Неукротимая страсть

Стефани Лоуренс

Неукротимая страсть

Пролог

24 марта 1822 года

Штаб-квартира Ост-Индской компании

Калькутта, Индия

— Наша основная задача — уничтожить злодея.

Фрэнсис Родон-Гастингс, маркиз Гастингс, вот уже девятый год исполняющий почетные и весьма обременительные обязанности генерал-губернатора Индии, беспокойно ходил из конца в конец просторного кабинета.

Перед огромным столом красного дерева в элегантных плетеных креслах расположились пять офицеров. Все они молчали. Тяжелую неподвижность душного влажного воздуха нарушали лишь быстрые шаги Гастингса.

Старик покраснел и судорожно сжал кулаки. Плечи и руки напряглись, словно перед дракой. Полковник Дерек Делборо, чью фамилию товарищи урезали до короткого «Дел», сидел с краю и с холодным спокойствием наблюдал за тревожным возбуждением всесильного генерал-губернатора, командующего расквартированными в колонии войсками. Собрать вместе пять офицеров особого назначения оказалось непросто.

Декорацией театральному выступлению маркиза служила белая оштукатуренная стена с двумя выходящими на широкий балкон французскими окнами в тиковых рамах. Впрочем, сейчас балкон был скрыт опущенными жалюзи: безжалостное южное солнце диктовало свои условия. В простенке красовался портрет британского короля, написанный в то время, когда монарх еще исполнял роль принца Флоризеля и любимца романтично настроенной Европы. Его величество взирал с холста строго, но благосклонно и с истинно королевской прозорливостью следил за порядком на форпосте имперского могущества, благоденствия и процветания. Помимо основной достопримечательности кабинет генерал-губернатора украшали резные инкрустированные столы с витыми ножками, тиковые шкафы и секретеры с медными накладками, ручками и ключами. До блеска начищенный металл таинственно мерцал в солнечных лучах, упрямо пробивавшихся сквозь щели в жалюзи.

Обширная, безупречно чистая, по-восточному богато и причудливо обставленная комната создавала впечатление вечного, вневременного спокойствия, подобно тому великому субконтиненту, львиной долей которого управлял Гастингс.

Впрочем, сам генерал-губернатор не поддавался магии окружающего пространства и продолжал метаться, как тигр в клетке.

— Дерзкие налеты на наши конвои не могут и не должны продолжаться; с каждым неудачным днем, с каждой неотраженной атакой мы теряем лицо и покрываем позором империю.

— Насколько я понимаю, — медленно, лениво, с невозмутимым спокойствием заметил Дел, — Черная Кобра неуклонно наращивает силы и день ото дня наносит все более бесстыдные удары.

Несмотря на мрачный смысл сказанного, произнесенные ровным тоном слова полковника прозвучали резким контрастом нервным отрывистым репликам генерал-губернатора.

— Да, черт возьми! При этом всего лишь несколько месяцев назад бомбейская канцелярия не считала нужным ни сообщать о налетах, ни принимать действенные меры, что еще хуже. Ну а сейчас чиновники жалуются, что ситуация окончательно вышла из-под контроля. — Гастингс остановился возле стола, раздраженно разворошил стопку документов, вытащил несколько листов и швырнул на безупречно отполированную поверхность. — Вот некоторые из последних сообщений. Прочитайте, чтобы получить представление, в какую анархию вам придется окунуться в ближайшее время.

Четыре офицера одновременно посмотрели на Делборо. Полковник слегка склонил голову, и, как по команде, каждый из офицеров взял со стола по одному документу. Потом все дружно откинулись на спинки кресел и погрузились и чтение.

— Насколько мне известно, — снова заговорил Дел, — культ Черной Кобры поднял голову в девятнадцатом году. Это и есть начало террора, или существовала предыстория? До этого времени о злодее не слышали ни мы, ни жители Бомбея, — ответил Гастингс, — так что о глубоких корнях говорить не приходится. Видит Бог, у местных жителей немало тайных культов, но даже самые опытные из махараджей не припомнят, чтобы организация как-то проявляла себя до середины 1819 года.

