Повелитель игры

Предплечье Бэленджера болело все сильнее и сильнее. Внимательно слушая собеседницу, он почти непрерывно потирал его.

— Пожалуй, единственным добрым делом со стороны отчима была покупка детям приставки для видеоигр. Напомню, дело происходило в конце семидесятых, когда существовали только эти приставки, подключавшиеся к телевизору. Джонатан был совсем еще ребенком, но он разобрал устройство, понял, как оно работает, и усовершенствовал его. В скором времени отчим умер от цирроза печени. Детей передали приемным родителям, но они никогда не оставались в одной семье больше полугода. Было в Джонатане и Карен нечто такое, что сильно смущало приемных родителей. По большей части они проводили время друг с дружкой, за играми, которые изобретал Джонатан.

В тысяча девятьсот восемьдесят пятом году появились приставки компании «Nintendo», и Джонатан писал для нее программы, пользуясь компьютерами тех школ, куда ходили они с Карен. Ему было особенно приятно от осознания того, что тупые хулиганы, непрестанно отравляющие ему жизнь в школе, приходя домой, садились за те самые игры, которые он делал, не имея ни малейшего понятия о том, кто их творит. Ему принадлежит немало важных изобретений в данной области. Например, в первых играх персонажи были способны перемещаться только вниз, вверх, вправо и влево. Джонатан первым ввел движение с переднего плана в глубину. Он же совместил пространство игры с фоном. Обе эти новации создали иллюзию трехмерного пространства. — Она умолкла, пережидая очередной приступ боли.

— Я знаю, что вам трудно… — сказал Бэленджер.

— Но я хочу помочь. Вам необходимо понять концепцию бесконечности.

— Это еще что такое?

— В существовавших прежде играх передвижения геймера всегда ограничивались некоторым пределом. Действия происходили в замкнутом пространстве и потому были предсказуемы. Но Джонатан разработал игру под названием «Infinity (Бесконечность)», в которой два космических корабля гоняются в космосе друг за другом. Он говорил, что выдумал ее, вспоминая о тех трех днях, которые они с Карен просидели в заколоченной комнате. Когда играешь в эту игру, создается впечатление, что звездолеты могут сколько угодно двигаться в любом направлении и непрерывно отыскивать новые чудеса. В разговоре со мной он шутил, что хотел, чтобы геймер крутился среди комет и пытался отыскать Бога.

— Бесконечность… — Бэленджер попытался осмыслить услышанное, и у него закружилась голова. — Такое впечатление, что в этой игре геймер может запросто пропасть.

— Именно это и случилось с Джонатаном. — Профессор Грэм на несколько секунд прикрыла глаза. — Разработчики компьютерных игр — одержимые люди. Для многих из них вполне обычное дело работать по четверо суток без сна. Они жуют чипсы «Доритос» и запивают их джолт-колой. Джонатан говорил, что для разнообразия заваривал крепкий кофе и разбавлял его обычной колой.

— Но ведь от такой бессонницы недолго и спятить, — заметил Бэленджер.

— Когда он погружался в такие видения на четверо суток, сестра всегда приглядывала за ним. Похоже, что слово «видения» тут подходит лучше всего. Джонатан выписывал компьютерные коды как автомат. Патенты и отчисления принесли ему сто миллионов долларов. Но он никогда не придавал значения деньгам. В жизни для него имели смысл только игры. В такой индустрии всегда есть повод для роста — достичь следующего уровня, а потом еще и еще. Джонатан стремился создать игру настолько совершенную, чтобы ее не смог превзойти ни один разработчик. Под заботливым, можно сказать, материнским присмотром Карен он погружался в новые и новые видения, которые продолжались дольше и дольше. Пять суток без сна. Шесть. В конце концов произошел тот самый срыв, которого всегда боялась Карен.

Бэленджер больше не мог переносить пульсирующее, очень болезненное жжение в руке. Он поддернул рукава куртки и рубашки и сам испугался того, что увидел. Нарыв надулся еще больше и сделался ярко-красным.

Профессор Грэм взглянула на него с искренним волнением и заметила:

— Вам бы в больницу! Как бы не было заражения крови.

