Страница 3 из 24
— А ведь есть другой выход? — вспомнил Данилов.
— Он закрыт, ключи у меня. — Охранник потряс в воздухе связкой ключей. — Ищите в здании. А как будет военный трёхмачтовый корабль с полным парусным вооружением? Шесть букв, вторая «р».
— Фрегат! — ответил Данилов и толкнул дверь, ведущую наружу.
Ему почему-то захотелось обойти вокруг корпуса.
Ежась от холода (мокрый снег только усиливал впечатление), Данилов не обошел, а обежал терапевтический корпус, но никого не нашел.
Подумав о том, что приятели могли заснуть в машине Абгаряна (мало ли что в голову взбредет?), Данилов добежал и до машины, оказавшейся пустой. Пришлось бежать обратно, согреваясь при помощи экспрессивных выражений нецензурного плана. Заодно и протрезвел.
В вестибюле первого этажа Данилов наткнулся на уже переодевшихся «на выход» коллег.
— Мы там все убрали, ключ отдали доктору, еду тоже оставили ему, а бутылки Игорь спрятал в своем шкафчике, — обстоятельно доложила Бурчакова. — А ты нашел ребят?
— Нет, — развел руками Данилов.
— Как?! — дружно ахнули дамы.
— Так!
— Одежда их в раздевалке, — сообщил Коростылев. — Странно все это…
— Прямо мистика, — добавила Смирнова. — Деньги и съестное в больницах часто пропадают, но чтобы люди… А у них есть мобильные телефоны?
Мобильные телефоны в то время были у многих, но все же не у каждого. И пользовались ими не при каждом удобном случае, а только в случаях важных, срочных. Соответственно и номера мобильных телефонов сообщались далеко не всем.
— У Абгаряна я видела мобильный, но номера его я не знаю, — сказала Бурчакова. — Как все странно…
— Я их еще поищу, — сказал Данилов. — Самому странно.
— Удачи тебе, — Коростылев протянул Данилову руку, — а я девчонок до метро провожу.
Данилов посмотрел им вслед. Несмотря на количество выпитого, коллеги держались хорошо, как и подобает врачам, — шли ровно, не спотыкаясь и не пошатываясь.
Интуиция подвела — пробежка по двору не принесла никакой пользы. Оставалось призвать на помощь логику.
Данилов остановился посреди пустого коридора и стал соображать.
Уехать они не могли, раз одежда их осталась здесь.
Машину Абгарян после всего выпитого по-любому бросил бы возле больницы, но без куртки он бы не ушел.
И Тормоз тоже не ушел бы домой в халате и не попрощавшись. Тормоз вообще очень обстоятельный и правильный.
Судя по всему — из корпуса они не выходили и из окон не выпадали. Значит — они где-то здесь.
В инопланетян, дыры в реальности и всякие там чудесные перемещения в пространстве Данилов не верил.
Учеба в медицинском вузе вообще не располагает к потустороннему и непостижимому. Студенты-медики и молодые врачи всегда знают что, как и почему. Это уже потом жизненный опыт заставляет их пересмотреть свои взгляды и порой в корне изменить мировоззрение.
На всякий случай Данилов сходил проверить запасной выход из корпуса, но охранник не соврал — дверь действительно была заперта. Тогда Данилов вернулся к охраннику и поинтересовался, не вывозил ли кресло-каталку с больным один мужчина в белом халате. В ответ услышал, что кресло-каталка мимо охранника вообще не проезжала. Ни с больным, ни без него. Помянув недобрым словом медсестру, которой вздумалось нагрузить людей, вышедших на перекур, Данилов поднялся в токсикореанимацию.
— Я уже и сама вниз спускалась — ни больного, ни каталки, — сообщила медсестра. — Куда они делись?
Данилов рассказал о своих безрезультатных поисках.
— А в подвале в были? — спросила медсестра. — Хотя что им в подвале делать?
Данилов спустился в подвал.
Потыкался в запертые двери, не нашел ни одной открытой. И ни одной живой души тоже не нашел. Полный облом.
К этому моменту Данилов совершенно протрезвел.
Недоумение и растерянность уступили место азарту.
«Я найду их во что бы то ни стало», — решил Данилов и продолжил поиски.
