Страница 67 из 191
— Ты по-прежнему живешь с родителями? — спросила она, когда они допивали кофе.
— Да. Признаюсь, я не очень-то общительный тип. Живу с мамой и папой, но ведь здесь я бываю только летом.
— Это плохо, — пробурчала она себе под нос.
Сет тут же спросил себя: «Что именно плохо? Что я живу дома или что уезжаю в Бостон?»
По дороге к лифту он набрался смелости и спросил:
— Мы могли бы как-нибудь сходить поужинать?
— Конечно. Может, сегодня и пойдем?
— Отлично. Просто чудесно!
— У меня машина — если ее можно так назвать, — весело похвасталась она, — Но, по крайней мере, она едет. Ты когда освобождаешься?
— Да, в общем-то, я сам себе хозяин. У нас в патологии, если мы раньше уходим, больные не ропщут.
— Тогда в полседьмого? А если что-нибудь изменится, я тебе позвоню в лабораторию.
— Да, конечно. Прекрасно, — повторил он.
В лифте они были вдвоем.
— Сет, скажи мне, — спросила Джуди, — тебя не достает работа с покойниками? Никогда не кажется, что ты вот-вот двинешься рассудком?
— Нет, по-моему, у тебя работа тяжелее. Ко мне они попадают, когда все страдания уже позади. А ты вынуждена смотреть на умирающих. Разве это не тягостное зрелище?
Она кивнула:
— Да. И каждый раз, возвращаясь домой, я думаю: как мне повезло, что я еще жива!
Они продолжили разговор вечером за ужином в принадлежащем некоему Армандо солидном кафе «Северная лихорадка», где Сет никогда не бывал, да и не мог бы себе этого позволить. Но сегодняшний случай был особый.
— Ты удивишься, если узнаешь, в какой ступор впадают самые нормальные люди при мысли о близкой смерти родного человека, — говорила Джуди. — Начинают его сторониться, как будто смерть может быть заразной. Родственники еще заставляют себя приходить, но у друзей всегда находится какой-то предлог. Поэтому больные, за которыми я ухаживаю, невероятно благодарны за малейшие проявления доброты. В любом случае, будь я на смертном одре, я бы точно была благодарна любому, пусть даже почти незнакомой медсестре, если б она стала в последние минуты держать меня за руку. И, сказать по правде — только не обижайся! — врача ты в такой момент днем с огнем не сыщешь, у них вечно какие-то отговорки находятся.
— Ну, — попробовал возразить он, чувствуя, как с каждой секундой в нем крепнет к ней симпатия, — доктора разные бывают, как и медсестры — «Черт, — тут же отругал он себя, — еще решит, что я бессердечная сволочь!»
— А ты и дальше хочешь работать патологоанатомом? — спросила она.
— Если честно, я еще не решил. Сначала это была просто летняя подработка, которая должна была облегчить мне поступление в медицинский. Потом я решил, что этот опыт будет не лишним, когда мы начнем работать в анатомичке. А за последний год я столько нового узнал…
Из скромности он не сказал, что профессор Лубар оценил его знания по анатомии на пять с плюсом — впервые в истории факультета.
— Доктор Мэтьюз считает, что наша работа по установлению причин смерти может оказаться крайне полезной с точки зрения профилактики заболеваний.
— О, это действительно достойно восхищения, — сказала она. — Но тебе не кажется, что ты себя чего-то лишаешь? Какого-то эмоционального аспекта, который и привел нас всех в медицину? — Она вздохнула. — По-моему, нет большего удовлетворения в жизни, чем слышать «спасибо» из уст больного, которому ты помог.
«Ого, — подумал он, — не больно-то она высокого мнения о моей работе! Но смею ли я защищаться?»
Во второй раз за последнее время он вдруг произнес слова, которые исходили из неподвластной ему части его существа:
— Может быть, я это делаю из страха?
«Господи, зачем я это сказал?»
— Из страха потерять больного? — уточнила Джуди. — Это испытывают многие врачи, я знаю. Это совершенно естественно, Сет.
— Нет, я другого боюсь, — продолжил он свою исповедь.*^ Я боюсь… страданий. Мне кажется, патологоанатомия меня привлекает тем, что, как бы ни мучился больной, для него все уже позади. Даже если организм изъеден раком, человек уже этого не чувствует. Мне кажется, я бы не мог смотреть, как больной корчится от боли. Или как он дышит через аппарат, тогда как остальной организм мертв. Мне кажется, у меня не хватает смелости быть настоящим врачом.
По дороге домой Сет находился в каком-то доселе незнакомом ему состоянии, слова вырывались из его уст помимо его воли.
Впереди замаячила автобусная остановка, и Сет подумал, что будет лучше избавить Джуди от своего малодушного общества.
— Джуди, спасибо. Дальше я сам доберусь.
— Да перестань! Мне никакого труда не составляет проехать еще два квартала.
Он кивнул, и оставшийся путь они проделали молча.
— Спасибо, что подвезла, — сказал Сет, — Увидимся в клинике.
— Нет, Сет, — сказала девушка. — Так просто я тебя не отпущу!
Сет с изумлением узнал, что страстью можно компенсировать неопытность. Она прижалась к нему губами, а он обхватил ее и крепко обнял. Поцелуй длился долго.
Когда оба глотнули воздуха, он спросил:
— Мы можем это как-нибудь повторить?
— Что именно? Ужин или мою бесстыжую выходку?
— А это — взаимоисключающие вещи? — спросил он — Во всяком случае, предупреждаю: в другой раз инициатива будет за мной!
— Отлично. Кто знает, куда это нас заведет? Спокойной ночи, Сет. Спасибо еще раз.
Если бы он не боялся разбудить родителей, то, войдя в дом, пустился бы в пляс.
Если когда-нибудь составят список городов Соединенных Штатов, где не следует проводить лето, Бостон, несомненно, войдет в первую десятку. Конечно, у Пфайфера в лаборатории имелся кондиционер для поддержания постоянной температуры, необходимой при экспериментах. Но в Вандербилт-холле никаких кондиционеров не было. Вполне логично. Некоторые препараты в случае перегрева теряются безвозвратно, тогда как лаборанты идут по гривеннику за десяток.
Изо дня в день засиживаясь в лаборатории допоздна, Лора все больше утверждалась в навязчивой мысли, что в том и состоит расчет Пфайфера: его подопечные сидят в прохладной лаборатории как можно дольше, и тем самым исследования продвигаются быстрее.
Поначалу ее мучили угрызения совести в отношении Палмера, которые она пыталась побороть, напоминая себе, что сейчас, слава богу, не война. И все же ей было жаль, что лучший период своей жизни он убьет на чистку сапог, винтовки, а возможно, и отхожего места. Впрочем, она не была уверена, привлекают ли к таким заданиям офицеров.