Сердце, полное любви

— У меня в гараже стоят десять машин, он легко сможет взять одну из них без разрешения.

— Тогда вам придется лучше следить за своими вещами — это вопрос безопасности.

Дариус вспомнил, как он водил машину в шестнадцать, и поежился, осознав, что Уитни права.

— Хорошо, тогда моим первым, основополагающим правилом будет отсутствие розового.

— Розового?

— Или любой из его оттенков. Я не позволю одевать Джино в розовые костюмчики.

— Это все, что вас волнует? — рассмеялась Уитни.

— Дайте мне время, и я сочиню еще дюжину правил.

— Я тоже. Но дело в том, что мы должны научиться приходить к компромиссу. Вы поняли, что я права насчет машины, и не стали спорить со мной. Но многие вопросы не будут иметь такого однозначного решения. Что бы ни случилось, мы должны быть способны прийти к взаимопониманию и уважать мнение друг друга. Сейчас мы можем смотреть на вещи объективно и непредвзято, но все изменится, когда Джино научится смотреть на нас жалобным, умоляющим взглядом, от которого тает любой родитель. А это произойдет очень скоро.

— Да, это я уже понял.

— Хорошо.

— А как насчет вас?

— Я уже проходила через это раньше и знаю, что именно нас ждет в ближайшие месяцы. Тогда я продумала всю жизнь дочери на двадцать пять лет вперед: детский сад, школа, университет, замужество…

Конечно, она все продумала заранее. Уитни явно относилась к тому типу людей, которые предпочитают строить планы на много лет вперед, а потом постепенно их реализовывать. И все ее мечты и идеи рухнули, как карточный домик, со смертью дочери. Дариусу было страшно представить, какую боль она пережила в тот момент и переживала каждый день, вспоминая о том, чему не суждено было сбыться.

Дариус хотел ее о многом спросить, но они не были друзьями, а значит, у Уитни не было повода быть с ним откровенной. С другой стороны, из-за множества вопросов, вертевшихся у него на языке, он не мог придумать другую тему для разговора.

На несколько минут в комнате повисла напряженная тишина, а затем Уитни сказала:

— Суп просто замечательный.

Ах да, еда! Она ведь говорила, что любит поесть. Что ж, эта нейтральная тема прекрасно подходит для обсуждения за обеденным столом.

— Все дело в поваре. Он работает на нашу семью около двадцати лет, и каждый раз, когда ему приходила в голову мысль уволиться, отец удваивал ему зарплату.

— Я понимаю, почему он это делал, — рассмеялась Уитни.

От ее чуть хриплого смеха по коже Дариуса побежали мурашки. В его памяти тут же возникли картины из вчерашнего вечера, когда они играли в бильярд, непринужденно болтали… и целовались. Тогда она выглядела такой расслабленной и счастливой. Что ж, если разговоры о еде заставляют ее улыбаться, он будет говорить о еде.

* * *

Смех Дариуса приводил Уитни в смятение, наполнял ее грудь сладостным теплом и трепетом. Конечно, это была не любовь. Но на мгновение Дариус показался ей очень близким и родным человеком… Нет, это неправильно. Они знакомы всего несколько дней, она ничего о нем не знает! Но она чувствовала себя с ним настолько свободно, что рассказала ему о Лайле и Берне. А сейчас он тепло улыбается ей, шутит, заставляя ее смеяться.

И он поцеловал ее!

Эту мысль она постаралась спрятать в самый дальний уголок своего сознания и не вспоминать о ней. Дариус пообещал, что это больше никогда не повторится.

— Если я останусь здесь на целый месяц, я поправлюсь фунтов на сто, — сказала она, отгоняя от себя непрошенные мысли.

— Мне кажется, вы с легкостью можете позволить себе набрать пару фунтов.

Его комментарий напомнил ей, какими глазами он смотрел на нее вчера вечером, когда она практиковалась во флирте.

— Ни одна женщина не допустит мысли о том, что она может пополнеть на пару фунтов. — Она отложила вилку и поднялась из-за стола. — Простите, мне нужно немного поработать.

— Конечно, — с улыбкой кивнул он.

