Только позови

Она медленно кивнула:

— Да. Да, конечно. Я могу справиться с мистером Хили. Он просто запутался. Кто-то дал ему неверную информацию, и мне, в конечном счете, удастся его переубедить, но… если бы ты смог встретиться с Минди, было бы просто здорово!

— Считай, что я уже с ней встретился, — сказал Лукас и повернулся, чтобы уйти.

— Лукас? — (Он оглянулся на нее.) — Спасибо.

— Я уверен, что с Минди не будет проблем, — уверил он ее.

— Спасибо за доверие.

— Ты его заслужила. Прошлый вечер стал доказательством того, что ты стала самостоятельной, Женевьева. Ты готова независимо идти по жизни.

И через две недели именно это и произойдет. «Дом Энджи» был почти готов. Сегодня утром Лукасу позвонили из Франции. Его служащие уже договорились с городскими властями, и можно было начинать работу по строительству очередного магазина.

Через две недели он и Женевьева окончательно распрощаются. И вероятно, он никогда не увидит ее снова.

Женевьева отвела недовольного покупателя в свой кабинет, где ей, наконец, удалось его успокоить. Мужчина едва успел выйти, как в комнату вошел Лукас.

Мгновенно он увидел на полу осколки стекла.

— Что произошло? — резко спросил он. Он выглядел так, будто хотел пробить кулаком стену. Вместо этого он прислонился к двери. — Женевьева?

Она покачала головой:

— Все не так, как ты думаешь. Никто ничего не разбивал. Иногда случаются непредвиденные события.

Он посмотрел на осколки разбившегося пресс-папье:

— Ты потеряла любимую вещь.

Женевьева пожала плечами:

— Мистер Хили вбил себе в голову, что купленный им вчера эскиз не является оригинальным эскизом Патчетт.

— Я надеюсь, ты сказала ему, что никто, кроме тебя, не знает, как выглядят оригиналы работы Патчеттов?

Женевьева перетасовала какие-то документы на столе.

— Он уже наслышан о моей репутации. Его не слишком впечатлили мои полномочия.

Лукас сломал карандаш, который держал в руке.

— В самом деле? — сказал он, аккуратно положив сломанный карандаш на стол. — В самом деле? — Он посмотрел на битое стекло и на миг потерял над собой контроль. — Я полагаю, ты все уладила и он ушел отсюда счастливым.

— Я доказала ему, как должна выглядеть оригинальная подпись моих родителей. Я показала ему видео о картинах Патчеттов, а также подробные каталоги их полотен. Во всяком случае, мистер Хили ушел довольным и немного смущенным.

— Он разбил твое пресс-папье?

— Не нарочно. Он стучал кулаком по моему столу, и на нем стали подпрыгивать предметы. Пресс-папье упало и… Все в порядке.

— Ничуть не в порядке! Это была замечательная вещь, и она что-то для тебя значила.

— Это была просто безделушка.

— Но ты ее сохранила, хотя сделала ее, когда тебе было десять лет.

— Мои родители считали, что это побрякушка. Я не выкидывала ее, чтобы их позлить. — (Он медленно покачал головой.) — Ты мне не веришь?

— Ты говорила, что была послушным ребенком. Что-то не похоже.

Он оказался прав. Она посмотрела на сверкающие осколки и в душе распрощалась с вещицей, которую долгие годы хранила, пряча от родителей.

— Ладно, возможно, я немного сентиментальна. Я была так взволнована в тот день, когда сделала это пресс-папье. Мои родители работали в различных областях, они писали картины, занимались скульптурой, но работа со стеклом не была их сильной стороной. Я надеялась, что, наконец, сделала то, от чего их глаза загорятся от восторга, но вместо этого они сказали, что я просто притворяюсь художником. Было очевидно, что они разочарованы.

— Может быть, им не понравилось то, что твоя работа имела бы больший коммерческий успех, чем их работы? — Голос Лукаса был холодным, но он явно хотел ее утешить.

Женевьева едва заметно улыбнулась:

— Разве ты забыл, что я хорошо разбираюсь в предметах искусства?

— Нет, не забыл. Но я могу предполагать, что ты можешь не знать стоимости созданных тобой предметов искусства. Особенно если твои первые шаги в искусстве были остановлены такими профессионалами, как твои родители. После такой критики вряд ли захочется что-либо делать. Но я остаюсь при своем мнении. Я не искусствовед, но вчера наблюдал за гостями. Они были заинтересованы твоим пресс-папье. Если бы ты не продолжала настаивать на том, что это безделушка, которая не продается, пресс-папье обязательно бы купили.

