В мерцании рубина

— Раф твой кузен, — возразила Джульет. — Да и какая тебе разница, где сидеть? Мы ведь завтра возвращаемся домой.

— Знаю. Но слышала бы ты, что Марчезе поет бабушке, когда меня нет рядом.

— Ты становишься параноиком, — нетерпеливо отрезала девушка и покраснела, снова поймав на себе взгляд Рафа. Она вытерла губы салфеткой. — Не забывай, он спас тебя из неловкой ситуации сегодня.

— Да. Интересно, с чего вдруг. Как думаешь, у них с Лив роман? Она, кажется, хорошо знает его квартиру. И, если хочешь знать мое мнение, ей очень не понравилось, что вы с Рафом пошли к нему в студию без нее.

Джульет почувствовала приступ паники.

— Ты совсем ничего не ешь, Джульет.

От леди Элинор не ускользнул тот факт, что, хотя Джульет и попробовала салат с грибами, она почти не притронулась к ароматной курице с розмарином.

— Я не очень голодна, — пробормотала девушка.

— Ты не любишь курицу?

— Люблю. — Джульет поняла, что все на нее смотрят. — Дело не в еде.

— Тогда в чем?

— Ты смущаешь ее, бабушка, — произнес Раф. — Джульет не привыкла к такому повышенному вниманию. Почему бы тебе не позвать Джози? Уверен, гости не откажутся от еще одной бутылочки твоего великолепного шардоне.

Леди Элинор поджала губы.

— Я была бы тебе очень благодарна, если бы ты держал свое мнение при себе, Рафаэль, — с раздражением отозвалась женщина.

Однако слова Рафа произвели должный эффект. Элинор взяла колокольчик и вызвала Джози, бросив проницательный взгляд на Джульет, а затем и на старшего внука. Было ясно, что попытка мужчины защитить Джульет не осталась незамеченной. Раф надеялся только, что не слишком переборщил.

После десерта все снова переместились в гостиную, где был подан кофе. На этот раз Кэри поспешил занять место возле графа.

— Бабушка сказала, вы живете в замке, сэр? — обратился он к мужчине. — Это так романтично! Он очень старый?

Лорд Холдернесс нахмурился.

— Что ты нафантазировала, Элли? Ты же знаешь, что Трелоуни — всего лишь загородный дом.

— Кажется, я говорила, что Трелоуни похож на замок, — объявила женщина, укоризненно глядя на внука. — Кроме того, не понимаю, почему это тебя так интересует, Кэри.

— Меня всегда интересовали старинные здания, — невинно отозвался мужчина. — То есть меня всегда поражала их цена. Не представляю, во что обходится их содержание.

— В довольно внушительную сумму, — ответил лорд Холдернесс. — Но ощущение того, что ты живешь в семейном гнезде, стоит того.

— Согласен, — кивнул Кэри. — Как бы я ни любил этот дом, он уже очень старый и требует ремонта. Я бы очень хотел помочь тебе, бабушка. — Кэри напустил на себя задумчивость. — Ты никогда не хотела продать часть земель? Чтобы заработать денег на ремонт?

— Я сам все отремонтирую, — вмешался Раф.

— Я не с тобой разговариваю, — отрезал Кэри, снова повернувшись к бабушке. — Ты ведь согласишься со мной, что Трегеллин попросту развалится, если ничего не предпринимать.

— Кэри…

— Все нормально, Рафаэль. Кэри высказал свое мнение, а мне очень интересно, что он думает о Трегеллине. Я должна серьезно обдумать его предложение о продаже.

— О, я вовсе не предлагаю продать дом, — спохватился Кэри. — Только часть земельных владений. — Он взглянул на Джульет в поисках поддержки. — Ты же понимаешь, о чем я говорю, Джулс, правда? Никто не хочет, чтобы здесь все развалилось.

Но прежде, чем Джульет смогла ответить, леди Элинор заговорила сама.

— Полагаю, я сама разберусь, что лучше для Трегеллина, Кэри, — заметила женщина и повернулась к лорду. — Твоя жена играет в бридж, Боб?

Оливия не знала правил, но леди Элинор пообещала научить ее. Лорд Холдернесс и Кэри присоединились к дамам, составив четверку.

