Рождественские ожидания

  Я не упрекаю тебя за то, что ты не доверяешь мне. У меня был шанс. Я упустил его много лет назад. Я сделал тебе больно, о чем сожалею. Я люблю тебя теперь сильнее, чем когда-либо.

  Береги себя. Желаю тебе счастья. Ты этого заслуживаешь.

  Дарлинг Август Холт».

  Пальцы Мери дрожали. Она перечитала письмо и посмотрела на подпись. Провела по ней пальцем. Затем посмотрела на девочек.

  - Где он?

  - Он уехал, - сказала Сюзанна. - Сегодня днем.

  -  Он уехал в Луизиану, - сказала Бекки. - Преподавать у Джима Милбурна.

  - Когда он вернется?

  Бекки покачала головой.

  - Он не вернется. Папа сказал, что он собирается преподавать там. Он сказал, что для Гэса это будет лучше.

  - Нет, - сказала Мери и в глубине души знала, что это правда. - Это не так.

  Гэс никогда не был в Луизиане зимой.

  Город был намного красивее, чем летом. Холоднее. Суше. Хорошее место для приезжих.

  По крайней мере так казалось.

  Он приехал сюда, чтобы дать четыре семинара для наездников. Это было не сложно. Он делал это несколько раз с Ноем по нескольку месяцев подряд. Он может сделать это с завязанными глазами. Дать ребятам теорию, практику, ответы на вопросы. Но сейчас у него ничего не получалось.

  Вопросы ставили его в тупик. Ученики задавали простые вопросы, но Гэс не слышал их.

  Он думал о Мери, вспоминал Мери, грезил Мери.

  Все ли у нее в порядке? Скучает ли по Джонатану? Понравилась ли ей собака? Что она делает?

  - ...ты думаешь, Гэс?

  - ...верно, Гэс?

  - ...объяснишь это снова, Гэс?

  И он отвечал.

  - Что? Что ты сказал? Что?

  Прошлой ночью, во время последнего круга, он натянул подпругу и остановился, подумав о Мери. Послышался цокот копыт, широко распахнулась калитка, и выбежала лошадь.

  Гэс пообещал себе, что сегодня будет в лучшей форме. Сосредоточится. По-настоящему вникнет в дела.

  - Учи на примере, - всегда говорили Ной и Таггарт.

  Беда в том, что Гэс учил на плохом примере.

  Он отвлекся, увидев мелькнувшие вдалеке белокурые волосы, затем вскочил на жеребца и кивнул головой. Ворота открылись. Конь вылетел. И Гэс рухнул вниз. Хуже всего то, что он ударился головой.

  Еще он запомнил, что в больницу его привез Джим Милбурн.

  - Сотрясение, - сказал доктор, светя лампой в глаз Гэсу и спрашивая его имя, адрес и кто является президентом.

  Гэс подумал, что два ответа из трех не так уж плохо. Кроме того, в настоящее время он живет где придется, поэтому его неуверенность можно было понять.

  -  Хм, - сказал доктор. - Никакой верховой езды на сегодня. Отдохни.

  - У меня ученики.

  Но доктор был непреклонен, и Джим согласился с ним. Он отвез Гэса обратно на ранчо и остановился возле небольшого трейлера, который стал его жильем на время семинаров.

  Гэс тяжело поднялся по ступенькам, открыл дверь и замер на месте.

  На кровати сидела Мери.

  Может, у него от сотрясения начались галлюцинации?

  Гэс закрыл глаза. Прижал пальцы к вискам. У него дико разболелась голова. Наконец он открыл глаза. Она по-прежнему была там.

  - Мери? - едва слышно спросил он.

  Она обеспокоенно смотрела на него.

  - Они сказали, что ты ушибся. Сказали, чтобы я подождала здесь. Ты в порядке?

  Он в порядке?

  С тех пор как галлюцинация начала говорить, Гэс предположил, что с ним все хорошо. Но это также могло означать, что он оказался в более затруднительном положении, чем думал. Гэс покачал головой. Она продолжала болеть. Гэс пробежал языком по губам.

  -  Я... хорошо. Что ты... - Он все ждал, что она исчезнет.

  Но Мери поднялась и, улыбаясь, подошла к нему.

  Я приехала, чтобы поблагодарить тебя за подарок.

