Дурная слава

Надо признать, такой ответ был порожден старым кодексом поведения жителей Запада, столь живучим в этой части страны. А Эл относился к людям, придерживающимся традиций.

— А ты-то почему остаешься здесь? — спросил в свою очередь Эл, поворачиваясь к Киннкэйду.

— Как и тебя, меня учили помогать женщинам. Часть ранчо, пограничная с Циннобарами, лежала к северо-западу от большого хозяйского дома и была отделена от остальных угодий изгородью из колючей проволоки, прямой как стрела и уходившей в поросшие можжевельником холмы. Эл ехал вдоль нее до тех пор, пока не увидел пролома.

Когда пикап затормозил и остановился возле дыры в ограде, коровы с телятами шарахнулись и затрусили прочь. Все животные были низкорослыми, с костистыми крупами и тяжелыми рогами. И окрас их был коричнево-желтым, не имеющим ничего общего с рыжим цветом скота херфордширской породы.

Отбежав на безопасное расстояние от грузовика, коровы остановились и обернулись, наблюдая за машиной и ее пассажирами, Приглядевшись к животным, Киннкэйд узнал мексиканскую породу.

— Это корриенте, — сказал он Элу, не скрывая своего удивления.

— Да. Их широко используют во время родео и когда загоняют скот. Полагаю, тебе-то это известно.

— Я хорошо это знаю, просто не ожидал увидеть их здесь.

— Иден начала их разводить пять-шесть лет назад. Привезла на ранчо быка и с десяток коров. С тех пор у нее появилось стадо, она оставляет телок и время от времени прикупает коров и изредка быка. Теперь у нее около сотни коров этой породы. Как я уже говорил, теперь говядина подешевела, но скот для родео продается и приносит прибыль.

— Это точно, — поддакнул Киннкэйд.

В отличие от скота, разводимого на мясо или молоко, к животным, предназначенным для родео, предъявляются особые требования. Быки часто становятся слишком громоздкими и тяжелыми или привыкают к соревнованиям и уже не годятся. Поэтому этим животным требуется постоянная замена, и устроители родео все время ищут поставщиков нужного им скота. На этом рынке спрос превышал предложение. Киннкэйд почувствовал, как его уважение к Иден все возрастает: помимо того, что она красивая, притягательная женщина, она еще и по-настоящему деловая.

— Дай ей пару лет, чтобы увеличить стадо, и это ранчо будет приносить хороший доход, — заметил Эл и добавил, пожимая плечами: — Разумеется, если ей удастся продержаться так долго. А это маловероятно.

Конечно, Киннкэйду должно быть все равно, потеряет она свое ранчо или нет. Но при этом он переживал за Иден, и, как ни старался, остаться равнодушным ему не удалось.

— Ну так что, мы целый день собираемся здесь простоять или все-таки начнем чинить эту изгородь? — забеспокоился Эл.

— Сейчас, сейчас, — отозвался Киннкэйд, натягивая рукавицы.

Часом позже, починив изгородь, они снова уселись в грузовик и двинулись на ранчо. На полпути к дому Киннкэйд заметил всадника в ярко-синей рубашке, скакавшего им навстречу.

— Похоже, это Росситер.

— Да, — отозвался Эд и добавил, отвечая на невысказанный вопрос Киннкэйда: — Куда это он направляется?

— Давай-ка выясним, — предложил Киннкэйд и дважды нажал на клаксон.

Винс придержал лошадь и освободил дорогу приближающемуся пикапу, вскоре поравнявшемуся с ним. Эл высунул голову из окна.

— Ты куда? — спросил он.

— Да так, решил немного поразмяться. Заодно и проверю изгородь на восточной стороне ранчо. А что? Вам что-нибудь надо?

Встретив взгляд Киннкэйда, он смутился. В его глазах появилась неуверенность и нечто очень похожее на стыд, В том, что он врет, сомневаться не приходилось. Не выдержав поединка взглядов, Винс быстро отвернулся.

— Нет, нам ничего не надо, — ответил Эл. — Мы просто возвращаемся на ранчо.

— В таком случае, — сказал Винс, — я присоединюсь к вам попозже.

И он, резко пришпорив своего гнедого, пустил его в галоп — только хвост засвистел по ветру.

— Я и вообразить не мог, что он так надолго здесь задержится, — заметил Эл, трогая пикап с места.

— Что ты имеешь в виду?

