Страница 2 из 11
Часть I
«Свинарка и Пастух»
Глава 1
Valtania: олигархия возвышенных чувств
На 50-летие супруги Валентин Юмашев сделал ей музыкальный подарок. Татьяна, младшая дочь первого российского президента, не смогла сдержать слез, слушая запись песни «Синий цвет» на музыку Сергея Никитина. Пел муж под аккомпанемент своей гитары. Пел так же, как пятнадцать лет назад на шашлыках в Барвихинском лесу:
«Он прекрасен без прикрас – / Это цвет любимых глаз,/ Это взгляд бездонный твой,/ Опаленный синевой,/ Это цвет моей мечты,/ Это краска высоты».
Растворенный в крови романтизм, беззаветная преданность идеалам клуба самодеятельной песни – отличительная черта супружеской пары Юмашевых.
– В последнего своего мужа, Валентина, я влюбилась, скорее всего, в тот момент, когда он играл на гитаре возле костра и смотрел на меня своими пронзительными глазами, – вспоминала Татьяна. – Мне ничего не оставалось, как утонуть в его музыке, в его голосе и в этих глазах.
Да, дочь президента сумела вынести возвышенные чувства из пожарищ двух браков и множества романтических увлечений. Мужчина и музыка – вот что составляло смысл ее жизни.
– Я влюбилась в первого своего мужа в студенческие годы потому, что он был настоящий меломан, – перебирала она в памяти события тридцатилетней давности. – И, я помню, мы ночи напролет слушали и слушали… И я куда-то улетала от этой музыки.
Первый муж Татьяны Ельциной – однокурсник Вилен Хайруллин, «смазливый татарин» из Башкирии.
– И второй мой муж тоже был связан с музыкой, – говорила Татьяна об Алексее Дьяченко. – Влюбилась я, естественно, в симпатичного парня, который дружил с ребятами из «Урфин Джюс», и опять я была абсолютно завоевана музыкой, я купалась в этой атмосфере музыки и музыкантов, а влюбившись, как всегда, решила выйти замуж.
Русские романтики до мозга костей, к числу которых, безо всякого сомнения, относятся Юмашевы, как нельзя лучше описаны гениальным Федором Достоевским в повести «Записки из подполья».
«…Свойства нашего романтика совершенно и прямо противоположны надзвездно-европейскому, и ни одна европейская мерочка сюда не подходит. Свойства нашего романтика – это все понимать, все видеть и видеть часто несравненно яснее, чем видят самые положительнейшие наши умы; ни с кем и ни с чем не примиряться, но в то же время ничем и не брезгать; все обойти, всему уступить, со всеми поступить политично; постоянно не терять из виду полезную, практическую цель (какие-нибудь там казенные квартирки, пенсиончики, звездочки), усматривать эту цель через все энтузиазмы и томики лирических стишков и в то же время «и прекрасное и высокое» по гроб своей жизни в себе сохранить нерушимо, да и себя уже, кстати, вполне сохранить так-таки в хлопочках, как ювелирскую вещицу какую-нибудь, хотя бы, например, для пользы того же «прекрасного и высокого». Широкий человек наш романтик и первейший плут из всех наших плутов, уверяю вас в том… даже по опыту. Разумеется, все это, если романтик умен. То есть что ж это я! романтик и всегда умен, я хотел только заметить, что хоть и бывали у нас дураки-романтики, но это не в счет и единственно потому, что они еще в цвете сил окончательно в немцев перерождались и, чтоб удобнее сохранить свою ювелирскую вещицу, поселялись там где-нибудь, больше в Веймаре или в Шварцвальде».
Любовная история о дочери президента страны и простом журналисте вполне укладывается в рамки классической пасторали. Пастораль (от лат. pastoralis – пастушеский) – жанр, для которого характерно идиллическое, без коллизий и конфликтов, изображение сел, природы, жизни пастухов. Жизнь знати изображается в виде пастушеской идиллии, воспеваются изысканные чувства, доступные только избранным. Природа превращается в изящную декорацию для галантных диспутов «пастушков»-аристократов. Фабула запутана бесчисленными приключениями героев. В пастораль вливается героический и авантюрный элемент. Тема творчества и состязания в игре на музыкальных инструментах – флейте Пана и свирели – является одной из главных в пасторальных идиллиях. Главное внимание сосредоточено на изображении состязания пастухов в искусстве игры на музыкальных инструментах и избрании победителя.
