Ева

Она подобрала ноги, подвинулась. Я присел на край кровати.

Очень приятная девочка. Она нравилась, никаких усилий к тому не прилагая. Без кокетства и специальных, отрепетированных поз. Ей достались такие ресницы, такие тонкие запястья, что, насмотревшись, не жаль и застрелиться. Оставшись в комнате без людей, наверное, она очарует мебель. За ней вприпрыжку убегут кровать и тумбочка.

Ева отставила тарелку.

— Послушайте. Ваш автомобиль поступил со мной так, что теперь обязан жениться. Но я вас обоих прощу, если вы отвезёте меня домой. Когда я выбежала в ночь таранить транспорт, то не взяла с собой ни денег, ни телефона. А у девчонок такой специальный мозг, номера в нём совершенно не хранятся. Это ж не нужные для жизни таблицы калорийности. Короче, положите меня туда, откуда взяли. Пожалуйста.

К полудню город превратился в филиал Колпинских болот. Улицы полили реагентом. Куда ни ступи, под ногами хлюпает бурая грязь. Мы заехали в химчистку, сдали пальто. Постояли в пробке на Невском. Я рассказал, как писал однажды рекламу жидкого мыла. Меня вызвал шеф, вручил баночку с бледно-жёлтой субстанцией. С этикетки таращилась светловолосая фея. Волосы феи развевались сразу во все стороны. Как принято у женщин на этикетках, она улыбалась очень счастливо. Над ней была густо-зелёная надпись «Molly». Шеф спросил, знаю ли я, что это. Я ответил: конечно. Вчера обсуждали производителя шампуней, потенциального клиента. Шеф приказал написать к утру рекламный проспект.

Я не стал испытывать шампунь на себе. Только понюхал: вязкая гадость пахла яйцом и травами. Статью накатал быстро. Нигде не указал, что это шампунь. Это была хитрость. Писал только имя собственное — Молли. Получалось будто Молли — наш старый знакомый, лучший друг. То есть, подруга. Без Молли — никуда. Без него (неё) и баня не баня.

Утром отправил секретарю, она переправила заказчику. В обед меня вызвал шеф. Сказал, что клиент шокирован. Он уверен, наши текстовики стимулируют творчество запрещёнными препаратами. Я поклялся, что был трезв.

Шеф казал, что я правильно уловил маркетинговую идею: некая Молли нашла лучший в мире состав. Но зачем эти перегибы, эти странные утверждения: что майонез «Molly» универсальное средство, которое можно использовать как гель для душа, в том числе. Что волосы от него удивительно пышные, что он снимает кожный зуд и питает эпителий головы экстрактом яиц и чабреца. Шеф спросил также, не пробовал ли я сам есть этот майонез-майонез ртом, или только всё наружно применяю, как указано в статье?

Выбрались из пробок, докатились до Таврической. Я снял с себя куртку, проводил её до дверей. Третий этаж. Если бы никто не открыл, потащил бы в «Чёрной голубь». Сыграл бы «Nature boy», проверенное средство.

За дверью затопали.

— Ну вот, Матвей, всё в порядке. — Ева улыбнулась, вернула мне лапсердак. Я улыбнулся почти естественно, кивнул и пошёл прочь. Со второго этажа слышал, загремели замки, распахнулась дверь. Чужой противный голос затрещал:

— Евка, мы же чуть с ума не сошли. Звонили, звонили… Твоя мама нас съест!

Мы расстались — никак. Странно. Будто ехали в одном купе и разбежались каждый в свою сторону. Нужно было телефон спросить, хотя бы.

Вечером я сел писать колонку. За час написал пять предложений: «У неё низкий голос, чуть посаженные связки. Будто она не спит ночами и много курит. И тонкие пальцы. Если она меня ими коснётся, я замру, как ёж. И, кажется, я приплыл».

Глава вторая

Не мог заснуть, сбил простыню в верёвку. Утром встал разбитый, будто из трясины вылез. Загадочные коммунальные боги отключили отопление. На улице декабрь, холодно. Сварил кофе. Как удав, проглотил бутерброд. За окном мёрзнет каштан, по ветке ходит ворона, ровно напротив окна.

— Вот такая вот Ева, из Риги, — сказал я вороне. Птица кивнула печально, спрыгнула куда-то вниз и пропала. Покончила с собой от холода и неразделённой любви.