Возвращаясь в кабинет по скрипучей лестнице, она мысленно поздравила себя — они смогли все обсудить. И сейчас она не сбегает от него, прикрываясь делами. Просто нет смысла во флирте, если у отношений нет будущего. Они были обречены в тот момент, когда Уитни рассказала Андреасу о своем прошлом.

Он ведь сам сказал, что никогда больше не поцелует ее. И хотя каждый раз, когда Уитни оказывалась рядом с ним, по ее телу пробегала чувственная дрожь, она понимала, что это всего лишь животный магнетизм, который она легко сможет обуздать.

В понедельник утром они вместе поехали в город, оставив Джино на попечении миссис Такер. Они не разговаривали, даже не обсуждали работу, которую Уитни, как опекун Джино, будет делать для «Андреас Холдинг». Уитни молчала за завтраком, и Дариус решил не беспокоить ее. Возможно, она и согласилась жить вместе с ним и Джино в Монтоке, но ей нужно было личное пространство. И это нормально. Дариус хотел, чтобы она чувствовала себя счастливой, и поэтому, поразмыслив, решил оставить ее в покое.

Постепенно Уитни успокоится, оставит свою настороженность, а пока он подождет.

Доехав до здания «Андреас Холдинг», они поднялись в его кабинет, ранее принадлежавший Стефану. Большую часть комнаты занимал старинный письменный стол из вишни, у стен теснились шкафы с книгами, придававшие кабинету старомодный вид. Дариус въехал в него совсем недавно и еще не успел переоформить все по своему вкусу.

Сохраняя деловой тон, которого они придерживались с утра, Дариус подал Уитни стопку папок:

— Я хотел бы, чтобы вы просмотрели эти контракты и затем вкратце изложили мне их содержание.

— Хорошо.

— Минни отведет вас в ваш новый офис.

Он нажал кнопку, и в кабинет вошла его секретарша.

Когда за девушками закрылась дверь. Дариус с тяжелым вздохом опустился в кресло. Он очень надеялся на то, что все делает правильно.

Вечером он забрал Уитни с работы, заехал вместе с ней в ее квартиру, чтобы она смогла собрать вещи для временного переезда в Монток. За ужином они обсуждали кандидатуры потенциальных нянь, приславших свои резюме. На следующий день Уитни назначила собеседования четырем няням, она собиралась встретиться с ними в «Андреас Холдинг», так, чтобы и Дариус, который был постоянно занят, мог заскочить на пять минут на каждое из них. После десерта Уитни, сославшись на срочную работу, снова заперлась в кабинете.

Но в девять, когда Дариус зашел в детскую пожелать Джино спокойной ночи, Уитни уже была там. Она стояла у кроватки, все так же сохраняя некоторую дистанцию, но Дариуса это больше не беспокоило.

Он с улыбкой повернулся к сидящей на диване миссис Такер:

— Спасибо вам, дальше мы сами справимся. Можете идти отдыхать.

Когда она ушла, Дариус подошел к кроватке и осторожно взял Джино на руки.

— Привет, дружок, — ласково улыбнулся он.

— Он уже начал узнавать вас.

— Да, мне тоже так кажется.

— И он начинает вам нравиться.

— Да, это так. Это такое невероятное ощущение… — Дариус растерянно улыбнулся. — Помните, вы сказали, что мы не станем дарить ему машину на шестнадцатилетие? Это заставило меня задуматься о сотне странных вещей.

— Каких, например?

— Например, о том, как рассказать Джино о его настоящем отце.

Уитни нахмурилась:

— Но вы ведь не можете не рассказать ему о Стефане.

— Конечно, но я могу умолчать о некоторых его недостатках, — грустно усмехнулся Дариус.

— Ничего не получится, если ваши братья не станут следовать вашему примеру и решат рассказать Джино правду.

— Об этом я тоже много размышлял. Отец хотел, чтобы мы вели себя как одна семья. Но как вы уже могли заметить, Кейд и Ник не горят желанием общаться со мной.

— И поэтому вы хотите, чтобы они держались подальше от Джино?

— Напротив, я думал о том, чтобы пару раз в год приглашать их в гости. Так они смогут познакомиться с Джино, узнать его, стать частью его жизни. В конце концов, у него три брата, а не один только я.