Дурная слава

— Отлично, — вяло согласился Винс.

На какое-то мгновение Киннкэйд перестал замечать происходящее вокруг, его взгляд был прикован к идущей навстречу машинам Иден. При каждом движении ее ног выцветшая ткань джинсов натягивалась у нее на бедрах, демонстрируя их упругие округлости. А свободная мужская рубашка не скрывала при ходьбе волнообразные движения высокой груди.

Приближающиеся тягач и трейлер пыхтя двигались по направлению к ним. Они уже были хорошо видны. За первым грузовиком ехал второй, почти скрытый песчаной пеленой, поднятой первой машиной. Наконец грузовик замедлил движение и, скрежеща пневматическими тормозами, остановился вровень с Иден.

На дверце водителя черным по трафарету было выведено: « Грузовики Дж. Дж. Филдса, Орегон». Иден подошла и взобралась на подвижную площадку. Сидящий за рулем представился:

— Джерри Джонс.

— Иден Росситер.

— Очень приятно. Сожалею, что опоздал. — У него был вид человека, привыкшего постоянно преодолевать трудности. — Поездка по этим гравиевым дорогам отнимает больше времени, чем я предполагал, — пояснил он.

— Скот вон там, — указала Иден на загоны.

— Мы готовы начать погрузку прямо сейчас, — сказал Джерри Джонс.

Иден спрыгнула на землю и отошла, ожидая, пока обе машины двинутся вперед. И уже буквально через минуту водитель подогнал свой трейлер к погрузочным скатам.

Боб Уотерс и Эл Бендер въехали верхом в огороженный проход между загонами. Оставив своего мустанга привязанным снаружи, Киннкэйд тоже перемахнул через ограду. Когда оба всадника заняли места, он широко распахнул ворота первого загона. Двое верховых погнали своих лошадей в загон и принялись вытеснять оттуда скот. У скатов стояли еще двое ковбоев, обязанностью которых было подгонять животных к трейлеру.

Киннкэйд по-прежнему оставался у ворот, заставляя скот двигаться к скату.

Среди всей этой сутолоки, перекрывая мычание животных и крики людей, раздался какой-то странный громкий звук. Киннкэйд испуганно посмотрел на скат, не проломила корова доску настила. Но в то же мгновение звук повторился. На этот раз никаких сомнений быть не могло — это был выстрел мощной винтовки.

— Какого черта… — пробормотал Эл Бендер, но его заглушил грохот третьего выстрела, за которым последовал отвратительный свист пули, рикошетом отскочившей от стального диска колеса грузовика.

— Какой-то идиот стреляет в нас! — закричал второй верховой.

Торопясь укрыться, все ковбои ринулись в загон для скота. Следующий выстрел пробил резиновую покрышку колеса.

Низко приседая, Киннкэйд начал пробираться через забитый скотом загон. Когда он добрался до Боба Уотерса, неизвестный продырявил уже вторую шину. И едва Киннкэйд успел перевести дух, очередная пуля угодила в кузов грузовика.

— Этот мерзавец понаделал дыр в моей машине, — запротестовал владелец.

— Где он? Вы его заметили? — нетерпеливо спросил Киннкэйд.

Но Уотерс, как ни старался разглядеть стрелка, его не увидел.

— Должно быть, вон на том гребне. Вокруг только холмы и скалы. — И он указал на усыпанный камнями склон, откуда (всего в нескольких шагах от загонов) начинался подъем.

Вдруг он услышал крик Винса:

— Иден, ради Бога, пригнись!

Обернувшись, Киннкэйд увидел Иден с ружьем в руках рядом с одной из оседланных лошадей.

— Черт возьми! Что ты делаешь? — снова закричал' Винс, но она уже вскочила на лошадь. — Куда ты?

Не отвечая, она пустила лошадь в галоп. Киннкэйд довольно ясно понял, куда она помчалась и почему.

— Маленькая дуреха, — пробормотал он и метнулся к изгороди.

Перескочив через нее, он сел на мустанга и одним движением заставил коня взять с места в карьер. Киннкэйд заметил Иден, несущуюся к дальнему краю склона. Она двигалась в нужном направлении, описывая по склону круги, что делало честь ее здравому смыслу. Наметив маршрут, Киннкэйд понесся ей наперерез.

Иден не замечала Киннкэйда до тех пор, пока он чуть не столкнулся с ней. Увидав его, она попыталась заставить свою лошадь мчаться быстрее, но не вышло. Киннкэйд схватил поводья ее лошади, и они оба резко остановились.

