вовсе не значили, что он не намеревается прийти к ней ночью…

— Бросьте, Робин, — миролюбиво произнес Чезаре, взяв вилку, — давайте перейдем к еде и к нейтральным разговорам. Благотворительный обед на прошлой неделе прошел успешно?

— Да. Анонимный жертвователь передал пятьдесят тысяч фунтов, — говоря это, Робин тоже взяла вилку, но ее подозрительность не исчезла.

— На хорошее дело, — улыбнулся Чезаре.

— Для детей-инвалидов.

— Вы, как и ваш отец, считаете, что я не способен на благотворительность?

Робин не очень ясно понимала, как она относится к этому человеку. Очевидно, он и был анонимным жертвователем, да и его огромная любовь к Марко не вызывала вопросов. И все же…

Он способен из мести принудить женщину — которую не любил и которая не любила его — к браку.

Он для нее загадка.

Загадка, неожиданно оказавшаяся привлекательной.

Определенно, последние дни она думала о нем гораздо больше, чем следовало.

— Вы не способны ни на что хорошее только к людям по фамилии Ингрэм, — с вызовом сказала она.

— Тогда хорошо, что вы скоро станете Гамбрелли.

Робин несколько секунд смотрела на него. Потом, вздохнув, сказала:

— Да, давайте перейдем к еде.

Несколько долгих напряженных мгновений он молчал и не двигался. Она облегченно вздохнула, когда он начал есть.

— Не любите устриц? — спросил Чезаре, видя, что она отодвинула тарелку.

— Если они вам помогут, пожалуйста, — ядовито ответила она, намекая на хорошо известное убеждение, что устрицы усиливают сексуальное влечение.

— Думаю, двух будет достаточно на сегодня, — сардонически ответил он.

Похоже, мои насмешки могут обернуться против меня самой, подумала Робин, потому что Чезаре отодвинул тарелку, встал и подошел к ней. Она ощущала его близость, тепло его тела вызывало в ней дрожь.

Кажется, мысль остаться здесь на ночь была не очень удачной…

— Помочь вам? — спросила она, увидев, что Чезаре переставляет тарелки с горячим блюдом с сервировочного столика. — Пожалуй, мне не надо тут оставаться, — решила Робин.

— Почему же нет? Чем скорее вы привыкнете к обязанностям жены, тем лучше, — вызывающе сказал он, когда она оказалась рядом с ним у сервировочного столика.

Есть одна обязанность жены, к которой ей не удастся привыкнуть!

Она не будет чувствовать себя свободно, зная, что этот человек станет ее любовником.

О, физически она хотела его, очень хотела, отрицать это невозможно, ее тело откликается на любое его прикосновение. Но она считала, что физическое влечение должно сопровождаться любовью. Бывший муж был ее первым и единственным мужчиной.

— Может, — медленно говорила она, накладывая еду на тарелки — Чезаре больше, себе меньше. — Нам пора обсудить условия нашего мифического брака? — она поставила тарелки на стол.

— Я согласился удовлетворить… чувствительность вашего отца… к нашему браку. Других условий в вашем положении не может быть, Робин, — хотя ему нравилась ее смелость, он абсолютно не испытывал симпатии к ее чувствам.