Судьба Темного Меча

— А, я забыл! — сказал Симкин. — Это же лиана Киджа. Она считает, что это мы — съедобные. Ну, я же говорил, что это имеет какое-то отношение к еде, — добавил он, оправдываясь, когда Мосия смерил его убийственным взглядом.

Путешественники побрели дальше. Джорам шел теперь впереди и расчищал путь Темным Мечом.

Сарьон внимательно наблюдал за юношей, надеясь уловить какой-нибудь намек относительно его планов. Джорам и Мосия, судя по всему, полностью полагались в выборе пути на Симкина. Симкин же, беззаботно шагая в своем «Грязно-болотном» или «Пыльно-грязном» костюме, уверенно вел всю компанию, ни разу не засомневавшись в выборе направления и не подавая виду, что заблудился. По тропинкам, которые он выбирал в густых зарослях лиан Киджа, было очень легко идти — даже слишком легко. Мосия несколько раз замечал кости, разложенные явно таким образом, чтобы отметить направление. В замерзшей грязи довольно часто попадались следы кентавров. Однажды путешественники набрели на такое место, где все лианы были примяты к земле, а несколько больших деревьев поломаны, словно прутики.

— Великан, — пояснил Симкин. — Как удачно, что нас здесь не было, когда он проходил мимо. Они не слишком сообразительны, знаете ли, и хотя и не опасны, но... ну, им слишком нравится забавляться с людьми. К сожалению, у великанов есть дурная привычка ломать игрушки.

Каждый раз, выходя на прогалину, где за кронами деревьев было видно солнце, Сарьон замечал, что они по-прежнему идут на север. И никто ни слова не сказал по этому поводу.

Каталисту вдруг пришло в голову, что Джорам и Мосия, возможно, просто не представляют себе, где находится Мерилон. Они оба выросли в поселке чародеев за пределами Внешних земель. Джорам умеет читать — его научила грамоте Анджа. Но видел ли он когда-нибудь карту мира? Значит, он безоговорочно доверяет Симкину?

В это трудно было поверить — Джорам не доверял никому. Но чем больше Сарьон наблюдал и слушал, тем более он склонялся к мысли, что все так и есть. Его молодые спутники разговаривали почти все время о Мерилоне.

Мосия пересказывал детские сказки о хрустальном городе, который парит над землей при помощи магии. Симкин потчевал юношей еще более невероятными историями о жизни при императорском дворе. В тех редких случаях, когда Джораму хотелось поговорить, он тоже рассказывал свои истории о Мерилоне — те, которые услышал от Анджи.

Сарьон прожил в Мерилоне много лет, и его очень растрогали истории Анджи. В них была печаль и мучительная боль — воспоминания об утраченном, от которых город вставал перед глазами каталиста, как живой. В этих историях был тот Мерилон, который он знал и помнил, и он резко отличался от сказок Мосии и порождений богатого воображения Симкина.

Но если Джорам не переменил своего решения, почему тогда Симкин ведет их не туда, куда надо?

В который уже раз каталист стал внимательно присматриваться к Симкину, шагая за ним через лес. Сарьон пытался понять, какую игру он ведет, что он задумал? И, как и прежде, каталист вынужден был признаться в своем поражении. По поведению молодого щеголя совершенно невозможно было понять, какие карты у него на руках. Более того — каталист своими глазами видел, что Симкин способен вытаскивать козырь буквально из воздуха.

Симкин был для Сарьона неразрешимой загадкой. Старше, чем другие двое юношей, — ему, наверное, было чуть больше двадцати, хотя при желании он мог вести себя и как четырнадцатилетний мальчишка, и как семидесятилетний старец, Симкин рассказывал о своем прошлом истории настолько же разнообразные, насколько разнообразной была его одежда. Магия мира бурлила и искрилась в нем, словно вино. Со своим обезоруживающим очарованием, чужеземными рассказами, которые казались выдумками, и совершенно непочтительным отношением ко всему в жизни, включая саму смерть, Симкин нравился всем подряд — но ему никто не верил.

«Никто не воспринимает его всерьез, — подумал Сарьон, — и я подозреваю, что очень многие успели об этом сильно пожалеть — если им, конечно, так повезло». Эти тревожные размышления помогли каталисту собраться с мыслями.

