Давай поженимся, ковбой

Фургончик остановился, мотор его замолчал и фары потухли. С металлическим лязгом отворилась и захлопнулась дверца. Прижав руки к груди, Мэри Клер застыла в выжидательной позе, совершенно не думая о том, что комья земли, посыпавшись с корней вырванных сорняков, могут вмиг перепачкать ее белоснежное одеяние.

Харли двигался навстречу неспешной, почти ленивой походкой. Лицо ковбоя было сокрыто тенью неизменной его спутницы — шляпы.

— Извините, — произнес он хрипловатым голосом. — Мне не хотелось вас пугать. — Тут он сдвинул шляпу на затылок, и в лучах лунного света резко обозначились и без того уже чересчур знакомые ей черты лица. — Не поздновато ли копаться на грядках?

Мэри Клер опустила глаза и с удивлением обнаружила, что все еще продолжает сжимать в руке сорняки. Неловко отшвырнув их в сторону, она принялась остервенело отряхивать налипший на рубашку мусор.

— Я не копалась, — раздраженно бросила она, вновь поднимая взгляд на гостя. Тот изумленно вздернул брови, чем окончательно вывел из себя хозяйку. — Нет, не копалась! Просто проверяла состояние изгороди и думала о том, какие овощи пока еще не поздно сажать.

Харли пожал плечами.

— С помидорами, боюсь, уже не выйдет — им нужно тепло и все такое, — а вот горох с фасолью, пожалуй, сажать еще стоит. Может, даже пару сортов салата, если он вам нравится. — Харли приблизился к ограде, оперся на нее своими крепкими руками и окинул взглядом густые заросли сорняков. — Боюсь, нелегко вам будет расчищать все это вручную. Чтобы выполоть и переворошить все эти сорняки, понадобится культиватор. — Слегка склонив голову, он взглянул на нее через плечо. — У вас есть?

Почувствовав себя в дурацком положении оттого, что не подумала об этом сама, Мэри Клер ощутила, как запылали ее щеки.

— Нет.

Вновь переключив свое внимание на огород, Харли задумчиво кивнул.

— Можете взять напрокат в городской лавке сельхозтоваров. У них там есть несколько.

— Спасибо. Буду иметь в виду, — сухо ответила женщина. И, обнаружив, что сосед вовсе не спешит уходить, стала терять терпение. — Кстати, что вы здесь делаете? Надеюсь, вам известно, что это частные владения?

Харли оттолкнулся от ограды.

— Да, известно. Но сегодня я так быстро покинул вас… — Он запнулся на середине фразы, когда, встретившись с ней взглядом, вновь живо вспомнил причину, обратившую его днем в бегство и заставившую дожидаться прикрытия ночи, чтобы вернуться.

Ее длинная сорочка была настолько тонкой, что едва скрывала то, что находилось под ней. Луна, висящая в небе за спиною женщины, словно шар расплавленного золота, струила свои лучи сквозь ткань, очерчивая контуры ее тела, и Харли с болью отметил полные груди, узкую талию и соблазнительный изгиб бедер. Тело, созданное для любви…

Ковбой в замешательстве отвел глаза и кивнул на колючую проволоку, огораживающую участок футах в двадцати от них.

— Сегодня утром я работал вон там у ограды и забыл ящик с инструментами. Вот и решил за ним заехать, пока никто не присвоил его себе.

Мэри Клер вскинула голову.

— Смею вас уверить, — возмущенно отрубила она, — что если бы мы его нашли, то вернули бы вам. Нам чужого не надо.

— Вот черт! — пробурчал Харли, поняв по тону собеседницы, что своими словами обидел ее. — Я вовсе не имел в виду, будто подозреваю вас или ваших детей в том, что вы способны украсть его.

— А что же вы имели в виду?

— Я… — Он замялся и покачал головою, не отводя взгляда от ограды, ибо понимал, что не может отважиться снова посмотреть на женщину. Картина, которую он наблюдал минуту назад, и без того уже вызвала в его груди чересчур много эмоций. — Черт возьми, да не знаю, что я имел в виду! Мне просто хотелось забрать этот проклятый ящик.

— А разве нельзя было подождать до утра?

Забыв про свои опасения, Харли крутанул головой и окинул женщину испепеляющим взором.

— Конечно, можно! Но я потому и не стал дожидаться утра, чтобы ненароком не наткнуться на вас!