Эпохальным событием в советском кинематографе была пасторальная лента И. Пырьева «Свинарка и пастух» (1941 г.). Это музыкальная романтическая комедия, изюминка которой заключается в том, что куртуазные отношения между принцем и принцессой подаются не как пастораль абстрактных поселян, а как бытовой псевдореалистический рассказ с социальными подробностями. Если сентиментализм – это переодевание простолюдинами, то советское народное кино – это простолюдины, вполне всерьез ведущие себя как взаправдашние графья и князья, причем для этого им даже не нужно менять одежду.
Фильм начинается с того, что в колхозном Версале ВДНХ «средь шумного бала случайно» встречаются ЗНАТНАЯ свинарка и ЗНАТНЫЙ пастух. Дальше всё по канонам: разлука, коварный герцог-колхозник, неразбериха, комедия ошибок, ревность и закономерный хеппи-энд.
Киноистория «Свинарка и пастух» в самых общих чертах напоминает реальную пастораль четы Юмашевых. С таким же успехом можно найти сходство со средневековым рыцарским романом «Тристан и Изольда». Их объединяет только одно – романтизм героев, идеальный мир которых не погибает вместе с физической смертью.
Третий муж, Валентин Юмашев, любит музыку и обладает хорошим слухом, почему-то, удивляется Татьяна, с трудом переносит оперу:
– Я его насильно туда вожу, и каждый раз это мой подвиг. С удовольствием слушаю неземную, какую-то тревожную, будоражащую музыку из «Тристана и Изольды» Вагнера. Стала приобщать девятилетнюю дочь Машу к классике.
«Семейное» торжество
В день 50-летия блог Татьяны Юмашевой пополнился рассказами о прошедшем юбилее «c кучей славных, смешных и добрых подарков». Старшие дети, Полина и Боря, подарили что-то типа дружеского журнала, писала Юмашева-Дьяченко-Ельцина. Журнал – совсем как настоящий. Даже реклама есть, но тоже шуточная. Они отыскали Юрия Александровича Цурикова, профессора, доктора технических наук, руководителя отдела баллистики в КБ «Салют». Он вспоминает, как Татьяна работала в КБ.
«Нашли Галю Кабалевскую, которая рассказала о наших студенческих днях. Игорь Свинаренко и Альфред Кох, авторы знаменитого трехтомника «Ящик водки» и постоянные авторы журнала «Медведь», написали шутливый диалог про меня. Много замечательных людей написали в этот дружеский журнал смешные и веселые тексты – старый товарищ моего мужа, режиссер Сергей Соловьев, моя замечательная подруга Илзе Лиепа, мой любимый уральский писатель Алексей Иванов, мои друзья-теннисисты Марат Сафин, Женя Кафельников, Настя Мыскина, Лена Дементьева, Динара Сафина, во главе с капитаном Шамилем Тарпищевым. Боря Немцов вспомнил знаменитую историю о том, как я, по поручению папы, ездила к нему в Нижний Новгород, уговаривала переехать работать в Москву, а он отказывался и отказывался. Конечно, поздравления от Маши и внуков – Пети и Маруси. Ужасно смешную историю вспомнил Боря, мой старший, как я, начитавшись какой-то педагогической книги, проводила с ним беседы на тему, откуда берутся дети. Валентин, мой муж, рассказывает историю нашей любви. Мама вспоминает смешные эпизоды из моего детства, нашей свердловской жизни. Рассказывает, как она молила Бога, чтобы я провалилась на вступительных экзаменах в МГУ, но я поступила».
«Буду хранить его всю жизнь, – завершила Юмашева свой юбилейный пост и добавила, украдкой смахивая слезу: – А когда меня уже не будет, мои правнуки будут листать его, разглядывать фотографии и радоваться. Какая у них была славная и симпатичная прабабушка».
Друг «Семьи», известный советский режиссер Сергей Соловьев, преподнес юбилярше эпистолярное «Слово со стороны жениха», в котором, в частности, говорилось:
«…Сначала я познакомился с Валей, с Валентином Юмашевым. И познакомился с ним при особых обстоятельствах – он был одним из первых журналистов, который написал про «Ассу», тогда еще первую. Валя несколько раз приходил на премьерные показы, я удивился его настойчивости и доброжелательности, и мы с ним заприятельствовали. А через несколько лет он познакомил меня со своей будущей женой, Таней. Разумеется, я знал, кто такая Таня, но отношения наши были исключительно личными.