Страница 10 из 191
Время быстротечно. Всего через шестьдесят один день ему предстоит отбор в студенческую команду Мидвуда. И ничего нельзя пускать на самотек. Он даже советовался с доктором Кастельяно насчет специальной диеты для ускоренного роста. («Для начала постарайся регулярно обедать», — сказал Луис.) Питание по особой программе Барни дополнял регулярными занятиями на турнике. Он висел на перекладине, пока мог вытерпеть, в надежде, что это поможет ему вытянуться. 31 августа 1952 года Барни встал спиной к побеленной стене крыльца, вытянулся что было сил и попросил Харольда и Луиса независимо друг от друга измерить его рост.
Результаты впечатляли: одно измерение показало шесть футов и четверть дюйма, другое — шесть и три восьмых. Он громко завопил от радости. А рядом стояли Лора (незадолго до этого убедившаяся, что ее рост наконец остановился на отметке пять и десять) и Уоррен (пять и четыре) и аплодировали.
— Получилось, ребята, получилось! — восклицал Барни и скакал по крыльцу, как заяц с обожженными лапками.
— Не совсем, — ехидно улыбнулась Лора. — Теперь осталось попасть мячом в кольцо.
Итак, в год, когда президент Трумэн освободил генерала Макартура от командования Дальневосточными силами, а гарвардский профессор Роберт Вудворт синтезировал холестерол и кортизон, Лора Кастельяно заняла пост председателя совета класса. А Барни Ливингстон готовился к долгожданному моменту истины. Точнее, к трем минутам, ведь именно сто восемьдесят секунд требовалось баскетбольному тренеру Дату Нордлингеру для того, чтобы отличить живого тигра от дохлого пса, — так это именовалось на спортивном жаргоне.
Волнение соискателей, казалось, пропитало воздух в зале. Их разбили на группы по пять человек, которым предстояло в течение трех минут играть между собой («одетые» против «голых») под пристальным взором тренера. У каждого из десяти кандидатов в команду было равное количество времени для демонстрации своих способностей.
Прошло две минуты после свистка, а Барни еще почти не касался мяча. Казалось, вот-вот рухнут все его мечты.
И тут вдруг один из соперников сделал неудачный бросок по их кольцу. Барни и более рослый игрок из второй команды одновременно подпрыгнули в подборе. Но Барни сумел оттеснить противника и перехватить мяч.
Он повел мяч к кольцу, а несколько «одетых» отчаянно пытались отобрать его. Но Барни уже был под кольцом противника. Он хотел пробить, но здравый смысл подсказывал, что лучше передать мяч товарищу по команде, занимающему более выгодное положение. Тот бросил, промахнулся — и тут прозвучал свисток.
Тренер построил десятерых игроков в ряд. Все они чувствовали себя так, словно их сейчас поведут на расстрел. Нордлингер переводил взгляд с одного конца шеренги на другой и обратно.
— Хорошо. Выйдите вперед те, кого я назову. Ты, — он ткнул в высокого, нескладного, прыщавого игрока «одетых». — Большое спасибо, остальные могут быть свободны.
У Барни упало сердце.
— Кроме тебя… Эй, кудрявый, ты что, оглох?
Барни, в отчаянии изучавший половицы, поднял глаза. Нордлингер показывал на него.
— Да, сэр? — едва слышно прохрипел Барни.
— Ты неплохо обращался с мячом, парень. Как тебя зовут?
— Барни, сэр. Барни Ливингстон.
— Отлично, Ливингстон, ты и Сэнди подойдите сюда и присядьте на скамейку.
Барни в изумлении застыл, а тренер уже выкрикивал:
— Следующие две команды! Пошевеливаемся!
— Идем, — сказал долговязый напарник.
— Послушай, а твое имя тренер уже знал… — недоуменно заметил Барни.
— Ага. — Долговязый самодовольно усмехнулся. — Когда у тебя рост шесть и шесть, тебя все тренеры в округе будут знать по имени.
В половине шестого с Барни, Сэнди Ливитта (таково, как выяснилось, было полное имя долговязого) и еще одного худосочного юнца, Хью Жаскорта, были сняты мерки для пошива формы. Официально тренировки начинались уже в следующий понедельник, но атласные форменные куртки — предмет жгучей зависти сверстников — должны были сшить только через три недели. Оставалось надеяться, что в школьной газете «Аргус» информация о пополнении команды будет опубликована раньше и общественный статус Барни повысится.
Он помчался поделиться своей радостью с Лорой.
4
К концу второго периода матча «Мидвуд» — «Нью-Утрехт» судья нажал кнопку. Звонок, огласивший весь зал, вошел в историю школы. Ибо за ним последовало объявление: «Замена в „Мидвуде“. Номер десять, Ливингстон».
С трибун раздались небрежные хлопки. И один восторженный боевой клич:
— Покажи им, Ливингстон!
До конца игры оставалось четыре минуты, и парни из «Нью-Утрехта» уже расслабились. Барни удалось перехватить пас и начать стремительный прорыв к кольцу соперника. Достигнув штрафной площадки, он сделал передачу капитану команды Джею Аксельроду, и тот аккуратно забил из-под корзины.
После этого, всего за сорок секунд до финального свистка, один из соперников атаковал Барни с нарушением правил, за что был назначен штрафной. Барни встал у штрафной линии и набрал побольше воздуха. Он столько раз мысленно стоял на этом рубеже, когда летом тренировался в парке Рийс! И вот теперь все происходило на самом деле. Он аккуратно прицелился… и попал. Это был его первый мяч за команду «Мидвуд»!
Лора сложила ладони трубочкой и прокричала:
— Еще разок, Барни!
После матча стоявший в соседней душевой кабинке Джей Аксельрод поздравил Барни с удачным дебютом и добавил:
— Эта Лора Кастельяно, похоже, твой первый фанат. Ты с ней встречаешься или как?
— Нет-нет, — пробулькал Барни, чуть не захлебнувшись струей воды. — Почему ты спрашиваешь?
— Я бы не прочь сводить ее куда-нибудь.
— И что тебя останавливает? — спросил Барни.
— Не знаю, — с неожиданным смущением ответил капитан мидвудской баскетбольной команды. — Ну, то есть… Она такая хорошенькая, к тому же…
— Хочешь, познакомлю? — вызвался Барни.
— Правда? Послушай, Ливингстон, я был бы тебе очень признателен.
— Заметано, Джей. Считай, что она тебя уже ждет у выхода. Можешь прямо сегодня назначить ей свидание.
— Нет-нет, Барн, не сегодня.
— Почему нет?
— Сначала мне надо сходить в парикмахерскую.
* * *