— Я рад, что ты передумал идти в Мерилон, Джорам, — негромко сказал Сарьон на следующий день, когда они остановились передохнуть и пообедать.

— Я не передумал, — ответил юноша и пристально посмотрел на каталиста, сразу же исполнившись подозрений.

— Но тогда мы идем в неверном направлении, — мрачно сказал Сарьон. — Мы идем на север, к Шаракану. Мерил он находится почти точно к востоку отсюда. Если бы мы сейчас повернули, мы бы...

— ...угодили бы прямиком во владения королевы эльфов, — перебил его Симкин. — Возможно, наш бритоголовый каталист, давший обет безбрачия, мечтает снова побывать в ее ароматном будуаре...

— Нет! — резко возразил Сарьон, и его лицо вспыхнуло, да и, признаться, вся кровь в жилах забурлила от воспоминаний о необузданной и прекрасной полуобнаженной Элспет.

— Мы можем повернуть на восток, если тебе так хочется, о бесстрастный каталист! — продолжал Симкин, невозмутимо глядя на вершины деревьев. — А еще здесь есть тропинка, совсем неподалеку, она приведет тебя обратно в болото, которое тебе так понравилось. Я могу проводить тебя и к ведьминым кругам грибов, а по пути мы можем заглянуть в самое сердце страны кентавров — чтобы немного полюбоваться этими потрясающими свирепыми созданиями. Конечно, тебе не долго придется ими любоваться — только до тех пор, пока они не вырвут твои глаза. А если ты останешься после этого жив, можно будет еще прогуляться по любопытной тропинке к драконьим логовам, пещерам химер, гнездам грифонов, заглянуть в логова вивернов и в жилища великанов... Не забывай также про фавнов, сатиров и прочих чудовищ...

— Ты хочешь сказать, что ведешь нас по этой тропе, потому что так безопаснее? — нетерпеливо перебил его Мосия.

— Ну конечно же! — сказал Симкин и обиженно надулся. — Мне не настолько нравятся прогулки по лесу или твое общество, мой милый мальчик, чтобы я намеренно затягивал это путешествие. Обойдя реку, возле которой водится большинство этих чудовищ, мы сберегли свои шкуры, хотя и истрепали обувку. Вот когда дойдем до северной окраины Внешних земель — тогда и повернем на восток.

Даже Мосия признал, что это очень веские доводы, и Сарьону больше нечего было возразить. Но тревожные мысли не оставили каталиста. Он не мог понять, знал ли Джорам обо всем этом или просто слепо следовал за Симкином.

Молчаливый юноша не сказал ни слова, и создалось впечатление, будто они с Симкином заранее обо всем договорились. Однако Сарьон заметил вспыхнувшую в темных глазах Джорама тревогу, когда каталист только начал расспрашивать Симкина. И он понял, что Джорам, как в той поговорке, «спал с открытыми глазами» и не замечал ничего вокруг. И еще Сарьон понял, что такое больше не повторится — по тому, как сурово сжались губы Джорама, когда Симкин заговорил снова.

Они углубились еще дальше в лес, и на седьмой день путешествия по Внешним землям все как-то упали духом. Солнце больше не показывалось, как будто считало эту землю слишком мрачной и зловещей, недостойной того, чтобы ее освещать. Всем уже страшно надоело день за днем брести под свинцово-серым небом. Унылые серые дни сменялись непроглядной чернотой ночей.

Казалось, высокие деревья, повсеместно заплетенные убийственными лианами Киджа, никогда не закончатся. Не было слышно никаких звуков, издаваемых лесными обитателями, — никакое животное не прожило бы долго среди смертоносных плотоядных растений. Но всех путешественников не оставляло стойкое ощущение, что за ними наблюдают, и они то и дело оглядывались через плечо или внезапно оборачивались, чтобы встретиться взглядом с чем-то неизвестным, чего на самом деле не было.

О Мерилоне больше не говорили. И вообще, разговаривать стали совсем мало — только по необходимости. Джорам был мрачен и угрюм, Симкин, как всегда, невозмутим, Сарьон испуган и несчастен, а Мосия зол на Симкина. Все устали до предела и стали нервными и раздражительными, у всех болели ноги. По ночам двое спали, двое по очереди дежурили, со страхом вглядываясь во тьму, которая, казалось, тоже смотрела на них.