Испытай меня

— Вам нравится?

Впрочем, Фернан прекрасно знал, что ей здесь понравится. Иначе зачем бы он привез ее сюда? Чтобы произвести на нее впечатление, дать ей понять, что он — нечто большее, чем просто бездушный делец и безжалостный сердцеед, за которого она его принимала. А заодно напомнить об этом и самому себе…

Глядя на тонкий профиль Джейн, Фернан вдруг осознал, что давно уже не понимает, кто он такой и чего хочет от жизни. Одно он знал наверняка: в его дальнейшем существовании не будет места постоянной привязанности и ответственности за кого-то. Все это закончилось для него в один из летних дней почти три года назад…

С этими мыслями Фернан вышел из машины, не дожидаясь ответа своей спутницы. Ее слова он предвидел заранее и, разумеется, не ошибся.

— Да, конечно, мне здесь нравится, Фернан! — воскликнула Джейн. — Мне кажется, что это самое прекрасное место на свете!

— До чего же вы, англичане, любите все преувеличивать. — Он улыбнулся, но улыбка его была совершенно лишена эмоций — так же, как при встрече в аэропорту.

Джейн ощутила внезапный приступ злости: опять ведет себя как восторженная дурочка! Высоко подняв подбородок, она заявила:

— Я так не думаю.

Джейн прошла мимо него к входным дверям, которые сами по себе были произведением искусства. Ее поразило, с каким совершенством резчики по дереву воспроизвели различные цветы и листья.

Внутреннее убранство дома было под стать его внешнему великолепию. Типичный старофранцузский интерьер холла — золотистый вощеный пол, беленые стены с парой потемневших от времени картин — разительно отличался от гостиной.

Большая, прекрасно обставленная комната, похоже, занимала весь первый этаж. Одна из стен была в основном стеклянной, с массивными раздвижными окнами от пола до потолка, выходящими в сад.

— Что вы хотите выпить? — спросил он безразличным тоном. — Вино, шерри, что-нибудь покрепче?

— Я сделала что-то не так, Фернан? Обидела вас? — спросила Джейн тихо.

Она не собиралась говорить этого, но слова вырвались сами собой, и он долго смотрел на нее, прежде чем сказать:

— Почему вы так решили?

— Не знаю… Но мне показалось, что вы чем-то недовольны.

Джейн собиралась пробыть во Франции достаточно долго, и их пути наверняка будут часто пересекаться. Она была бы огорчена, если бы этот вечер оказался испорчен из-за пустяка.

— Джейн…

Фернан резко оборвал себя, покачав головой. Она стояла перед ним такая маленькая и вызывающая, с широко открытыми золотисто-карими глазами. В этих глазах таилось смятение, а губы выдавали страшную ранимость.

— Я думаю, это было ошибкой — то, что я привез вас сюда сегодня. Это нехорошо. Я — человек, с которым непросто иметь дело. С тех пор как умерла моя жена… — Он осекся и некоторое время, нахмурившись, смотрел прямо перед собой. — С тех пор как умерла моя жена, я привык жить просто, без забот. Мне так нравится.

— Разве пригласить кого-то на обед означает заботы и сложности? — снова спросила Джейн.

Черт побери, она права, мрачно подумал Фернан и разозлился на себя. Она ведь ясно дала ему понять, что не хочет иметь с ним никаких дел. Это он настоял на том, чтобы Джейн приехала к нему. И что же делает теперь? Он ей не нравится, и это его устраивает. Значит, единственное, что от него требуется, — постараться, чтобы вечер прошел приятно и необременительно для обоих. Однако он не предполагал, что на него так подействует ее присутствие в его доме.

— Вы совершенно правы, Джейн, я прошу прощения. — Неожиданно, словно по щелчку выключателя, Фернан снова стал уверенным в себе бизнесменом, у ног которого лежал весь мир. — Итак, что вы будете пить?

— Белое сухое вино, пожалуйста.

Джейн молча наблюдала, как он наливает напитки. Лицо ее ни чего не выражало, но мысли метались как угорелые.

