Страница 81 из 111
— Прошу меня извинить, но вот у меня… есть вопрос. Можно спросить?
— Разумеется. Пожалуйста.
— Не отправляли барышни Гастона куда-нибудь с поручением? Его с самого утра не видно, а он обычно предупреждает, если куда отправляется.
Мы переглянулись, потом тупо уставились на горничную. Пока ещё не осознали всей важности услышанного.
— Нет, — ответила я, а Кристина просто молча покачала головой. Поскольку вино было и в самом деле чудесное, никаких последствий с похмелья не чувствовалось, головой можно было качать безболезненно.
— Большое спасибо, — ответила огорчённая горничная, присела в старинном полупоклоне и удалилась.
Поглядев ей вслед, Кристина вскочила и тоже отвесила мне церемонный поклон, заявив:
— Ради одного того, чтобы насладиться таким книксеном пятидесятилетней бабы, уже стоило провернуть эту каторжную работу в библиотеке. Ну, как у меня получилось? Смутно вспоминаю, вроде бы бабуля пыталась нас в детстве научить этой штуке. Гляди, гляди, вот я приседаю…
— И очень складно у тебя получается, — похвалила я сестру. Впрочем, тут же поправилась:
— Бабуля, должно быть, в своё время постаралась, научила-таки. Можешь наниматься в горничные.
Окрылённая успехом, Кристина ещё два раза присела в полупоклоне, потом заняла своё место за столом и спросила:
— Как думаешь, что случилось с Гастоном?
Мне стало завидно, вскочив, я тоже присела в церемонном реверансе. Полагаю, у меня получилось не хуже, чем у Кристины.
— Ну как? — поинтересовалась я, не отвечая на её вопрос.
— Ничего! — снисходительно одобрила сестра. — Одно из двух: или бабуля обладала несомненным педагогическим талантом, или приседания у нас заложены в генах. Ведь в прежние времена все девчонки обучались реверансам, теперь редко кого научат. А жаль, ведь это очень красиво.
Покончив с поклонами, я тоже уселась на место и смогла уделить внимание исчезновению Гастона.
— Будь этот Гастон лет на сорок моложе, решила бы, что загулял с девицами. Но в его возрасте!…
— А не мог последовать нашему примеру, причём пил прямо в подвале и теперь где-нибудь там и отсыпается?
— Сомневаюсь, но вот немного оклемаюсь и пойду поищу. Малый хорошо сохранился, но ведь годы берут своё, может, почувствовал себя плохо и где-нибудь свалился?
— И ещё имеет смысл отправить эту нашу Петронеллу в деревню, пусть порасспрашивает, может, кто видел Гастона. Но тоже немного погодя, ведь и я малость сонная. Ага, вот ещё о чем подумала — мы заказали обед для господина нотариуса?
— Не знаю. Вроде бы я не заказывала. А ты?
— Я тоже не заказывала. Холера! Надо поскорее это сделать.
Я позвонила горничной. Такие уж тут порядки. Можно, разумеется, сбегать и сказать ей про обед, но не принято. Да и неизвестно, где в данный момент её искать. А носиться по замку с пронзительными криками «Пьяретта! Пьяретта!» — значит показать свою полную невоспитанность и незнание хороших манер.
Пьяретта тут же появилась и с надеждой посмотрела на нас. Должно быть, полагала, мы вспомнили, куда услали Гастона с поручением. Пришлось разрушить её надежды. Я сообщила горничной, что к обеду мы ждём господина нотариуса, которого следует хорошенько накормить, так что пусть кухарка из кожи вылезет, но приготовит хороший обед, не считаясь с расходами. Господин нотариус должен прибыть часа через два.
Господин Терпильон появился в точно назначенное им самим время, выпил чашечку кофе и направился в библиотеку. Мы, ясное дело, попёрлись следом. Очень интересно знать, каким образом он станет проверять результаты наших каторжных трудов.
Обернувшись к нам, нотариус сухо, но решительно приказал:
— Прошу мне ни в чем не помогать, ничего не разъяснять.
Нет так нет, как угодно, пусть сам мучается. Мы встали в сторонке и молча наблюдали за ним.
— Я желаю найти книгу некоего Мэрдока. Трактат об охотничьем оружии, английское издание, конец прошлого века! — заявил нотариус куда-то в пространство, вроде бы сообщая самому себе о своём желании. — Ага, вот каталог, чудесно. Попробуем с его помощью.