— Новое агрессивное движение возможно лишь при появлении властного и энергичного лидера.

— Этого человека вам и предстоит уничтожить. Гибель главаря нанесет невосполнимый урон его силам. — Гастингс показал на документы, которые читали офицеры. — Разогнать агрессивный сброд, чьими руками бандит грабит, насилует и убивает, а самого навеки упрятать под неподъемный камень, чтобы уже никогда не сумел выползти на свет божий. Такова задача.

— Грабеж, насилие и убийство — это далеко не вся правда о преступлениях Черной Кобры. — Майор Гарет Гамильтон, один из четырех офицеров отряда полковника Делборо, поднял карие глаза и пронзил маркиза Гастингса острым взглядом. — Деятельность организации скорее напоминает целенаправленное устрашение деревенских жителей, а это уже можно расценивать как стремление подчинить собственной злой воле. Возомнивший себя идолом бандит считает делом чести углубить власть, не ограничиваясь лишь кровопролитием и мародерством.

— Цель налета — заковать людей в цепи страха, — добавил капитан Рейф Кастерс и вслед за Гаретом брезгливо вернул листок на стол.

На красивом лице молодого аристократа появилось выражение презрительного отвращения, и Дел понял, что в сообщении, которое только что прочитал Рейф, излагались действительно ужасные факты.

Каждый из сидящих перед Гастингсом офицеров успел повидать немало крови и насилия и не раз храбро смотрел в глаза смерти. Эти люди вместе участвовали в военных действиях на Пиренейском полуострове, где сражались в составе кавалерийского полка под командованием генерала Паже, отважно дрались в битве при Ватерлоо, а затем поступили на службу в Ост-Индскую компанию, в непосредственное распоряжение генерал-губернатора Гастингса. Пять опытных и отважных гвардейцев составили особый отряд, призванный бороться с самыми острыми проявлениями наметившейся в последние семь лет опасной дестабилизации.

Майор Логан Монтейт небрежно бросил отчет на стол:

— По сравнению с этой Черной Коброй даже Кали выглядит цивилизованно и почти прилично.

И наконец, самый молодой из пятерых, капитан Джеймс Макфарлан, наклонился и аккуратно положил документ на место. Несмотря на свои двадцать девять лет, офицер выглядел почти юношей.

— Неужели Бомбей до сих пор не предполагает, кто стоит за разбоем? Должны же существовать какие-то намеки: связи, сторонники, сочувствующие среди местного населения. Наконец, территория, где находится штаб-квартира преступной организации.

— За пять месяцев активных расследований не удалось зайти дальше подозрений. В Бомбее считают, что некоторые из князей народности маратхи тайно поддерживают культ.

Рейф презрительно пожал плечами:

— Тоже мне заслуга! Любой дурак понимает, что иначе и быть не может. Мы славно потрепали их в 1818 году, и с тех пор оскорбленная местная аристократия только и делает, что мечтает о драке; не важно, о какой именно.

— Совершенно верно, — язвительно подтвердил Гастингс. — Вам, разумеется, известно, что губернатором Бомбея служит лорд Энсуорт. Он успешно справляется с работой, однако любимым поприщем правителя остается дипломатия, а не военное дело. Более того, он и сам признает, что не в силах справиться с Черной Коброй. — Генерал-губернатор по очереди посмотрел на каждого из офицеров, но самый пристальный взгляд достался Делу. — Так что вся надежда на вас, джентльмены.

— То есть, насколько можно понять, Энсуорт не намерен даже носа высунуть нам навстречу? — уточнил полковник.

— Напротив, встретит с распростертыми объятиями. Он уже устал успокаивать испуганных купцов и мучительно сводить концы с концами в отчетах Лондону. Дело нелегкое, если учесть, что каждый пятый конвой подвергается безжалостному разграблению.

Гастингс замолчал, и на мгновение на усталом лице отразились тяготы управления огромной чужой страной. Однако генерал тут же взял себя в руки и продолжил речь: