Под Луной

– Ну…

– Слушай, вы все что, сговорились что ли? – вспылил Кравцов, хотя и знал уже по опыту, что делать этого не стоит. – Уморить меня задумали?!

Опять "пробило" болью грудь, и сжало виски, и перед глазами заклубился алый туман.

– Маакс! Ты что?! Тебе плохо?

– Нет, мне хорошо, – устало выдавил он. – Ну, врач… он врач. Не понимает. Но ты-то… Мне неведение хуже…

– Пить хочешь? – вместо ответа спросила Рашель. Ее голос звучал как бы издалека, словно сквозь вату.

– Позвать врача? – туман рассеялся, и Кравцов увидел бледное лицо жены.

– Не надо врача, – сказал он, продавливая слова сквозь непослушный рот. – Сядь и рассказывай.

– Что? – она все-таки села на табурет рядом с кроватью.

– О самом важном. – Дыхания не хватало, и предательски саботировал "задачи партии" шершавый язык. – Коротко и… по существу.

– Коротко… – Она, разумеется, знала, чего он хочет, но все-таки тянула, подбирая, по-видимому, подходящие слова. – Ну, если коротко… Платформа Троцкого со скрипом но прошла. Рыков колебался почти до самого конца, но его уговорил Николай Иванович… А потом пошли слухи, что тебя Дзержинский специально под выстрел подставил, что ты предупреждал, думал, что покушение на кого-то из вождей, даже бросился прикрывать Сталина… Ну, в общем, Дзержинский в последних заседаниях не участвовал. Атмосфера сгущалась, а тут еще всплыла информация, о приватных переговорах между Феликсом и Иосифом, и о секретных приказах по ОГПУ… В общем, на выборах в высшие парторганы группа Каменева и Сталина осталась в меньшинстве. В ЦК большинство за Троцким, Смирновым и Рыковым…

"Смирнов? – удивился Кравцов и вспомнил то, что пропустил по-видимому из-за усталости и боли в разговоре с Эйхе. – Ну, да! Иван Никитьевич ведь вошел в Политбюро!"

– Постой! – сказал он. – Но была же договоренность: Генеральный не может быть членом Политбюро!

– Иван Никитьевич возглавил НКПС и стал первым замом Предсовнаркома.

– Иосиф согласился на Смирнова?

– Сталин ушел с поста председателя. Теперь в Совнаркоме Рыков командует, а Сталин сменил Калинина. Будет заниматься советским строительством.

– А Каменев?

– Каменев назначен наркомом Труда.

– Куйбышев?

– Валериан Владимирович остался в Рабоче-Крестьянской Инспекции, в ЦКК его заменил Рудзутак.

"Разгром, однако… "

– Троцкий? – спросил он вслух.

– По-прежнему в ВСНХ.

В голове шумело, мысли путались.

"Да, что же у них там стряслось?"

Впрочем, что произошло на Партконференции он предположительно знал. Эффект момента сработал в пользу Троцкого, и теперь, если не сглупит и не сдаст позиции из-за очередной ерунды, типа гонора, взыгравшего эго или интеллигентских рефлексий, дожать оппозицию, в которую обратились Сталин и Ко, будет не так уж и сложно. Главное не медлить и действовать последовательно! Убрать Кагановича, Молотова, Варейкиса, заткнуть в дальние дыры Кирова и Орджоникидзе, ну, и всех остальных… Ворошилова, Андреева, Мануильского… всех! Не расстреливать. Зачем? Тихо уморить в безвестности… Где-то так.

– А что Леонид Петрович?

– Ничего, – удивилась вопросу Рашель. – Он в Ленинграде остался, где и был. Почему ты спрашиваешь?

"Потому что я рекомендовал его, но Троцкий сделал по-своему… и хорошо, что так… "

А почему это хорошо, а не, скажем, плохо, он даже и не спросил себя. Мелькнула мысль и ушла. И бог с ней…

– А генеральным кого выбрали?

– Никого, – покачала головой Реш. – Упразднили пост.

Глаза начали закрываться сами собой, но был еще один вопрос…

– Что с наркоматом?

Поняла ли она о каком наркомате он спрашивает? Похоже, поняла.

– Не знаю. – Ответила Реш. – Вот придет вечером Лев Давыдович, его и спросишь…

Троцкий пришел вечером. Выглядел усталым, да и настроение, судя по всему, у вождя было неважное.