— Ты ведь не возражаешь, правда, Джульет? — поинтересовалась пожилая леди, когда они собрались за игральным столом. — Рафаэль, развлеки нашу гостью. Покажи ей картины своей матери. В кабинете есть несколько.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Раф проводил Джульет в кабинет. Он прекрасно понимал, что она не жаждет проводить с ним время наедине. Но ослушаться леди Элинор Джульет не решилась.

Когда-то эта комната служила кабинетом его дедушке. Рафаэль огляделся и едва не задохнулся от удивления. Две стены, как всегда, занимали полки с книгами, а. вот другие две были заняты не только работами Кристины, но и его собственными.

Раф был поражен до глубины души.

— Бог мой! — воскликнул мужчина.

Джульет взглянула на него.

— Что-то не так?

— Все в порядке, — пробормотал мужчина. — Я просто думаю, давно ли бабушка пристрастилась к искусству.

— Ты говоришь о картинах твоей матери? — Джульет подошла к той, на которой был изображен закат в Тоскане. — Полагаю, акварели принадлежат ее кисти?

— Мама любила Италию. А Тоскану особенно. Мы часто бывали с ней там.

— Сколько тебе было, когда она умерла? — спросила Джульет. — Не отвечай. Это не мое дело.

— Семь, — вздохнул Раф. — У меня не было других родственников, и после ее смерти меня отправили в Англию.

— К бабушке.

— Да. Сначала я ненавидел эти места. В Англии так холодно.

Джульет понимала, каково было малышу, которого увезли от всего, что он знал и любил. Ей хотелось выяснить, где в то время находился его отец, но это было бы чрезмерным любопытством.

— И ты не знал, что леди Элинор повесила у себя эти картины?

— Раньше их не было. Я заходил в кабинет меньше недели назад. Картины на стенах не висели. Ни мамины, ни…

— Твои.

— Если эти зарисовки можно назвать картинами. Я нарисовал их лет пятнадцать назад. В школу тогда позвонил какой-то адвокат, сказал, что хотел бы увидеть мои работы. Они ему понравились, а я был очень рад, что нашелся покупатель. Черт, мне даже жаль было расставаться с ними.

— Но работы действительно хорошие. Не удивительно, что они понравились тому адвокату.

— Ты разве не поняла? — Раф подошел ближе. — Не было никакого адвоката. Бабушка разыграла меня. Я жил в Трегеллине, когда у меня появилась мечта открыть собственную студию. Бабушка не упускала возможности сказать, что я никогда не напишу чего-то стоящего. То же самое она говорила Кристине, моей матери. Поэтому мама и не желала возвращаться в Англию. Ведь бабушка хотела контролировать ее жизнь, как сейчас пытается контролировать мою.

— Почему же она купила твои картины?

— Кто знает? Очередная ее причуда. Если я добьюсь успеха, она сможет сказать, что всегда знала, что у меня есть талант. Если не добьюсь, то просто уберет картины подальше.

— Неужели ты думаешь, она может быть так жестока?

— Иногда да. Ты сама поймешь, когда выйдешь замуж за Кэри. — С этими словами Раф нежно провел пальцем по нижней губе Джульет, заставив ее задрожать от неожиданного прилива возбуждения. Его глаза потемнели. — Ты действительно собираешься замуж за моего неудачника кузена?

— Кэри не неудачник, — возразила Джульет. — И едва ли у тебя есть право судить его.

Девушка попятилась. Раф смотрел на нее взглядом хищника, готового броситься на свою жертву.

— Продолжай. Скажи то, что хотела сказать. Ты презираешь меня. Я это вижу. Но что тебя привлекает в Кэри? Расскажи мне о нем. Скажи, как сильно ты его любишь. Что тебе в нем нравится? Его характер? Внешность? Что?

— Я не обязана ничего тебе объяснять, — отрезала Джульет.

— Язык проглотила? — поддел ее Раф. — Для невесты ты слишком много позволяешь другим мужчинам. Скажи, ты думала о Кэри, когда я целовал тебя, когда проникал языком в твой ротик?

— Прекрати!

Джульет наткнулась спиной на стену. Она попыталась оттолкнуть Рафа, но, когда ее рука коснулась его груди, могла думать лишь о том, что чувствует биение его сердца под одеждой.

— Каков он в постели? — продолжал Раф, сверля ее взглядом. — Лучше, чем твой бывший муж? Полагаю, намного лучше. Почему еще ты выходишь за этого идиота?

— Ты не имеешь права оскорблять Кэри. Он, по крайней мере, не заводит романов с замужними женщинами!