— Что вы, черт возьми, делаете? И тут прозвучал новый выстрел.

При этом звуке Иден с гневом и отчаянием посмотрела в глаза Киннкэйду.

— Пустите мою лошадь. — И она дернула за поводья, стараясь вырвать их из его рук.

— Не пущу до тех пор, пока вы не начнете соображать. Вам нельзя туда ехать.

Всего одно молниеносное движение Иден — и на Киннкэйда смотрело дуло ее винтовки. Она щелкнула затвором, и Киннкэйд, глядя на нее, понял, что это всерьез.

— Прочь с дороги! — яростно выкрикнула Иден.

Киннкэйд чуть было не выпустил поводья ее лошади, но потом вспомнил все, что слышал о ней, и решил рискнуть.

— А если я не двинусь с места? Что тогда будет? — Он выдержал ее взгляд. — Вы меня пристрелите? Вы ведь когда-то уже убили человека. А мне говорили, что убить во второй раз много легче.

Она побелела, и в глазах ее появилась боль. Его насмешливые слова ранили ее глубже, чем он рассчитывал. Но благодаря им у него появилось то самое преимущество, в котором он так нуждался. Киннкэйд мгновенно выхватил ружье из ее ослабевших пальцев.

Но он, видимо, недооценил девушку. Почувствовав, что Киннкэйд отпустил поводья, она заставила свою лошадь повернуться и пустила ее галопом вверх по склону холма. Он рванулся следом.

Добравшись до вершины, Киннкэйд спрыгнул с мустанга и, внимательно оглядев каменистый горный кряж, не увидел никого, кроме Иден, тоже пытавшейся найти стрелявшего. Но вот и Киннкэйд, и Иден почти одновременно заметили мужчину на лошади, несущегося к другому холму. Иден тут же схватила поводья, собираясь вскочить в седло.

— Он уезжает! — вскрикнула она.

— К сожалению, слишком поздно. Считайте, что он уже ускакал.

Но до того как всадник скрылся за холмом, Киннкэйд разглядел на нем что-то черно-белое, В субботу вечером он заметил в заведении Старр на десятнике Де Парда такой же расцветки жилет.

Повернувшись, он оглядел вершину горного гребня, где рядом с небольшим валуном в ложбинке было удобное место для укрытия и откуда открывался прекрасный обзор на загоны внизу. А трава вокруг валуна была явно примята совсем недавно.

— Должно быть, он притаился здесь и сидел на корточках, — сказал Киннкэйд Иден. — Правда, я не вижу здесь гильз, но он мог подобрать их.

Иден молчала, и он обернулся к ней. На ее лице словно застыла маска гнева.

— Вот, — сказал Киннкэйд, протягивая Иден ее собственное ружье. Она взяла его, не произнеся ни слова, и уложила в чехол, притороченный к седлу. Киннкэйд догадывался о причине ее гнева.

— О том, что вы убили человека, — начал он, — я сказал только для того, чтобы остановить вас. Простите, мне очень жаль.

Но она, резко обернувшись к нему, решительно и жестко сказала:

— Вы уволены.

От неожиданности Киннкэйд с вызовом бросил:

— Черта с два!

— Вы меня слышали? Вы уволены. Собирайте свои манатки и выметайтесь.

— Никуда я не двинусь, — сказал он ей в том же тоне, с каким говорила с ним она. — Я остаюсь здесь, на ранчо «Шпора».

— Нет, не останетесь. — И тут она взорвалась, проявив в полной мере свою вспыльчивую натуру. — Вы уволены! Понимаете? Вы мне здесь не нужны. Я не хочу, чтобы вы здесь оставались!

— Почему? — огрызнулся он в ответ. — Потому что вы женщина и я заставил вас почувствовать себя женщиной?

— Нет!

— Лгунья.

Он схватил ее за плечи и, грубо притянув к себе, поцеловал.

Она ответила на это насилие яростью, изо всех сил стараясь освободиться. Но ее сопротивление угасало само собой, а гнев перерос в нечто совсем иное, но столь же жаркое и изменчивое. Постоянно подавляемое томление вдруг разлилось по всему ее телу. Ей захотелось покориться и больше ни о чем не думать.

Она снова ощутила опьяняющий жар поцелуя и его нежные, ласкающие руки. Но, вновь испугавшись власти этого человека над собой, Иден рванулась из его объятий и быстро направилась к своей лошади. Ноги плохо слушались ее, и она с трудом вскарабкалась в седло.