Контрольный заход в раздевалку ничего не дал — одежда товарищей висела на месте.
Охранник при виде Данилова молча покачал головой — не было никого, мол.
Мужской и женский туалеты первого этажа были пусты, дверь поликлинического отделения заперта. Наплевав на условности, Данилов поднялся на лифте в гинекологическое отделение и спросил у обоих дежурных медсестер, не привезли ли к ним, конечно же по ошибке (нет, это не шутка — три человека пропали и впридачу кресло-каталка) мужчину из токсикореанимации.
Медсестры хором ответили, что не привозили, и посмотрели на Данилова с сочувствием, переходящим в сострадание — то ли передежурил доктор, то ли перепил, а может, и то, и другое разом.
«Чердак!» — вдруг осенило Данилова.
Действительно — как же мог он забыть про чердак?!
В подвале был, а на чердаке — нет. О том, как втащить на чердак кресло-каталку и зачем это делать, Данилов не подумал.
Оказалось, что он поднялся по лестнице только для того, чтобы толкнуть запертый люк и полюбоваться на полоску бумаги с круглой печатью, которой этот люк был опечатан. Судя по дате — три недели назад. Снова облом.
Данилов вспомнил о том, что надо бы позвонить матери. Тратиться на звонок по мобильному телефону не стал — позвонил из ближайшей ординаторской. Пришлось соврать, что остался на дежурстве.
— У тебя хоть есть чем перекусить? — спросила мать.
— Выше крыши, — заверил Данилов и, не дожидаясь дальнейших вопросов, дал отбой.
Дежурный врач флегматично пил чай.
— Скажите, а в вашем корпусе люди никогда не пропадали? — спросил Данилов.
— И не только в корпусе, — не поворачивая головы, ответил врач. — У нас по всей больнице люди пропадают…
Данилов насторожился.
— …Это ж не стационар, а помойная яма, трясина, — продолжил врач. — Попал сюда, значит — пропал.
Уже не выбраться. Вот я раньше работал в клинике гражданской авиации. Это ж небо и земля. Там — да, современный стационар во всем его великолепии…
Данилов тихо вышел из ординаторской и так же тихо закрыл за собой дверь. Врач все продолжал свой монолог, наверное не заметил, что остался без собеседника.
А может, и не сильно в нем нуждался, ведь все, что мы говорим, мы в первую очередь говорим для себя.
«Елки-палки, лес густой», — подумал Данилов.
Еще один визит в токсикологию. Медсестра сказала, что коляска стоит около двенадцати тысяч и выплачивать за нее ой как неохота.
Осмотр раздевалки ничего не дал — куртки на месте, ботинки тоже, а хозяев нет.
Только сейчас Данилов ощутил, насколько он устал.
Да, что ни говори, а денек был богат событиями.
«Отдохну здесь, — решил он, кое-как устраиваясь на кушетке. — Посплю полчасика, а потом на свежую голову решу, что и как делать дальше».
Заснул он сразу же, что называется, не успел голову до кушетки донести, но проспал недолго, не больше часа, потому что от неудобного и непривычного положения руки-ноги и шея затекли и начали болеть. Да и сны снились неприятные, суматошные, сны, от которых так и тянет проснуться. Какие-то поиски с собаками, блуждания по бетонному лабиринту, черные комнаты, злобные лица, короче, то, что называется емким словосочетанием «хрень всякая».
Пока Данилов примеривался, как бы половчее встать, чтобы не сразу свалиться, в раздевалку пришли люди.
Судя по голосам — мужчина и женщина.
Судя по поведению — одержимые страстью в прямом смысле этого слова. Едва закрыв за собой дверь, они застонали, судя по звукам, начали лихорадочно освобождаться от одежды и тут же, без всяких предварительных ласк, приступили к делу на кушетке.
Данилова закрывал от них ряд шкафов, но он и по звукам прекрасно представлял, что сейчас происходит возле входа. Скрипел под телом (или — телами?) дерматин, елозила по полу кушетка, женщина стонала, а мужчина издавал звуки, более похожие на рычание.
Положение было дурацким, а что делать? Не выходить же теперь, в самый разгар страстного совокупления?
Здравствуйте, я ваш дядя, а зовут меня Вова Данилов!