Страница 3 из 19
— Почему у вас все закончилось?
— Потому что Баби нашла другого.
— Да как же так? Она же была ваша девушка? После всего, что вы мне рассказали?
Похоже она получает удовольствие, вставляя мне в рану палец. Приземление отошло на задний план. Дама забрасывает меня вопросами до последнего момента и даже в запальчивости переходит на «ты». И заходит еще дальше.
— С тех пор, как вы расстались, ты занимался любовью с какой-нибудь другой женщиной? — И новая пикирующая бомбардировка: — Вы бы смогли начать сначала?
Я пережидаю этот шквальный огонь.
— А простить ты мог бы? Ты об этом говорил с кем-нибудь?
То ли от пива, то ли от ее настойчивых вопросов у меня закружилась голова. А может, она заразилась от любви, которую мне никак не забыть. Я уже ничего не понимаю. Слышу только барабанную дробь мотора и характерный звук турбины перед заходом на посадку. А-а! У меня идея, я знаю, как спастись от этого допроса…
— Смотрите, огни посадочной полосы. Мы, похоже, не успеем приземлиться, — говорю я со смехом, снова чувствуя себя хозяином положения.
— О Боже, правда, вот они…
Она в ужасе прилипает к иллюминатору: смотрит на самолет и крылья, они почти касаются земли и неуверенно дрожат. Легким движением старой пантеры она хватает на лету мою правую руку. Снова смотрит в иллюминатор. В следующий миг она вжимается затылком в подголовник и изо всех сил упирается ступнями в пол, будто хочет сама затормозить ногами. В мою руку вонзаются ее ногти.
Мягкий рывок, самолет касается земли. Турбины сразу же начинают вращаться в противоположном направлении, громадная стальная масса дрожит всеми своими креслами, кресло моей соседки — не исключение. Та держится до конца. Крепко зажмурившись, она вцепилась в мою руку и дрожит.
Командир корабля объявляет, что мы приземлились в римском аэропорту Фьюмичино.
— Температура за бортом…
В задних рядах сделали скромную попытку поаплодировать, но сразу затихли: этот обычай постепенно уходит в прошлое.
— Ну вот, все прошло нормально.
Синьора облегченно вздыхает:
— Слава Богу!
— Может быть, еще увидимся.
— Да, мне было очень приятно поговорить с тобой. А все, что ты мне рассказывал, — это правда?
— Это такая же правда, как и то, что вы чуть не оставили меня без руки.
Я показываю ей правую руку и следы от ногтей.
— Ой, простите меня.
— Да ничего.
— Покажите-ка.
— Да нет, серьезно, ничего страшного.
В салоне один за другим начинают звонить мобильники. Пассажиры улыбаются и принимают умиротворенный вид, как это обычно бывает после посадки. Многие открывают верхние полки и вынимают пакеты с подарками из Америки, более или менее бесполезными вещами; потом выстраиваются в проходе, надеясь выйти побыстрее. После стольких часов неподвижности, когда, сидя в своих креслах, ничего не остается, как подводить итоги прожитых лет, можно снова вернуться к суетливой жизни, когда некогда думать, когда принимаются неправильные решения, — вернуться к последнему рывку перед финишем.
— До свидания.
— Спасибо, удачного дня.
Более или менее симпатичные стюардессы выстроились у выхода из самолета. Ева с профессиональной улыбкой прощается с пассажирами.
— Спасибо за пиво.
— Это моя работа, — она улыбается мне более естественной улыбкой. А может, мне так кажется.
— Если у тебя будут проблемы… — Я протягиваю ей карточку.
Она смотрит на нее в нерешительности: там мой римский телефон.
— Эта карточка — мой экзамен на курсах по графике.
— Хорошо сдал?
— Все остались очень довольны. Им показалась гениальной моя идея поделить ее на две части: белую и голубую.
— Очень мило.
Она кладет карточку себе в карман. Я не решился сказать ей, что я из Лация, и начал спускаться по трапу.
Мягкий сентябрьский ветерок. Солнце восходит, всего лишь половина девятого. Идеальное время для прибытия. Приятно снова стучать ногами по земле после восьмичасового перелета. Садимся в автобус. Оглядываю своих попутчиков.