"Тоже мне, победитель!"

Однако, подойдя к кровати Кравцова, Троцкий улыбнулся, и улыбка у него вышла вполне дружественная, естественная и как бы даже сочувственная.

– Доктор рекомендовал не задерживаться, – сказал он, чуть дернув в раздражении верхней губой. – Не волновать, не… Ну, вы же, Макс Давыдович, сами, так сказать, эскулап, должны понимать.

– Понимаю, – Кравцов хотел было приподняться, но куда там. Рана под плотными повязками вспыхнула огнем.

– Лежите, лежите! – В голосе Троцкого прозвучал едва ли не испуг. – Что вы!

– Ничего, – с трудом выдохнул Макс. – Все… в порядке. Спасибо, что пришли…

– Ну, что вы, право! – возразил Троцкий, присаживаясь. – Что за глупости! Это еще не известно, кто кому должен спасибо говорить! Вы в самый трудный момент оказались именно тем человеком, который знал, что нужно делать.

Ну, что ж, сказано более чем определенно. Яснее не выразишься.

– Я бы… – Кравцов хотел сказать, что не стал бы определять свое участие в событиях столь категорическим образом, но Троцкий его прервал.

– Вы – это вы, а я – это я! – сказал он твердо. – И позвольте мне самому решать, что и как оценивать.

– Извините.

– Извинения приняты, – кивнул Троцкий. – Времени у нас мало, – он чуть улыбнулся, вспомнив, по-видимому, их прежние "длинные" разговоры, – поэтому буду краток. О вашем состоянии оповещен. Товарищ Рашель держит меня в курсе. С профессором Ладыженским говорил, мнение консилиума известно. Месяц, возможно, полтора на выздоровление. Несколько позже можно будет перебраться в санаторий или на дачу. Это мы устроим. Теперь о делах. Вы уже в курсе по поводу новых назначений?

– В общем плане, – Кравцов оказался не готов к стремительному напору Вождя. – Но Наркомат и РВС…

– Наркомом назначен Антонов-Овсеенко. Вы, насколько я знаю, с Владимиром Александровичем знакомы неплохо, и отношения у вас хорошие. Надеюсь, сработаетесь.

– Сработаемся?

– Да, именно так. Видите ли, Макс Давыдович, Эфраим Маркович уходит из РВС. Он принял у товарища Каменева СТО. И я предложил на пост своего первого заместителя в РВС СССР вас.

– А… То есть, это… Черт! Это неожиданно! – Кравцов такого, и в самом деле, не ожидал. – Это большая честь…

– Это огромная ответственность. – Остановил его Троцкий. – Вы должны понимать, что фактически речь идет о руководстве РВС. Я в данном случае фигура номинальная, никак не больше. И все это знают и понимают правильно. Постойте! – остановил он Макса, попытавшегося из самых лучших побуждений вставить слово. – Вы не все знаете, и меры ответственности еще не оценили. Мы, видите ли, – я имею в виду Политбюро – решили устранить некоторые, накопившиеся противоречия. Народный комиссариат по Военным и Морским делам – это, в сущности, административно-командный орган для управления РККА. Вот Владимир Александрович и будет нашим главнокомандующим мирного времени. В его ведении войска, а значит, и кадры, тылы, вооружения, разведка и Штаб РККА. РВС же – стратегический орган, политический и хозяйственный. В дополнение к прежним структурам в РВС теперь входят три новых управления: Мобилизационно-хозяйственное, его возглавил Михаил Михайлович Лашевич, Политическое – Бубнов будет совмещать руководство управлением и обязанности секретаря ЦК, и Военно-техническое – на него мы рекомендуем Эйхе. Кандидатуры одобряете?

– Так их же Политбюро назначило.

– Мы назначили, а спрашиваю я вас.

– Думаю, все трое превосходные работники, но не будет ли с их стороны, я имею в виду товарищей Лашевича и Бубнова…

– Не будет, – остановил Кравцова Троцкий. – Я говорил с обоими. Вопрос решен, сработаетесь.

– На Военконтроле останетесь вы. – Продолжил он через мгновение. – Мы, помнится, уже обсуждали с вами кадровый голод? Ну, вот так и выходит, что каждому из нас приходится работать за двоих, а то и за троих. Впрочем, найдете себе хорошего заместителя… Я же нашел! – Улыбнулся Троцкий.