По-прежнему игнорируя нас, нотариус раскрыл страницу каталога на букве «М». Сделал это без особого труда. Надо сказать, что вышеупомянутый алфавитный каталог мы решились сделать из скоросшивателей, в каждый из которых вставлялись каталожные карточки с аккуратно напечатанными на машинке данными о книге. Не посчитавшись с расходами, приобрели мы скоросшиватели, карточки и даже дырокол. Главным образом потому, что заполнять карточки на машинке было намного легче и быстрее, чем от руки. Правда, получился каталог грандиозных размеров, из двух толстенных пачек. С «М» как раз начиналась вторая.
— Мэрдок, Мэрдок… — бормотал себе под нос нотариус, переворачивая один за другим скоросшиватели. — Ага, вот он! «Краткий трактат о видах, свойствах, особенностях, уходе и содержании…» Одиннадцать тысяч сто двадцать восемь. Сегмент пятьдесят два… Сегмент? Молчать! (Это нам, хотя мы и без того молчали.) Оглядевшись по сторонам, господин Терпильон продолжал бормотать под нос, игнорируя нас.
— Не такой уж я склеротик! — информировал он себя. — Ага, понятно. Шкафы разные. И открытые полки. Так, так… Вот теперь понятно, что за сегмент. Какой он там? Ага, пятьдесят два.
На каждой из открытых полок, от пола до потолка покрывающих отдельные стены или их участки, мы огромными буквами написали соответствующий номер сегмента. Учитывая, что библиотекой могут пользоваться и близорукие.
Разыскиваемый нотариусом Мэрдок оказался на самой высокой полке, под потолком. Мы стояли в сторонке, на полу, разумеется, причём Кристина небрежно опиралась о стремянку. Перестала опираться, но ни на шаг не отодвинулась. Хотел все сделать сам — пожалуйста.
Нотариус опять огляделся, увидел стремянку (нас, разумеется, не видел), схватил, приволок к нужному сегменту полок, влез на самый верх, не слетел, проехался пальцами по переплётам книжек и инвентарным номерам и извлёк желаемый трактат. С трактатом в одной руке осторожно (но без ущерба для здоровья) спустился со стремянки и положил на стол легко и просто обнаруженную книгу.
И опять принялся бормотать себе под нос:
— Предания о лисе… Скажем, автор неизвестен… Скажем, я не помню автора… Скажем, авторов может быть несколько…
Тематический каталог лежал рядом с алфавитным, сделали мы его таким же, двухтомным, на карточках. На нем чётко было написано: «Тематический каталог», а господин Терпильон читать умел, мы уже убедились.
— Предания или басни? — спросил нотариус самого себя. — Что может быть о лисе? Повести, рассказы, прибаутки, предания, басни… Или песни? Или поэмы? Нет, поэзия отпадает, значит, проза. Начнём с басен.
Мы спокойно слушали рассуждения старого нотариуса, поскольку все, что только было написано о лисе, мы поместили в первом томе в статье «Лис». Господин Терпильон быстро вышел на лиса. На сей раз стремянки не потребовалось. Вот он извлёк том.
Интересно, что теперь придумает? Придумал, оказывается, такой уж он был въедливый, этот нотариус.
— Предположим, я хочу взять почитать эту книгу, — произнёс он в пространство и замер.
Я подошла к нему, откинула первую страницу переплёта избранной им книги, вытащила длинную узкую бумажку, сверху которой фигурировали автор и название книги, и жестом велела ему вписаться. Молча, раз он запретил нам говорить. Просто ткнула пальцем в нужную графу.
— Что ж, очень хорошо, — сказал нотариус и поставил книгу на место.
Очень скуп был на похвалы этот нотариус. Вроде бы уже убедился — поработали мы на совесть, но все никак не мог успокоиться, ходил по библиотеке, читал надписи на полках, рассматривал номера и кивал головой. Кажется, с одобрением.
— Говорить уже можно? — вежливо поинтересовалась Кристина.
— Разумеется! — ответил чрезвычайно удивлённый вопросом нотариус, словно не он строжайше запретил нам что-либо разъяснять и несколько раз невежливо крикнул: «Молчать!» — Только мне бы хотелось ещё взглянуть на то, каким образом вот из этого, — тут он широким жестом обвёл все библиотечные шкафы и полки, — вы извлекли сведения о лечебных растениях и в какой форме их суммировали.