Сердце, полное любви

— Он знает, что сейчас произойдет, — с улыбкой сказал Дариус.

— Конечно, знает. Если человека каждый день сажать за стол и кормить в течение всей его жизни, он привыкнет, что, оказываясь за столом, он всегда находит еду.

Дариус поднялся ей навстречу и забрал тарелку и ложечку у нее из рук.

— Я сам покормлю его.

— Но…

— Иначе нельзя, Лиз опорочила мое доброе имя, я должен его защитить.

— Твое доброе имя в последнее время стало очень чувствительным.

Он поставил тарелку на столик перед Джино и обернулся к усмехающейся Уитни:

— Я просто предпочитаю, чтобы люди доверяли мне и верили, что я справлюсь со всем, за что бы ни взялся.

— Лиз тоже нравится хорошо справляться со своими обязанностями. И ей легче, когда она отвечает за все, что происходит с ребенком, и может все контролировать… Ой!

Малыш, про которого на какое-то время все забыли, решил не тратить время зря и поесть самостоятельно. Он взял в ручки тарелку и поднес к лицу. В результате очухавшиеся опекуны получили очень довольного, но с ног до головы перепачканного ребенка, лицо и грудь которого ровным слоем покрывало пюре.

— Лиз нас убьет, — выдохнул Дариус.

— Нас? — возмутилась Уитни, пытаясь исправить ситуацию с помощью салфеток. — Двадцать секунд назад речь шла исключительно о твоем добром имени. Все будет в порядке, сейчас я сделаю новое пюре, а потом мы сами его еще раз искупаем. Могу я доверить тебе ребенка на две минуты, пока схожу за пюре?

— Ну вот, теперь и ты в меня не веришь, — пожаловался Дариус, все еще пытаясь стереть хотя бы часть еды с лица младшего брата.

Когда Джино наконец был накормлен, Дариус в недоумении повернулся к Уитни:

— Я не знаю, как взять его на руки.

— Как и обычно, в чем проблема?

— Но он же весь в пюре.

— И ты тоже будешь — за компанию или из мужской солидарности.

Дариус рассмеялся и, взяв братика на руки, привычно прижал его к груди, размазывая остатки пюре по своему серебристо-серому свитеру.

Уитни чуть приоткрыла дверь кухни и осторожно огляделась.

— Коридор чист, — заговорщицким шепотом сообщила она, обернувшись к Дариусу. — Все, что нам нужно сделать, — это незаметно подняться на второй этаж, проскочить мимо комнаты Лиз и закрыться в детской. И никто не узнает о нашей маленькой оплошности.

— Хорошо, иди вперед, мы с Джино пойдем сразу за тобой.

Они почти бегом поднялись по лестнице, прокрались по коридору мимо двери няни и, истерически хихикая, заперли за собой дверь в детскую.

Оглядев перепачканных братьев Андреас, она с улыбкой сообщила Дариусу:

— Похоже, у тебя впереди много работы, — и кивнула в сторону ванной.

— Стой, почему это у меня? Я, между прочим, нес его от самой кухни, теперь твоя очередь…

— А кто заявлял, что хочет научиться всему, что касается детей?

— А вдруг что-то пойдет не так?

— Для этого я здесь, — сообщила Уитни, открывая дверь в смежную с детской ванную.

Когда ванна наполнилась, она посадила в нее радостно лопочущего Джино.

— Так, значит, вода тебе нравится? — спросил Дариус, направляясь к двери и явно собираясь сбежать.

— Ну уж нет! — со смехом воскликнула Уитни, когда Джино захлопал ладошками по поверхности воды, отчего во все стороны полетели брызги. — Ты никуда не пойдешь, без тебя я не справлюсь. Дай мне, пожалуйста, мыло, мочалку и шампунь.

Дариус передал ей все необходимое.

— Спасибо.

Он снова отступил на шаг, явно не собираясь принимать в купании деятельного участия.

— Дариус, прекрати. Мне нужны две руки, чтобы удерживать Джино в ванне, слишком уж он энергично бултыхается, и еще две, чтобы мыть его, так что у тебя есть выбор.

— Пожалуй, лучше я буду держать.

— Тогда положи руки ему на живот и не давай крутиться.

Дариус так и сделал. Похоже, Джино стало щекотно, потому что он засмеялся и зашлепал ладошками по воде, окатив старшего брата водой.

