Страница 41 из 53
Настало время бороться с системой.
2
- Ребята, поднимите руки, - произнес Питер Рендольф. Перед новобранцами он стоял утомленный, с не выспавшимися глазами, но чувствовал себя одновременно мрачно и радостно. Зеленый автомобиль шефа на полицейском паркинге стоял заправленный, готовый возить его.
Новобранцы (Рендольф в своих официальных рапортах городским выборным предпочитал бы называть их внештатными помощниками) послушно подняли руки. Их стояло пятеро, и не только парни, была среди них и приземистая молодая девушка по имени Джорджия Руа. Безработная парикмахерша, подружка Картера Тибодо. Это Джуниор подсказал своему отцу, что хорошо было бы включить в их компанию также женщину, чтобы таким образом всех успокоить. И Большой Джим сразу с этим согласился. Рендольф сначала был против, но едва Большой Джим продемонстрировал новому шефу одну из своих самых злобных улыбок, как тот сразу же сдался.
И, должен был признать он, принимая у новичков присягу (с выражением блюстителя порядка на лице), на вид все они были довольно крепкими. Джуниор немного похудел за лето и совсем потерял свою былую форму взрывного форварда школьной футбольной команды, однако все равно, явно весил около девяноста кило, да и другие, даже девушка, выглядели натуральными бычками.
Они повторяли вслед за ним, фразу за фразой, текст присяги: Джуниор стоял крайним слева около своего друга Фрэнки Делессепса; далее стояли Тибодо и Руа, а последним Мэлвин Ширлз. У Ширлза на лице блуждала отстраненная улыбка деревенского идиота. Рендольф стер бы это идиотское выражение с его лица за три недели тренировки (да что там, за неделю), но он не имел на это времени.
Единственное, в чем он не уступил Большому Джиму, было право на оружие. Ренни настаивал на разрешении, делая ударение на том, что «они уравновешенные, богобоязненные ребята», говорил, что сам готов их обеспечить, если необходимо.
Рендольф мотал головой.
- Ситуация слишком нестабильна. Сначала посмотрим, как они себя покажут.
- Если кто-то из них пострадает, пока себя будет показывать…
- Никто не пострадает, Большой Джим, - заверил Рендольф, искренне на это надеясь. - Это Честер Милл. Если бы тут был Нью-Йорк, все могло бы быть иначе.
3
Наконец Рендольф произнес:
- Также я буду преданно служить жителям этого города, и буду защищать их.
Эту фразу они повторили кротко, словно ученики воскресной школы в родительский день.
Даже Ширлз, вопреки своей идиотской улыбке, сумел. И выглядели они хорошо. Оружия не будет пока что, но рации они будут иметь. Резиновые дубинки с вмонтированными фонариками тоже. Стэйси Моггин, которая и сама теперь приобщится к патрулированию, нашла форменные рубашки для всех, кроме Картера Тибодо. Со склада ему ничего не подошло - слишком широк в плечах, но простая голубая рабочая рубашка, которую он нашел у себя дома, в целом, годилась. Хоть не уставная, но чистая. И серебристый значок, приколотый над левым карманом, будет извещать каждому именно то, что должен извещать.
Этого уже должен хватить.
- И помоги мне Господи, - произнес Рендольф.
- И помоги мне Господи, - повторили они.
Боковым зрением Рендольф заметил, как открылись двери. Зашел Большой Джим. Присоединился к Генри Моррисону, астматику Джорджу Фредерику, Фрэду Дентону и недоверчиво улыбающейся Джеки Веттингтон в дальнем конце помещения. Ренни появился, чтобы увидеть, как его сын принимает присягу, понял Рендольф. И, поскольку он все еще чувствовал себя неуютно после того, как отказал новичкам в оружии (отказ Большому Джиму в чем-то противоречил политически приспосабливаемой натуре Рендольфа), новый шеф симпровизировал, в основном, чтобы утешить второго выборного.
- И не буду позволять никому меня обсирать.
- И не буду позволять никому меня обсирать! - повторили они. Приподнято. С усмешкой. Нетерпеливо. Готовые контролировать город.