Ехал на работу, на углу Большой Монетной заметил белое пальто. Свернул следом, испугал невиноватую студентку. Час потерял, пытаясь развернуться. Удивительно много в Питере белых одежд. Город в начале зимы грязный. Всё, что ступает по тротуару, быстро принимает цвет асфальта. Кто эти романтические храбрецы в белом — непонятно. Тайный прибалтийский орден любителей стирки. На работу я опоздал.

Катя напекла пирожков, офис гуляет. Я не хочу есть. Взял один, лень было объяснять про смерть аппетита. Сказал, оставлю на обед. Катя заявила, только негодяи отказываются от пирожков, когда весь прогрессивный мир негласно толстеет. И не является ли моё поведение выпадом против неё лично? Если так, то она пойдёт, немедленно нажалуется папе.

Пришлось кусать. Пирожок встретился с капустой. А были ещё с яблоками и с картошкой. Захочешь — возьмёшь, сказала Катя. Наверное, дома у неё, занавески и салфеточки, флоксы на окне. Пахнет борщом. Без тапок ходить нельзя, будешь оштрафован второй тарелкой супа. Папа, мама и телевизор образуют единый организм по вечерам. Интересно, что она говорит родителям, когда ночует вне дома.

Вкусный пирожок. Вряд ли Ева такой наколдует. Евы, это вам не Кати. Евы в доме для красоты и тонких бесед, не ради гастрономических нужд. Наверняка, она обедает чашкой кофе и половинкой яблока. Если вдруг гости, закажет пиццу размером с солнце. Я полез смотреть в Гугл, где там эта Рига. И водятся ли в ней пиццы. От моего Васильевского шестьсот километров на юго-запад. Прогноз говорит, там тоже мокрый снег. Ночью -1, днём +2. Всё как у нас.

На фотографиях Риги готические конусы, золотые петухи на голубом или сером фоне. Парк с кривыми дорогами, выгнутый мост. В рабочих районах будки, граффити и ржавый автопром. Много-много воды, всякой. Реки, дожди, сугробы, море, льды и пена. В огромной луже утонул трамвай. Я смотрел сверху на нитки улиц. Представлял, где бы она могла жить. Наверное, в центре. Незаметно дошёл в мечтах до сцены, где я в гостях пью чай. Потом киношная склейка — и вот уже колесим по Италии на приличном авто. Обнимаемся, сидим в ресторане с видом на мягкий приморский климат.

Работать не хотелось. Статья о волшебных свойствах кетчупа «Мужской» неделю как прокисла. Дурацкое название. Клиент задумал осчастливить страну новым соусом. Приходил в офис такой, черноусый. Опалил взглядом девичьи зады. Директор завода овощных консервов. Обратился к нам по совету приятеля, производителя тех самых майонезов для ломких и сухих волос.

Черноусый лично придумал два соуса. Называются «мужской» и «женский». Первый добавляет едоку потенции. С вытяжкой из морских огурцов. Для дамского соуса помидорный директор не смог сочинить добавок. Поручил нам. Конечно, с такими усищами, кроме мужской потенции он может размышлять только об огромной мужской потенции.

Кетчуп — продукт семейный. Покупают его женщины. Если жена подаст на ужин эрегирующую приправу к сосискам, муж набычится. Но наш Гамлет Суренович никогда не спорит с заказчиком. Шеф собрал творцов и приказал расширить торговую гамму до пяти наименований. Так появились томатные соусы:

«Тёщин», особо густой.

«Детский», с витаминами.

Ещё один сорт предложил лично шеф. Он сказал:

— Давайте сделаем кетчуп «Милая бабушка». С кусочками овощей.

Я остановил полёт начальственной мысли:

— Будет выглядеть, будто мы запихнули в бутыль рубленую старушку. Хотя, если на этикетке сразу честно напечатать каннибалов, выйдет даже изящно. Получится вирусный маркетинг. Мы взорвём Интернет!

Гамлет Суренович посмотрел недовольно. Сказал, что ждёт от нас гениальных концепций. Раз все такие умные. А мне отдельно написать статью со скрытой рекламой. На случай, если клиент захочет публикаций. Господа таланты разбрелись рожать идеи.