Несколько китайцев, толстый американец, молодой парень, который непрерывно слушает свой Samsung YP-T7x в 512 МБ, я много таких видел в Нью-Йорке. Две подруги возвращаются из отпуска: они не разговаривают друг с другом, наверное, устали от долгого совместного путешествия. Влюбленная парочка. Они смеются, все время переговариваются о чем-то, шутят. Я завидую им или, лучше сказать, мне нравится смотреть на них.
Ко мне подходит моя соседка, пухленькая дамочка, которая теперь знает все о моей жизни. Смотрит на меня с улыбкой, будто говорит: «Ну вот, все прошло хорошо, не так ли?». Я киваю. Немного раскаиваюсь, что столько ей рассказал. Потом успокаиваюсь: ведь я ее больше никогда не увижу.
Проверка паспортов. Несколько овчарок на поводке нервно прохаживаются взад-вперед в поисках кокаина или травки. Собаки с добрыми глазами недовольно осматривают нас всех по очереди, они готовы на многое, лишь бы их оставили на этой работе. Полицейский рассеянно листает мой паспорт. Потом передумывает, возвращается на пропущенную страницу, снова внимательно ее просматривает. Сердце мое начинает стучать быстрее. Все в порядке. Я ему не интересен. Меня это развеселило, я забираю паспорт и кладу его в карман. Забираю свой багаж. Я свободен, выхожу, я снова в Риме.
Я был в Нью-Йорке два года, а такое впечатление, что я уехал вчера. Быстро иду к выходу. Натыкаюсь на людей, катящих чемоданы; какой-то тип, запыхавшись, бежит на посадку, наверное, опаздывает на рейс. По ту сторону ограждения чьи-то родители ждут детей, а те еще не прилетели. Красивые девушки с остатками летнего загара ждут своих любимых или тех, кто ими когда-то был. Скрестив руки на груди, прогуливаясь или стоя на месте, с взволнованным или спокойным взглядом — так или иначе они ждут.
— Такси, вам нужно такси? — «левый» таксист бежит прямо на меня, притворяясь честным. — Я с вас недорого возьму.
Я не отвечаю. Он понимает, что со мной дело не выгорит, и отстает. Осматриваюсь. Красивая, элегантная женщина в светлом костюме и с легкими золотыми украшениями на шее спокойно наблюдает за моим передвижением. Красивая. Улыбаюсь ей. Она кивает, и в этом незначительном кивке скрыто все: изменить?.. Я бы не прочь, но не могу, вот бы стать свободной! Потом отводит взгляд: она передумала.
Я продолжаю оглядываться по сторонам. Все как обычно. Какой дурак. Конечно же. Чего ты ожидал? Ты ищешь кого-то? И вот для этого ты вернулся? Значит, ты так ничего и не понял, ты еще ничего не понял. Мне смешно, какой же я кретин.
— Он должен бы уже прилететь…
Спрятавшись за колонной, она не произносит ни слова, но сердце стучит, она мысленно говорит сама с собой. Может быть, чтобы заглушить стук сердца, набирается мужества. Делает глубокий вдох и медленно выглядывает из-за колонны.
«Вот он. Я знала, я так и знала!»
Она чуть не выпрыгивает из укрытия.
«Я просто не верю… Стэп. Я знала, я знала, была уверена, что он сегодня возвращается. Поверить не могу. Мамочка, как же он похудел. Но все же улыбается. Да, кажется, он в форме. Может быть, даже счастлив? Может быть, ему там даже было классно. Да что же это я такая дура? Я что, ревную? Да какое я имею право? Никакого… ну и что? Мама дорогая, что же я делаю? Серьезно, я больна, просто больна. То есть я счастлива. Он вернулся. Поверить не могу. О Боже, он смотрит на меня!»
Она снова прячется за колонну. Вздыхает. Сильно зажмуривает глаза. Головой прислоняется к холодному белому мрамору, руки прижаты к колонне. Замерла. Глубокий вздох. Уффффф. Выдох… Фьюююююю. Вдох… Она открывает глаза. Мимо проходит турист, смотрит на нее в недоумении. Она ему улыбается, как бы давая понять, что с ней все в порядке. Но это неправда. Это очевидно.
«Вот черт, он меня видел, я чувствую это. О Боже, Стэп меня заметил, я знаю.»
Она снова выглядывает из-за колонны. Стэп проходит мимо, как ни в чем не бывало.