Страница 12 из 25
Я не знал, уместны ли дальнейшие расспросы, и отделался невнятным кивком. К тому же, по правде говоря, меня не так уж интересовала ее судьба.
— Вряд ли вы что-то поняли из моего объяснения, — улыбнулся он. — Есть вещи, о которых сложно говорить связно. Сейчас ей гораздо лучше. Во всяком случае, по сравнению с тем, что было раньше.
Я допил кофе и после недолгого колебания решил разузнать, что с ней случилось:
— Прошу прощения, если лезу не в свое дело, но что с ней все-таки произошло? Из ваших слов я понял, что с ней что-то не так.
Он достал из кармана брюк красную пачку «Мальборо» и закурил. Как у курильщика со стажем, ногти на указательном и среднем пальцах его правой руки отдавали желтизной. Некоторое время он рассматривал кончики пальцев.
— Не стесняйтесь, — ответил он, — в принципе, я ни от кого не скрываю, к тому же все не так плохо. Обычный несчастный случай. Но может, поговорим в другом месте? Пожалуй, так будет лучше.
Мы покинули кафе, прогулялись по сумеречному городу и зашли в небольшой бар у метро. Похоже, он был здесь частым гостем — присев у стойки, с привычным видом велел принести большой виски со льдом и бутылочку «Перье». Я заказал пиво. Он вылил на лед немного «Перье», слегка помешал и одним глотком осушил полбокала. Я, едва пригубив пиво, в ожидании рассказа наблюдал, как оседает пена в бокале. Подождав, пока виски спустится по пищеводу и уляжется в желудке, он начал рассказ.
— Мы женаты десять лет. Познакомились на лыжном курорте. Я тогда второй год работал в этой фирме, а она недавно окончила университет и болталась без дела, изредка подрабатывая игрой на фортепиано в ресторане на Акасаке. Короче, мы поженились. Со свадьбой не возникло проблем — обе семьи дали согласие на брак. Она очень красива, я был от нее без ума. В общем, обычная история.
Он закурил, я сделал глоток пива.
— Обычный скучный брак. Но меня все устраивало. Я знал, что до свадьбы у нее было несколько парней, однако для меня это не имело особого значения. Я реалист, и пока досадные обстоятельства прошлого не наносят реального вреда, мне нет до них никакого дела. Я считаю, что жизнь в принципе скучная штука. Так думаю я, но не она. Короче, начались ссоры. Конечно, я ее понимал — молодая, красивая, полная энергии. Она привыкла многое требовать и получать. Но то, что мог дать ей я, было сильно ограничено и в качестве, и в количестве.
Он заказал еще виски со льдом. Мой бокал был полон наполовину.
— На третий год после свадьбы у нас родился ребенок. Девочка. Настоящая красавица, и это я говорю не потому, что она моя дочь. Сейчас училась бы в младшей школе, если бы была жива.
— Она умерла? — спросил я.
— Да, — ответил он, — умерла на пятом месяце жизни. Несчастный случай, такое часто случается. Младенец повернулся во сне, одеяло упало на лицо, в результате он задохнулся и умер. Никто не виноват. Просто несчастный случай. Наверное, если бы повезло, этого можно было избежать. Но нам не повезло. Винить никого нельзя. Нашлись те, кто обвинил ее в том, что она оставила ребенка одного и ушла за покупками, — она и сама себя в этом винила. Но это судьба. Уверен, окажись вы или я в такой же ситуации, сиди кто-то из нас с ребенком, вероятность несчастного случая была бы одинаковой. Вы так не считаете?
— Пожалуй, — согласился я.
— Я уже говорил, что считаю себя реалистом. К тому же я с детства усвоил, что люди смертны. В нашем роду почему-то было много несчастных случаев. Так что смерть ребенка раньше родителя не казалась мне чем-то сверхъестественным. Для родителей нет ничего мучительнее потери ребенка. Тому, кто этого не пережил, не понять. И все равно я считаю, что главное — это люди, которые остались жить. И всегда так считал. Поэтому проблема не в моем состоянии, проблема в ее состоянии. Все дело в том, что ее чувства ни разу не подвергались испытанию. Вы же ее знаете.