Мэри Клер задохнулась от возмущения, груди ее приподнялись под тонкой тканью… и Харли понял, что совершил ошибку. Ни в коем случае не следовало смотреть на нее. Ибо перед ним вновь во плоти возникло то, о чем он пытался забыть весь день.

— Да черт бы вас побрал, Мэри Клер! — прорычал Харли, едва владея собой. — Разве вы не понимаете, что с нами случилось сегодня днем? — Дожидаться ответа Харли не стал: он прекрасно понимал, что и она чувствует то же самое. — Только взгляните на себя. Шастаете тут в одном исподнем, будто само воплощение греха. А я мужчина — со всеми мужскими желаниями и потребностями!

Мэри Клер чуть не затряслась от негодования. Да как он смеет обвинять ее в бесстыдстве! Сжимая кулаки, она медленно двинулась навстречу, с трудом удерживаясь, чтобы не наброситься на своего обидчика.

— Вот только об одном вы забываете, — прошипела она. — Я вас сюда не приглашала. Ни утром, ни сейчас. И если мне заблагорассудится хоть нагишом бегать по собственному двору — то это мое право. Это мой двор!

Теперь они стояли уже чуть ли не нос к носу, и Харли отчетливо видел, какой яростью горят ее глаза, как дрожит ее тело под полупрозрачной сорочкой, и чуть ли не физически ощущал жар излучаемого ею гнева. Но близость Мэри Клер несла в себе и иное — аромат цветения, сладости и необычайной женственности.

Мэри Клер подняла руку и ткнула пальцем в грудь соседа.

— И вот еще что…

Но ей так и не удалось завершить свою тираду. Ухватив женщину за указующий перст, Харли притянул ее к своей груди и, прежде чем та успела остановить его, впился в ее уста губами.

Он чувствовал, как она напряглась, как изо всех сил уперлась руками в его грудь и пытается оттолкнуть прочь; он понимал, что должен отпустить ее, но при всем своем желании не мог этого сделать.

С того самого момента, как они повстречались, эта женщина преследовала его на каждом шагу. В минуты покоя она была прекрасна. Теперь, во гневе, когда волны рыжих волос заливали ее лицо, а на теле не было ничего, кроме ночной сорочки, она стала неотразимой. Мысли о том, чтобы вновь прикоснуться к ней, вкусить сладость ее губ, доводили мужчину до безумия. И когда эти мысли претворились в жизнь, он окончательно лишился какого бы то ни было контроля над собой.

Запустив пальцы в длинные локоны и оттягивая голову женщины назад, Харли целовал ее все крепче и крепче. И вдруг наступил момент — он и сам не понял, как это случилось, — когда тело женщины обмякло в его руках. Губы ее приоткрылись в молчаливом приглашении. Харли застонал, и язык его скользнул внутрь. Женщина напряглась снова — но постепенно, вслед за движением гладящих ее спину ладоней, мышцы стали расслабляться.

Их языки соприкоснулись, заплясали, и, нетерпеливо высвободив зажатые телами руки, Мэри Клер обвила шею мужчины, тесно прижимаясь к нему мягкой податливой грудью. Сердца их забились в унисон.

Никогда еще Харли не желал женщину с такой силою. Никогда прежде. Больше, чем дышать, ему хотелось опрокинуть ее на землю и предаться любви под лучами полной луны среди сладкого запаха смятой их телами травы.

Но на собственном горьком опыте он убедился, насколько коварны могут быть женщины, способные безжалостно вырвать сердце прямо из мужской груди. Вспомнив об этом, ковбой высвободился из объятий Мэри Клер.

— Простите! — задыхаясь, выпалил он. — Мне не следовало так поступать. Я… я обещаю, что больше это не повторится.

Закусив распухшую губу, Мэри Клер устремила на Харли негодующий взгляд горящих глаз.

— Да, не следовало, — проговорила она дрожащими губами, не вполне представляя себе, отчего вдруг вспыхнул в ней этот гнев: оттого ли, что Харли набросился на нее с поцелуями, или оттого, что перестал целовать. — Но что было, то было. — Она глотнула воздух, стараясь не давать воли ни эмоциям, ни самолюбию. — И думаю, не лишним было бы напомнить вам, что мужчины не владеют исключительным правом на проявление желаний и чувств. Женщинам тоже принадлежит своя доля. — Она замолкла на секунду и добавила: — Но я могу себя сдерживать. Надеюсь, что в дальнейшем и вы научитесь поступать так же.