Брак по завещанию

Что-то все-таки есть в теориях Фрейда о подсознании, подумала про себя Жози. Где достанешь подвенечное платье на такую слониху? Ответ прост: нигде. Должно быть, подсознательно она так давно для себя и решила, а потому напрочь забыла о свадебном наряде.

— Ни одно элегантное платье на меня не налезет, — быстро проговорила она. — Не очень-то я гожусь в невесты, — и она посмотрела сначала на свой выпирающий живот, а затем неловко улыбнулась матери Сэма.

— Еще как годишься, — мягко возразила мать Сэма. — Каждая невеста заслуживает необыкновенного платья.

И Жози получила такое платье, красивее которого она никогда не видела. Его сшила специально для нее мать Сэма за те несколько дней, что оставались до свадьбы. Амелия оказалась изумительной рукодельницей. Жози не могла поверить своим глазам. Хотя платье висело в ее гардеробе в библиотеке, всякий раз, когда она смотрела на него, ей хотелось ущипнуть себя, чтобы убедиться в том, что это явь, а не сон. Примеряя платье перед зеркалом, она часто-часто моргала, чтобы смахнуть набегавшие слезы.

— Ну вот, теперь хорошо, — удовлетворенно констатировала Амелия во время последней примерки. — Что скажешь?

Жози, словно завороженная, не могла оторвать глаз от зеркала. Какое чудесное преображение! Неужели это действительно она?

— Платье просто великолепное! — восхитилась Жози. Она-то думала, что придется выходить замуж, облачившись в платье из мешковины или пару широких брюк и мужскую блузу. Однако все получилось как в сказке. Благодаря Амелии.

— Мы с Жози идем в магазин тканей, — объявила она Сэму в среду вечером.

Он нахмурился.

— Жози не должна напрягаться.

— Она и не будет, — заверила его мать. — Я все сделаю сама.

В тот момент Жози не верила, что это говорится всерьез. Но все-таки согласилась поехать с ней. Ее весьма забавляло, как Амелия вслух рассуждала о том, какое платье ей нужно.

— Думаю, лучше всего, если будет очень высокая талия, — не умолкала мать Сэма. — Как же вовремя вернулась мода на платья, в которых щеголяют дамы из знаменитых романов Джейн Остин. Это же последний писк. Да, оборочка как раз под самой грудью. Если понадобится, сделаю ее еще более пышной. И, — повернулась она к Жози, чтобы внимательнее посмотреть на ее грудь, — сделаем круглый вырез. А какие тебе больше нравятся рукава? Простые длинные или короткие рукава-буфф?

— Гм, — произнесла Жози, которая никогда раньше не задумывалась над подобным вопросом.

— Длинные, — решила за нее мать Сэма. — Конечно, если у меня хватит на них времени. В противном случае можно и короткие.

По сути, Жози во время поездки была лишь сопровождающим лицом. Амелия посоветовалась с ней только насчет цвета.

— Белый или слоновой кости? — спросила она, прикладывая разные образцы ткани к розовой коже Жози.

— Слоновой кости, — поспешила ответить Жози, считавшая, что белый в ее случае не совсем уместен.

— Цвет слоновой кости, — деловито согласилась Амелия, одобрительно кивнув. — Молодец, сразу видишь, что тебе к лицу.

— Вы действительно сможете сшить мне свадебное платье за три дня? — спросила ее Жози, когда они вернулись домой, нагруженные атласом и кружевами, молниями и пуговицами. Обе буквально валились с ног от усталости, но энтузиазм Амелии действовал вдохновляюще.

— Конечно, смогу, может, не такое, как от модного кутюрье, — сказала Амелия. — Но надеюсь все же, оно тебе понравится.

И вот сегодня, в это воскресное утро, она смотрела, как молодая женщина, стоя перед зеркалом, любовалась атласным платьем с высокой талией, с отделкой из кружева, с атласным лифом и длинными кружевными рукавами. Смотрела и ждала ее вердикта.

— Подходит? — не выдержала она, когда Жози, молча постояв перед зеркалом, повернулась и, все так же не говоря ни слова, посмотрела на нее.

Жози смогла лишь улыбнуться и сказать:

— Господи, еще как подходит!