Спокойствие, Джейн, только спокойствие! Пусть Фернан Тамилье богат, влиятелен, красив, как кинозвезда, и живет в доме, словно сошедшем со страниц голливудских журналов. Главное — в нем сосредоточены все черты, которые она ненавидела в людях: эгоцентризм, самомнение, уверенность в том, что он — подарок Божий человечеству. Джейн стало жаль его покойную жену: жизнь с таким человеком должна была быть для нее адом…

— Вы извините меня, если я отлучусь на кухню? Надо проследить за обедом.

Голос Фернана прервал ее размышления: Джейн даже не заметила, что он стоит перед ней с бокалом белого вина в руке. Она поспешно схватила бокал и удивленно посмотрела на хозяина дома. Фернан собирается сам проследить за обедом? А где же повар?

— Да, конечно. Но разве больше никто…

— Вас интересует, есть ли у меня повар и прислуга? — спросил он, усмехнувшись. — У меня их нет. Боюсь, что вас это разочарует, Джейн, но прислуживать вам будет некому.

Джейн всю жизнь «прислуживала» себе сама, но подумала, что будет полезно, если он сочтет, будто она и в самом деле разочарована.

— Пока была жива моя жена, наш дом просто переполняли горничные и слуги, — пояснил Фернан. — Но никто из них не задерживался дольше, чем на несколько месяцев. Иветт было трудно угодить… Она постоянно сравнивала прислугу с той, что была в Ле-Пюи. Когда она умерла, я решил, что проще самому заботиться о себе. Мне вполне хватает женщины, которая приходит через день стирать и убираться.

— Понятно… — протянула Джейн, хотя на самом деле все было как раз наоборот: уж очень не соответствовало то, что она услышала, представлению, которое она составила о Фернане. — Так вы умеете готовить? Наверное, это потому, что у вас слишком изысканный вкус.

— Вот именно…

Обед оказался великолепным. Рецепт супа Фернан изобрел сам, о чем с гордостью сообщил Джейн, когда она похвалила экзотическое блюдо. Смесь риса с зеленым горошком, приготовленная с луком, ветчиной и маслом в курином бульоне, являлась настоящим шедевром кулинарного искусства. Омары были само совершенство и таяли во рту, овощи — сочны и аппетитны. А особенно понравились Джейн апельсины под карамелью.

Что и говорить, готовить он умеет, подумала она с легким огорчением. Ну и что? В конце концов, мужчины должны это уметь!

— Кофе? — Голос Фернана вернул ее к действительности. — Или, может быть, траппы?

— Нет, спасибо, только кофе. — Пьер в конце обеда всегда выпивал стаканчик граппы — водки из виноградных шкурок, — утверждая, что это способствует пищеварению, но ни Нора, ни Джейн не решались ее попробовать, — Обед был чудесный, Фернан. Должна сказать, что вы и в самом деле замечательный повар.

— Спасибо. — Он слегка наклонил голову, потом его рот скривился в усмешке. — Признайтесь, вам это не слишком понравилось: разрушает образ, который сложился в вашей головке, верно? Но вы встретите много мужчин-французов, которые умеют хорошо готовить. Я в этом смысле не одинок.

Он недалек от истины, подумала Джейн с легкой улыбкой, надеясь, что его проницательность все-таки имеет границы.

Фернан время от времени подливал Джейн вина, развлекая ее при этом разными забавными историями, и она выпила больше, чем следовало. Недостаточно для того, чтобы опьянеть, но достаточно, чтобы почувствовать себя расслабленной и благодушной. А с Фернаном расслабляться было непозволительно; она постоянно твердила себе, что нужно сохранять голову ясной.

— Мы выпьем кофе в гостиной.

Он отодвинул ее стул, так что Джейн была вынуждена встать и последовать за ним. Хотя ей не хотелось покидать безопасную столовую, где они сидели друг против друга за огромным столом, и их разделяло большое пространство полированного дерева.

— Садись, Джейн. Я принесу кофе.

Джейн не поняла, как ему это удалось, но вместо кресла, в которое нацелилась, она оказалась на одном из мягких диванов. Через пару минут Фернан вернулся с подносом, от которого исходил аромат кофе, и Джейн, как ни странно, испытала разочарование, когда он сел не рядом с ней, а на стул напротив. Теперь их опять разделял столик, правда, небольшой, на который Фернан поставил поднос.