  - Подарок? Ах, да. Тебе понравился щенок? - Она проделала такой путь, чтобы поблагодарить его за собаку?

  - Очень, - сказала Мери. - Я назвала его Гэс. В честь тебя.

  Важная персона. В честь него названа собака!

  - Почему?

  -  Потому что теперь ты не будешь чувствовать себя обязанным называть наших сыновей в честь себя.

  Он внимательно посмотрел на нее. Его голова отяжелела. Мир закружился.

  Что она сказала? Она имеет в виду... Может, это не больше чем сон?

  -  Мери? - тихо сказал Гэс, покачиваясь от внезапной слабости.

  Она подхватила его и посмотрела ему в глаза.

  -  Ах, Гэс. Дарлинг Гэс. Собака замечательная. И я дала ей твое имя. Именно это я имела в виду, говоря о подарке.

  Его имя.

  Дарлинг Август. Боже. Даже теперь он не мог поверить, что его родители сотворили такое. Не важно, что это семейное имя. Не важно, что его прадед, носивший это имя, был чудесным человеком.

  - Святой, - говорила его мама.

  -  Ему пришлось стать святым. С таким-то именем, - ворчал Гэс. Он знал, что три или четыре бедных души тоже не могли отделаться от этого имени. Это было не важно.

  Важно то, что он не мог отделаться от него всю свою жизнь. Если и было имя, о котором не хочешь распространяться на детской площадке, если и было имя, из-за которого любой парень хотел умереть и быть погребенным так же, как и все его старые родственники, то его имя было первым в списке.

  - Почему? - донимал он мать.

  - Почему? - спрашивал он снова и снова отца.

  -  Потому что ты любимец, - говорила ему мама, улыбаясь и глядя на него влюбленными глазами.

  -  Это семейное имя, - упрямо повторял его отец, затем добавлял, почти извиняясь: - Я был тогда в Техасе, покупал лошадей.

  Гэс угрожал своему брату страшными карами, если тот кому-нибудь расскажет. Это был самый большой, самый темный, самый ужасный секрет. Он никогда никому не рассказывал. Никогда.

  За исключением Мери.

  Он доверил ей самую стыдную правду своей жизни.

  Так и быть, пусть будет подарок.

  От нее он готов принять даже это.

  - Я люблю тебя, - сказала Мери, обвила его руками и поцеловала. - Мне кажется, я не переставала любить тебя, - прошептала она.

  И Гэса уже не волновали отяжелевшая голова, звон в ушах и собственное имя. Он просто улыбнулся и прошептал:

  - Я тоже. Никогда не переставай любить меня, Мери, - еле слышно сказал он.

  - Не разлюблю никогда.

  Он был старый женатый мужчина.

  Ну, может, не такой уж старый. Тридцать один еще не старость. Но женатый. Гэсу это стало совершенно ясно.

  Прошло два месяца с тех пор, как он и Мери стояли на том же месте, на котором стояли Джей Ди и Лидия, и произносили свои клятвы.

  Радость видеть каждый день Мери, сжимать ее в своих объятиях, любоваться ее лицом - все это приносило огромное удовлетворение и наполняло жизнь смыслом.

  Он больше не мечтал о дороге, не скучал по путешествиям и не тосковал по тем местам, которых не видел.

  Он знал, все это в подметки не годится тому, что у него есть теперь.

  Гэс лежал на постели и с нежностью смотрел на жену. Мери надела одну из простых хлопковых ночных рубашек, в которых выглядела на удивление невинной и юной. Он улыбнулся, подумав, что внешность часто бывает обманчивой.

  Он знал огонь ее страсти. Знал жар ее любви.

  Он знал, что через несколько коротких минут девственная ночная сорочка полетит на пол. Но если ей хочется, чтобы он сам снял ее, для него это не составит труда.

  Она подняла руки, чтобы распустить волосы.

  - Позволь мне, - сказал Гэс и встал.

  Она улыбнулась ему в зеркале.

  - Не могу поверить, что ты опять хочешь сделать это.

  Он действительно хотел. Всегда. Ничто - ну почти ничто! - не доставляло ему такого удовольствия, как распускать волосы Мери.

  Она присела на кровати, а Гэс встал за ее спиной, Он ослабил резинку на косе и одним умелым движением освободил золотистые локоны. Затем стал целовать плечи жены, нежно покусывать ее шею.