— Видишь ли, Киннкэйд, он на ранчо уже около двух месяцев. Обычно он не выдерживает столько времени, его охватывает зуд и страсть к перемене мест. Винс, как правило, срывается и уезжает намного раньше. Правда, сейчас судьба ранчо, как никогда раньше, висит на волоске. А ведь благодаря доходам с ранчо босс всегда выручает его из всяких переделок.

— Каких переделок?

— Тех самых, где слышен звон монет, — заметил Эл с ухмылкой. — Мальчик Винни страсть как любит азартные игры и при этом так и не научился угадывать, когда не повезет. Ходят слухи, будто он известен по всему штату под дюжиной разных имен. Он и векселя подписывает этими именами.

— Иден об этом знает? — спросил Киннкэйд. Эл не задумываясь ответил:

— Я уверен в этом. Она уже столько раз выкупала его векселя.

— Интересно знать, почему он на этот раз ошивается здесь так долго, — пробормотал Киннкэйд.

— Вон и я не понимаю, — отозвался Эл. — Правда, надо отдать ему должное, он действительно взялся за дело и порастряс жирок, после того как уволились Коннорс и Харт. С тех самых пор как умер старик, Росситер никогда прежде не пачкал ручки грязной работой на ранчо. Однако он не тот человек, который таскает каштаны из огня по доброй воле.

Киннкэйду тоже не очень-то верилось в перерождение Винса.

Вернувшись на ранчо, Киннкэйд быстро перекусил, оседлал своего гнедого мерина и отправился по той же дороге, по которой ускакал Винс.

К середине дня Киннкэйд уже был на гребне низких холмов. Косые лучи послеполуденного солнца жгли ему спину, и пот струйками стекал по лицу и шее. Привстав в стременах, он оглядывал безмолвные пустынные равнины, простиравшиеся внизу, стараясь увидеть всадника.

Наконец он заметил его на юго-востоке и разглядел на нем ярко-синюю рубашку. Теперь у него не было ни малейшего сомнения в том, что это был Винс. Запомнив направление, в котором удалялся Росситер, Киннкэйд, чтобы перехватить его, начал спускаться вниз, понукая своего гнедого двигаться по склону холма.

Долину пересекал овраг, дно которого было углублено редкими, но обильными дождями, время от времени орошавшими эту сухую землю. Подъехав вплотную к оврагу, Киннкэйд резко натянул поводья, и мерин соскользнул на выстланное песком и галькой дно.

Несмотря на слабый ветерок, воздух здесь был застоявшимся и жарким. Киннкэйд пустил мерина бодрой рысью и продолжал свой путь по поворачивавшему на юго-восток высохшему руслу на дне оврага.

Проехав так некоторое время, он увидел впереди, примерно в четверти мили от себя, изгородь, перед которой начинался довольно пологий подъем на противоположную сторону оврага.

Минуты две спустя, выбравшись из оврага, Киннкэйд тотчас же увидел Винса. Тот уже приближался к пограничной изгороди, за которой его ждал человек на лошади. На этом расстоянии Киннкэйд не мог разглядеть второго всадника. Но ему удалось различить черно-белый кожаный жилет. Опять Шихэн! Киннкэйд рысью направил своего гнедого к этой паре.

— Передай Де Парду мое сообщение. — Винс пытался говорить с Шихэном властным тоном, словно сейчас он диктовал условия.

— Ладно, я это сделаю, — кивнул Шихэн.

— Черт возьми, он все-таки загнал ее в угол, просто зажал в тиски, потому-то она и нашла первого попавшегося владельца четырех колес.

Шихэн насмешливо посмотрел на Винса:

— Похоже, он думает, на нее следует нажать посильнее.

В словах и тоне Шихэна крылось что-то зловещее.

Винс почувствовал, как на его лице выступил холодный пот.

— Она не должна пострадать. Если кто-нибудь дотронется до нее хоть пальцем, потеряет всю руку. Клянусь.

Судя по всему, Шихэна эта угроза оставила равнодушным.

— Ты уже поставил на это, Росситер. И даже если тебя не устраивают сданные тебе карты, то отступать поздно.

Шихэи посмотрел за спину Винса, и глаза его тотчас сузились.

— Кто это?

Киннкэйд был в пятидесяти ярдах от них. Винс круто повернул своего коня и поскакал ему навстречу. Шихэн же не спеша повернул лошадь параллельно изгороди и пустил ее иноходью.