Сэм не мог понять, почему он так нервничает. В конце концов, это всего лишь свадьба. Они с Жози делали только то, что необходимо для ребенка, которого зачали. Никто не спорит, это важно, но историческим это событие вряд ли можно назвать.

Так почему же его бьет нервная дрожь?

Он вытянул перед собой руки — пальцы слегка подрагивали. Он немного ослабил узел галстука, чтобы легче дышалось. Никогда раньше у него не возникало этого ощущения удушья, хотя носить галстук ему приходилось чуть ли не ежедневно.

Виолончелист исполнял какое-то серьезное музыкальное произведение, отвечающее торжественности момента. Сэм никак не мог вспомнить его название, хотя мелодия показалась ему очень знакомой. Но по крайней мере, он знал, что выход Жози не сейчас. Тем не менее невольно то и дело смотрел вверх на лестницу — а вдруг Жози уже там?

Он надеялся, что она благополучно одолеет ступеньки. Лично ему было непонятно, отчего бы ей просто не войти в гостиную через столовую и не встать рядом с ним у камина, где уже ожидал священник.

— Выход невесты очень важен, — настояла его мать. — И по лестнице она будет спускаться!

— Спускаться — ладно, а подниматься ей нельзя ни в коем случае, — с нажимом в голосе произнес Сэм.

— Но ей и не придется этого делать, — согласилась Амелия. — Ты сам понесешь ее на руках.

На какую-то долю секунды Сэм онемел от изумления, но, увидев, как загорелись глаза у Жози, мгновенно ответил:

— Конечно, ты права.

Он прошел через всю комнату, подхватил Жози на руки и понес вверх по лестнице.

— Что ты делаешь? Не сейчас! Я не одета, — запротестовала Жози.

Сэм остановился и опустил взгляд на ее брюки и широкую накидку.

— Разве? — спросил он, изобразив голосом сладострастное вожделение, и был вознагражден легкой улыбкой.

При этом Жози ударила его по руке.

— Ты знаешь, что я имею в виду свое платье.

— Я принесу тебе платье наверх, — предложила Амелия. — Сэм не должен видеть тебя в нем до свадьбы.

Как будто в нашей свадьбе нет ничего необычного, подумал Сэм, вытирая вспотевшие ладони о штанины черных брюк.

В этот момент виолончелист прекратил играть и на самом верху лестницы появился Бенджамин. Он изучающе посмотрел на собравшихся внизу — родственников Сэма, подруг Жози, ее приемных родителей, с которыми она жила до того, как насовсем перебралась к Хэтти, а затем перевел взгляд на Сэма. Все притихли, и в комнате наступила звенящая тишина. Бенджамин кивнул головой.

Виолончелист перевернул нотную страницу и снова заиграл.

Стоя возле камина, Сэм следил глазами за тем, как Жози, опираясь на руку Бенджамина, медленно спускалась по ступенькам лестницы. Это был ее выход, на котором так настаивала Амелия.

Сэму она показалась ангелом, спустившимся с небес.

У него комок стоял в горле. Жози была ослепительно прекрасна в своем ниспадавшем красивыми складками свободном, но тем не менее очень элегантном атласном платье цвета слоновой кости. Рукава из тончайшего кружева облегали ее руки, круглое декольте чуть обнажало великолепную грудь. Она была чудо как хороша в этом подвенечном наряде, сшитом руками его матери. Ее длинные темные волосы были откинуты со лба и перехвачены широкой лентой из оранжевых бутонов. Лицо у нее раскраснелось. Глаза, устремленные на него, были серьезны и казались бездонными. Она как будто излучала свет.

Только бы она улыбнулась.

Ему безумно хотелось увидеть улыбку на ее лице.

Он сделал шаг навстречу ей прежде, чем она добралась до последней ступеньки лестницы. Он услышал шепот и хихиканье, но не обратил на это никакого внимания. Ему было все равно. Его глаза видели только ее.

Сэму вспомнилась ночь, когда он вошел в ее комнату, увидел ее заплаканное личико. Все, что произошло между ними потом, он помнил лишь фрагментами. В памяти остались только нежные ласки и прикосновения, взрывы страсти желания. Но этого было достаточно.

Он помнил ее поцелуи, ее улыбку.

«Улыбнись, — мысленно молил он ее, — улыбнись мне».