— Думаю, ты просто хотела, чтобы я намок, — возмутился Дариус, глядя на хихикающую Уитни.

— Нет, я просто хотела, чтобы ты повеселился вместе с нами.

Купание заняло около пяти минут, но за это время Дариус успел вымокнуть насквозь. Уитни же выглядела подозрительно сухой.

Когда Дариус поинтересовался, как ей это удалось, она лишь пожала плечами:

— У меня есть инстинкты, которые подсказывают, когда следует сделать шаг назад.

— Неужели? — нахмурился Дариус, наблюдая за тем, как Уитни заворачивает Джино в полотенце.

— Я серьезно. Знать, когда сделать шаг назад и уйти от потока брызг, — это целое искусство. Ты можешь идти переодеваться, я сама уложу Джино.

Дариус благодарно кивнул, но перед тем как выйти за дверь медленно, точно зная, что Уитни, не отрываясь, следит за каждым его движением, стянул рубашку. Он знал, что это подлый ход, но не сомневался, что это сработает. Он ни на секунду не забывал о том, что Уитни согласилась стать для него больше чем просто другом. Сначала он хотел сделать эту ночь особенной, но решил повременить, еще немного пофлиртовать с ней, подогреть ее интерес. Пока каждый раз, когда Дариус пытался перейти к флирту, оказывалось, что Джино нужно кормить, одевать, укладывать спать, играть.

Его начинал интересовать вопрос: как в семьях, в которых уже есть один ребенок, появляется второй? Как родители находят время на что-то, помимо заботы об их чаде.

Уитни завораживала его, манила, притягивала. Когда он смотрел, как его маленький брат счастливо смеется у нее на руках, как она ласково улыбается, глядя на него, грудь Дариуса сжималась от странной, незнакомой ему доселе радости. Не то чтобы это было плохо. Он до сих пор безумно хотел заняться с ней любовью, но теперь кроме сексуального желания появилось что-то новое, не понятное до конца даже самому Дариусу.

Да, он займется с ней любовью. У них будет роман. И он никогда не обидит ее. Но он не хотел, чтобы его чувства выходили за рамки, заранее обозначенные им, он не верил в длительные, серьезные отношения. Урок, который преподал ему отец, он прекрасно усвоил.

Несколько дней спустя Уитни все еще краснела каждый раз, когда вспоминала Дариуса без рубашки. И каждый раз этот образ напоминал ей о решении, которое они приняли. Она знала, что их непреодолимо влечет друг к другу, но ей все еще казалось, что они совершают ошибку, решив сделать следующий шаг в отношениях.

Но эти невеселые мысли разом вылетали у нее из головы, когда Дариус прикасался к ней, проводил кончиками пальцев по ее спине или плечу, смотрел ей в глаза, целовал… Каждый раз, когда они оставались наедине, ее чувства обострялись до предела. Он сказал, что собирается соблазнить ее, но не сказал когда. И теперь она находилась в постоянном напряжении. Это было так возбуждающе.

Может, именно этой ночью он подхватит ее на руки и унесет в свою спальню? Или он будет дразнить ее поцелуями и легкими, едва заметными ласками, пока она не сойдет с ума от желания и сама не запросит пощады?

Одновременно Уитни было очень страшно. А если это действительно та самая ночь? Она еще никогда не занималась сексом без любви. Какими будут эти отношения без будущего? Отношения, в которых они будут жить, не думая о завтрашнем дне. Берн обещал ей вечность и стабильность, но все это оказалось ложью. Может быть, Дариус прав, и вечность — это лишь иллюзия?

Сейчас они с Дариусом сидели в его кабинете, обсуждая детали грядущих выходных.

— Кто-то из нас всегда должен сопровождать моих братьев, если вдруг они решат зайти в детскую.

— Позволь уточнить, таким образом мы пытаемся защитить Джино или Лиз?

— Лиз, конечно. Ты что, забыла обо всем, что я говорил?

Она чуть поморщилась:

— Прости, я все еще думаю о деле, над которым сейчас работаю.

Ложь! На самом деле она думала только о том, как тонкая ткань футболки обтягивает мускулистый торс Дариуса, который, возможно, даже не догадывался о том, какое колоссальное влияние он оказывает на ее способность воспринимать информацию своей внешностью.