Она смотрела на Лукаса, просто наслаждаясь звуком его голоса.

— Ты такой хороший человек, Лукас…

— Если бы я был хорошим человеком, я бы не позволил этому недоумку разбить дорогую тебе вещицу.

— Нет, позволил бы. Потому что я должна сама улаживать свои проблемы. — Лукас заворчал, а она улыбнулась. — Как дела с Минди? И почему ты так скоро вернулся?

— Она позвонила и, узнав, что собеседование с ней будет проводить мужчина, испугалась.

Лукас говорил непринужденно, но Женевьева все равно уловила в его тоне обиженные нотки. Он изо всех сил старается создать приют для обездоленных, а они…

— А Минди согласится прийти на собеседование ко мне? И сможет ли она вообще жить в приюте и в этом районе, если боится мужчин?

— Я позвонил в благотворительную организацию, которая мне ее порекомендовала. Мы организуем для нее консультацию у специалиста и отправим в более безопасное место, — резко произнес он.

— Лукас, ты не можешь спасти всех!

— Я не пытаюсь спасать всех, я просто хочу, чтобы они были счастливы.

Но она знала, что он лжет. Лукасу хотелось спасти всех обездоленных.

— Женевьева…

— Да?

— Поговорив с Минди, я понял, что нам нужно улучшить систему безопасности в приюте.

— У нас имеется отличная сигнализация, которая напрямую соединена с полицейским участком. Район тихий. На окнах и дверях хорошие запоры. Что еще ты хотел предложить?

— Занятия.

Она посмотрела в его глаза:

— Извини, я не понимаю.

— Занятия по самообороне.

— Это… здорово! Почему я об этом не подумала?

— Я рад, что ты об этом не задумываешься, потому что живешь в безопасном месте.

— Да, но я понимаю тех, кто живет в неблагополучных районах. — Женевьева тут же пожалела о своих словах и задалась вопросом, не вспомнил ли Лукас об Энджи.

Он смотрел куда-то в сторону. Она догадалась, что он вспоминает об Энджи. Лукас взглянул на Женевьеву:

— Научившись самообороне, человек обретает уверенность в своих силах. У человека вырабатывается вера в то, что он способен справиться с любой ситуацией.

— Тогда нам именно это понадобится здесь, — тихо сказала Женевьева. — Каждый должен уметь защитить себя. У тебя имеются предложения по выбору инструкторов?

— Для занятий с женщинами в приюте — да. — Он написал в ее блокноте телефонный номер. — Тебя буду обучать я.

— Зачем? Считаешь, что у меня не хватает уверенности в себе?

— Уверенность у тебя имеется, но ее может быть гораздо больше. Кроме того, я буду меньше беспокоиться о твоей безопасности, когда мы расстанемся. Каждая независимая женщина должна обладать арсеналом боевых приемов для того, чтобы справиться с хулиганами и преступниками.

— Но почему ты?

— Я так хочу. Я твой должник.

Она нахмурилась:

— Нет. Это я работаю на тебя. Ты мне платишь.

— Недостаточно много, учитывая, как блестяще ты справляешься с работой. Ты смущаешься брать у меня уроки?

«О да. Потому что на занятиях нам предстоит прикасаться друг к другу…»

— Ты ведь все равно настоишь на своем, — произнесла она, стараясь не показывать ему своих чувств.

Лукас одарил ее ослепительной и немного ребяческой улыбкой. «В детстве он наверняка редко улыбался…»

— Итак, мы договорились? — спросил он.

— Почти. Есть еще кое-что.

— Только скажи.

— Это касается Барри…

Лукас нахмурился:

— Он тебе звонил? Или заходил?

— Нет, Лукас. Думаешь, я не сказала бы тебе об этом? Я вот что подумала. Барри удалось завладеть моими деньгами потому, что я совершенно не разбираюсь в финансовых вопросах. Чтобы не оказаться в подобной ситуации снова, я хочу попросить тебя дать мне несколько бухгалтерских уроков. Расскажи мне о том, что должен знать каждый ответственный взрослый человек по поводу денег. Если ты только не возражаешь. Я знаю, у тебя много дел перед отъездом…