— Да, — коротко ответил я.
— Смерть — особое событие. Порой мне даже кажется, что человеческую жизнь во многом определяет энергия чужой смерти, или, так сказать, ощущение потери. Она же оказалась в этом смысле беззащитна.
Что говорить, — он сцепил пальцы на стойке бара, — она привыкла думать только о себе. В итоге она не могла даже представить себе, какой болью может обернуться отсутствие другого человека. — Он с улыбкой взглянул на меня: — Избалованная девчонка.
Я молча кивнул.
— Но я… мне трудно подобрать слова… в общем, я любил ее. Даже когда она ранила себя, меня и все вокруг, мне не хотелось ее отпускать. Такая уж это штука брак. После трагедии прошел целый год, а конфликты все продолжались. Жуткий год. Измотанные до предела нервы и никакого просвета. Но в конце концов мы пережили этот год. Сожгли все, что было связано с ребенком, переехали в новую квартиру.
Он допил второй бокал виски со льдом и потянулся.
— Думаю, встреть вы сейчас мою жену, вы бы ее не узнали. — Он зло уставился в стену напротив.
Я молча пил пиво, грыз арахис.
— Хотя лично мне она такой, как сейчас, нравится больше, — сказал он.
— Не собираетесь больше заводить детей? — немного помолчав, спросил я.
Он покачал головой.
— Пожалуй, не стоит, — ответил он, — я-то ладно, но жена не в том состоянии. А мне все равно, пусть так.
Бармен предложил ему еще виски, но он решительно отказался.
— Позвоните ей как-нибудь. Думаю, ей нужна встряска. Жизнь впереди длинная, вы не находите?
Он дал мне визитку, написав на обратной стороне домашний телефон. Взглянув на номер, я с удивлением увидел, что живу с ними в одном районе, но не стал говорить ему об этом.
Он оплатил счет, возле входа в метро мы расстались. Он вернулся в офис доделать дела, а я сел в электричку и вернулся домой.
Я пока не звонил ей. Во мне до сих пор живут ее дыхание, тепло кожи и мягкость груди, и, как и той ночью четырнадцать лет назад, мысль об этом приводит меня в смятение.
Рвота 1979
Он принадлежал к числу немногих людей, обладающих редкой способностью на протяжении многих лет, не пропуская ни дня, вести дневник, и поэтому мог с точностью сказать, когда у него началась и когда закончилась рвота. Рвота началась 4 июня 1979 года (погода ясная), а закончилась 15 июля того же года (облачно). Он делал первые шаги в качестве иллюстратора, и мы познакомились, работая над проектом для одного издания.
Как и я, он коллекционировал старые пластинки, а еще любил спать с подругами и женами своих друзей. Кажется, он был года на два или на три моложе меня и на тот момент действительно переспал с возлюбленными нескольких друзей.
— Бывало, зайду в гости к другу и, пока тот бегает за пивом или принимает душ, быстренько перепихнусь с его женой.
Странно, что он рассказал мне об этом.
— Быстрый секс вовсе неплох, — говорил он, — ты практически одет, стараешься кончить как можно скорее. В обычном сексе стараются все больше удлинять, верно? Вот я и поступаю наоборот. Иногда бывает забавно взглянуть на вещи под другим углом.
Конечно, он не всегда предавался только такому «акробатическому» сексу, так сказать, иногда у него случались настоящие неторопливые соития. В общем, ему нравился сам факт секса с женщинами своих друзей.
— Я не собираюсь никого отбивать, вообще не мыслю так сложно. Занимаясь с ними любовью, я чувствую удивительную близость. Такое, знаешь, семейное чувство. Это ведь всего лишь секс. Если никто этого не узнает, то и больно никому не будет.
— А что, бывало, что узнавали?
— Нет, конечно, — воскликнул он с досадой, — такие вещи никогда не обнаруживаются, если только сам подсознательно не желаешь быть разоблаченным. Главное — быть бдительным и не делать многозначительных намеков. Еще важно с самого начала четко обозначить свою позицию: мы только играем в близость, углубляться в эти отношения я не собираюсь и делать никому больно тоже не хочу. Естественно, я не говорю этого прямо — выбираю нужные слова, даю понять.