— Такое ощущение, будто…

— Что?

«Будто у меня что-то под кожей», — в смятении подумал он.

— Извините, я отойду на минуточку. — Франк прошел мимо столов к мужской комнате. Внутри, под дверью закрытой кабинки он увидел чьи-то ноги в туфлях. Возле умывальника Бэленджер снял куртку и набросил ее на правое плечо, потом засучил левый рукав рубашки выше локтя, глубоко вздохнул и с силой надавил на нарыв.

Боль оказалась такой, что он не смог сдержать стона. Из следа от укола показалась желтая жидкость. Франк продолжал давить. Гной потек сильнее, желтое сменилось красным.

«Отлично, — подумал Бэленджер. — Нужно выжать оттуда побольше крови, понять, что же создает заражение».

Было так больно, что он закусил губу. В отверстии в коже показалось что-то черное. Маленькое. Тонкое. Квадратное. Металлическое. Франк давил и давил, пока эта штука не вылезла наружу. Тогда он положил ее на указательный палец и поднес поближе к свету лампы, висевшей над головой.

«Вот сукин сын!» — подумал Бэленджер.

Он ничего не понимал в электронике, но мог представить лишь одну причину, по которой ему под кожу могли засунуть эту пакость. Чтобы следить за его передвижениями.

Вне себя от гнева, он завернул «жучок» в носовой платок и убрал в карман пиджака. Потом Франк тщательно намылил всю руку, смыл и повторил все еще раз. Ему казалось, что он никогда не сможет отмыться дочиста.

3

Профессор Грэм сидела за столом, повесив голову.

Когда Бэленджер подошел, она устало взглянула на него и спросила:

— Как ваша рука?

Бэленджер вынул из кармана «Блэкберри» и ответил, стараясь говорить спокойно:

— Вымыл, но вид стал еще хуже. Вы правы. Как только покончу с этой историей, сразу же пойду к врачу.

Он осмотрел «Блэкберри». Серебристый корпус, передняя панель цвета вороненой стали. Экран заметно больше, чем у обычных сотовых телефонов. Помимо множества буквенных и цифровых клавиш аппарат имел кнопку сверху, еще одну на правой боковой стороне и какое-то колесико. Теперь Франк нисколько не сомневался в том, что телефон был оснащен подслушивающим устройством. Может быть, еще и радиомаяком для подстраховки того, что подонок запихнул мне под кожу, подумал он.

— Как же включить эту штуку?

Бэленджер нажал на кнопку сверху, и экран сразу же ожил. В ярком свете ламп, висевших под потолком кофейни, было трудно различить иконки, но, повернув аппарат, Бэленджер обнаружил, что изображение стало вполне четким. В правом верхнем углу экрана светилась красная стрелка. Почти сразу же замигал зеленый огонек.

— Похоже, мне могут позвонить.

Так оно и случилось.

Бэленджер напрягся. Две клавиши были снабжены силуэтами телефонной трубки, одна красным, другая зеленым. Франк решил, что зеленая — для ответа, и нажал на нее.

— Где Аманда? — резко спросил он, поднеся смартфон к уху.

— Вы знаете, что такое аватара? — отозвался мужской голос, звучный и внятный, как у диктора.

Бэленджер был на грани того, чтобы потерять голову от ярости. Преодолев столько опасных препятствий, он в конце концов говорил с тем самым человеком, который похитил Аманду и был виновником жуткой боли и страха! Перед ним, как наяву, появился Ортега, уже мертвый, со струйкой крови, вытекавшей изо рта. Франку больше всего хотелось орать, ругаться самыми грязными словами, клясться жестоко отомстить. Но весь его военный и полицейский опыт говорил, что все будет потеряно, если он сейчас утратит контроль над собой.

— Аватара? — мрачно переспросил Бэленджер — Боюсь, что нет.

— А вот Аманде это известно.

Франк умудрился сохранить ледяное спокойствие и спросил:

— Она пострадала?

Ответа не было долго. Бэленджер даже испугался, что связь прервалась.

— Нет.

— Где она?

— Именно это вы и должны выяснить.

— Победить в игре? Тогда вы ее освободите?