Большой Джим кивнул и показал ему большой палец, не смотря на услышанное бранное слово. У Рендольфа упал камень с сердца. Разве мог он себе представить, каким боком ему обернутся эти слова: «И не буду позволять никому меня обсирать»?
4
Когда Джулия Шамвей этим утром пришла в «Розу-Шиповник», большинство завсегдатаев уже позавтракали и разошлись, кто в церковь, кто на импровизированные форумы на городской площади. Было девять часов. Барби работал сам, ни Доди Сендерс, ни Энджи Маккейн на работу не появились, что никого не удивило. Рози отбыла в «Фуд-Сити». И Энсон вместе с ней. Оставалось надеяться, что они вернутся нагруженные продуктами, однако Барби не тешил себя надеждами на это, пока не увидит покупок собственными глазами.
- У нас закрыто до обеда, - сказал он. - Но кофе есть.
- А цинамоновый рулет? - спросила с надеждой Джулия.
Барби покачал головой.
- Рози их не готовила. Старается сэкономить горючее для генератора, чтобы работать как можно дольше.
- В этом есть смысл, - согласилась Джулия. - Тогда просто кофе.
Он принес кофейник и заметил, наливая кофе:
- У вас уставший вид.
- Барби, этим утром каждый имеет утомленный вид. Все ужасно напуганы.
- Как дела с газетой?
- Я думала, выпущу ее до десяти, но похоже на то, что выйдет она только около трех дня. Это будет первый чрезвычайный выпуск «Демократа» с того времени, как наша Престил как-то разлилась втрое в ширину.
- Проблемы с печатью?
- Да нет, пока жив мой генератор. Просто я хочу сходить в бакалею, посмотреть, не собралась ли там толпа. Если да, то добавить об этом в репортаже. Пит Фримэн уже должен там снимать.
Барби не понравилось это слово - толпа.
- Господи, я надеюсь, люди будут вести себя пристойно.
- Будут. Это же, в конце концов, Милл, а не Нью-Йорк.
Барби не был уверен, что есть существенное различие между загнанными в угол полевыми и городскими мышами, но промолчал. Она лучше его знала местный люд.
И Джулия, словно прочитав его мысли, произнесла:
- Конечно, я могу ошибаться. Вот потому и послала Пита. - Она оглянулась вокруг. За стойкой сидело ещё несколько мужчин, доедая свою яичницу, допивали кофе, и, конечно, за столом в уголке - «лясоточильнике» на жаргоне янки - ярые старики пережевывали события, которые случились, и дискутировали о том, что может случиться в дальнейшем. Впрочем, в центре ресторана остались только она и Барби.
- Должна сказать вам пару слов, - произнесла она шепотом. - Перестаньте нависать, как Кельнер Уилли[132], и сядьте.
Барби послушно сел, налив кофе и себе. Ему достались остатки с донышка кофейника, и на вкус они были, как солярка… однако же, конечно, именно на донышке и сосредотачиваются главные силы кофеинового воинства.
Джулия засунула руку в карман платья, вытянула мобильный и толкнула телефон по столешнице в его сторону.
- Ваш полковник Кокс вновь звонил в семь часов утра. Думаю, он тоже не очень выспался в эту ночь. Попросил меня передать вам это. Он не знает, что у вас есть собственный.
Барби не пошевелился, чтобы взять телефон.
- Если он уже ждет доклада, то серьезно ошибается в моих возможностях.
- Он этого не говорил. Сказал, что ему надо с вами поговорить, и что он хочет иметь с вами постоянную связь.
Это склонило Барби к принятию решения. Он оттолкнул от себя телефон в ее сторону. Она отнюдь не удивилась.
- Еще он сказал, что, если вы не получите его звонка сегодня до пяти вечера, должны ему позвонить по телефону сами. У него будет новости. Сказать вам этот его забавный код?
- Давайте, - вздохнул он.
Она написала код на салфетке - крохотные аккуратные циферки.
- Мне кажется, они хотят что-то попробовать сделать.