Страница 13 из 19
— Теперь ты мой арбузик, — она кусает меня за подбородок и облизывает вокруг рта, слегка задерживаясь на моей щетине. Она настроена решительно, ее разбирает желание, ей весело. Она стала настоящей женщиной. — Знаешь, я хотела тебя в самолете и сейчас хочу.
Я не знаю, что ответить. Мне немного странно слышать ее слова. Молча смотрю на нее, она улыбается.
— Впервые в жизни я с пассажиром.
Спокойно вынимаю из кармана телефон. Я подумал о том, что он может невпопад зазвонить, и выключаю звук. Судя по тому, как идут дела, теперь понятно, что это самый лучший подарок, который Паоло мог бы мне преподнести.
— А ты — единственная стюардесса, по которой я скучал.
Она делает вид, что хочет дать мне пощечину. Я на лету хватаю ее руку и нежно целую. Она протестует, делает вид, что сердится, фыркает.
— И еще ты самый сочный арбуз в моей жизни.
Она радостно улыбается и освобождается из моих рук. Сидит на диване со скрещенными ногами. Решительная, бесстыдная, дерзкая. Она просовывает руку мне в брюки. Медленно, нежно. Она знает, куда. И я знаю. Она смотрит мне в глаза с вызовом, без стыда. Я смотрю на нее, не помогая ей, и улыбаюсь. Тогда она притягивает меня к себе, полная желания и страсти, и крепко обнимает за плечи. И я отдаюсь ее порыву. Я растворяюсь в этом пастельно-синем, я опьянел от сладкого, в том числе и арбуза.
9
А где-то вдалеке, на улице Аурелиа, не доезжая Фрегене, стоит Кастель-ди-Гвидо. Это старый заброшенный замок, наскоро декорированный заново. Пятьдесят оформителей два дня подряд расписывали его стены. Пять огромных консолей, подвешенных на потолки, оборудованы самыми разнообразными лампами, способными в один миг осветить помещение дневным светом. Двести ламп по 100 киловатт призваны освещать гулкие гостиные замка, на стенах которого старинные фрески, выцветшие за столетия; фрески есть даже в подвалах. Пять тысяч свечей, расставленных повсюду: в залах и в саду. И в довершение — два грузовика, наполненных матрасами, еще затянутыми целлофаном. Все правильно, ведь никогда не знаешь, как пойдет… И все эти «как пойдет» должен предусмотреть он, Алехандро Барберини. Это его вечер. На его двадцатилетие отец подарил ему черную карту «Di
— Дани, ну куда ты делась? Я уже час тебя жду на улице.
— Знаю, но нам пришлось оставить машину на подземной стоянке. Он вечно боится, что его машину поцарапают.
— С кем это ты приехала?
— Как это с кем? Я же тебе говорила, с Кикко Бранделли!
— Не может быть!
— Если я говорю, так оно и есть.
— Так он все еще… слушай, он тебя клеит, чтобы отомстить твоей сестре!
— Нет, вы только послушайте! Какая же ты язва. Со мной он просто мил и ничего более. И потом, как знать. Почему, извини меня, Джованни Франческини, ну тот, что обхаживал эту, из третьего «А» как ее?
— Кристина Джанетти.
— Ну да. Он ведь тоже перекинулся на ее младшую сестру, как только с ней познакомился?
— Спасибо! Старшая — всем известная монашка, а младшая, говорят, такие номера откалывает, что рядом с ней, Ева Хенгер [9]отдыхает!
— Короче, мне Бранделли ужасно нравится, и потом я тебе уже говорила: через четыре дня у меня день рождения и я уже все решила.
— Ты опять начинаешь? Слушай, ты решила это сделать именно в восемнадцать лет? Вбила себе в голову. А тебе не все равно, если первый раз это произойдет через два года?
— Через два года? Ты с ума сошла! А когда же я нагоню? Ну уж нет — я уже решилась, а ты мне все ломаешь? И вообще, а ты-то сама, прости меня когда начала?
— В шестнадцать.
— Вот видишь, а меня лечишь!
— Это было другое, мы с Луиджи до этого были вместе два года.
— Слушай, не занудствуй. Мне Кикко ужасно нравится и сегодня вечером я решила сделать это. Отвянь, подруга, сделай милость хоть раз в жизни.
— Вот именно потому, что я твоя подруга.
Дани оборачивается и видит, что он приближается.
— Ну все, все, хватит. Он уже идет. Давай, заходим и больше об этом ни слова.
— Привет, Джули, — Кикко Бранделли здоровается и целует Джули в щеку. — Хорошо выглядишь, сто лет тебя не видел. Ты просто расцвела… Ну, как вам? Я молодец, что достал билеты на эту вечеринку? Вы довольны, куколки? Ну, пойдемте.
Кикко Бранделли берет под руку Даниелу и направляется ко входу. Даниела оглядывается и Джули передразнивает Бранделли: «Куколки». Потом делает вид, что ее тошнит, будто говорит: «Мамочки, какой же он страшный». Даниела незаметно изображает пинок. Джули со смехом идет за ними. Кикко прижимает Даниелу к себе.
— Ну, что вы опять? Все, ведите себя хорошо, вечно у вас игры. Заходим.
Он подходит к четырем охранникам, это огромные негры с бритыми головами, одетые во все черное. Один из них проверяет билеты. Кивает — все в порядке. Опускает позолоченный канат, давая дорогу гостям. За ними следуют другие только что приехавшие ребята.
10
То ли немного позже, то ли гораздо позже. Когда засыпаешь, а потом просыпаешься, никогда не понять, сколько прошло времени. Я просыпаюсь. Она лежит рядом. Распущенные волосы на подушке, ровное дыхание. Я начинаю тихо одеваться. Ева просыпается, когда я натягиваю рубашку. Она проводит рукой рядом с собой. Понимает, что меня там нет. Поворачивается. Улыбается, обнаружив, что я рядом.
— Ты уходишь?
— Да, мне надо домой.
— Арбуз мне очень понравился.
— Мне тоже.
— А знаешь, что мне особенно понравилось?
Я вспоминаю все, что мы проделали, и мне кажется, что все было одинаково хорошо. Зачем же разочаровываться?
— Нет, а что?
— Что ты не спросил меня, понравилось ли мне.
Я ничего не говорю.
— Знаешь, это то, что все обычно спрашивают, и я себя так глупо чувствую… никогда не знаю, что сказать.
Все. Кто это все, чуть было не спросил я. Но, в конце концов, это неважно. Когда это не более, чем просто секс, объяснения не нужны. Вот когда это больше, чем секс, — тогда тебе нужны подробности.
— Я тебя не спросил об этом, потому что знаю, что тебе было хорошо.
— Нахал!
Она произносит это слишком нежно. Меня это беспокоит. Она придвигается и сжимает меня ногами, целуя при этом в спину.
— Ну ладно, тебе как, понравилось?
8
Инвестиционный банк.
9
Знаменитая венгерская порноактриса.