Страница 63 из 75
Персонажи этого войска имеют облик человека обоего пола, коня или собаки. Их называют «небесными охотниками» или «дикими охотниками», поскольку охота во времена формирования этой «армии» была главным занятием людей. Позднее в некоторых из небесных ловчих стали узнавать полузнакомые черты умерших вождей, волхвов, бардов. Среди них появились бывшие феи Хольда и Перхта, датские короли Вальдемар и Кристиан II, король Артур и Дитрих Бернский (и Артур и Водан сияли на небе в виде Большой Медведицы), Карл Великий и Карл V. Все они, и еще многие герои рейнских сказаний, считались в той или иной местности предводителями «бешеного войска», проносящегося «дорогой Водана» — Млечным Путем. Но чаще всего фигурируют в этой роли две фрау — Хольда и Гауэ. Вторая тоже была богиней плодородия в Нижней Германии, и ей, как и Хольде, оставляли на поле подарки. Среди нескольких нескошенных колосьев укладывался букет полевых цветов, а после жатвы рядом ставился сноп. Жнец при этом трижды кричал: «Фрау Гауэ, возьми свою пищу — в этом году с тележки, а в будущем с воза. — И осведомлялся на всякий случай: — Не должен ли я тебе еще чего-нибудь, фрау Гауэ?»
Однако самая распространенная версия называет предводителем «диких охотников» Ганса фон Гаккельнберга — главного ловчего у могущественного брауншвейгского герцога. После смерти Гаккельнберга в 1521 году могильный камень этого сорвиголовы три столетия пролежал в саду его дома у Гослара, пока незаметно не исчез. Неизменным его спутником в легендах стал Экхарт Верный. Он предостерегал своего господина от дурных дел, но тот его не слушал, и тогда Экхарт сделал последнее предостережение ценой собственной жизни. (После этого он превратился в доброго духа, летящего с белым посохом впереди войска Водана и громкими криками остерегающего всех оказавшихся на его пути, чтобы те успели убраться с дороги и остались невредимыми. Но его двойственная природа проявляется в том, что он выискивает соблазнителей юных девушек, заманивает их в пещеру и там умерщвляет.) А вскоре умер и Гаккельнберг. Однажды ему привиделось в кошмарном сне, что он ранен огромным вепрем. Сон оказался в руку. Несколько дней спустя Гансу представилась возможность сразиться с этим зверем наяву. Но ему, хотя не без труда, удалось одолеть его, и он посмеялся над ночными страхами. Торжествующе вскочив на поверженную тушу, Ганс сильно ударил вепря ногой — настолько сильно, что острый клык пропорол ему сапог, и он вскоре умер от полученной раны. (Этот мотив хорошо знаком нам по легенде о Вещем Олеге.) Но и на смертном одре Ганс отверг услуги священника, и тот проклял его, предсказав, что Гаккельнберг будет теперь охотиться до Страшного суда.
Немецкий историк и филолог Якоб Гримм, прославившийся вместе со своим братом Вильгельмом собранием и обработкой народных сказок, усматривал в фамилии Гаккельнберг диалектно искаженное прозвище Водана— Гаккельберенд (Носящий покров). Но в этом венке сказаний явственно просматриваются и верования славян. Без всяких натяжек можно, например, отнести к свите Водана Варпулса, Поревита и бога бури, ветра, дождя и воздуха Похвиста, имевшего в Киеве отдельный храм. М. Попов, как и М. В. Ломоносов, называет его «славянским Эолом» и приводит другой вариант имени— Позвизд, то есть Посвист, сближающий его с Соловьем— разбойником. Сам же Водан носит некоторые черты Ругивита: ему как богу войны тоже давали обеты перед боем, а потом приносили в жертву пленников. Предварительно эти жертвы с продуманной жестокостью изувечивали, а затем предавали медленной и мучительной смерти, например, поджаривая на огне вместе с конем или без него. Таков был ритуал. Скорее всего, эти жертвоприношения приурочивали к средам — дню Водана.
Крылатые кони «войска Водана» нам уже знакомы. Что же касается крылатых псов, то это, по мнению некоторых ученых, не что иное, как вариации уже упоминавшегося Сэнмурва, известного прежде всего ираноязычным народам (одну мы уже знаем: Полкан — крылатый богатырь, полуконь, полупес). Этот вестник богов, восходящий, как считает Б. А. Рыбаков, к энеолиту, «стряхивает семена всех растений с чудесного дерева» (со словом «семя» сближается и его имя), дает жизнь всей земной флоре и охраняет молодые побеги. Славяне называли это существо Симарглом или Симарглой, его изображение числилось в Киеве среди самых почитаемых. Это, пожалуй, самый загадочный персонаж славянского пантеона, почти все исследователи и даже составители мифологических словарей старательно избегают упоминаний о нем. Действительно, кому не бросится в. глаза идеальное совпадение имен — Симаргла и Земаргла? А с другой стороны, — Эсхиловы «священные псы», грифы, иранская волшебная собакоптица Симург или читральская «фея птиц» белоснежная Мургатиии… К сожалению, отмечает М. В. Ломоносов, летописцы упоминают Симаргла лишь вскользь, не показав знаме— нования и приписываемой им от идолопоклонников силы и власти. Его даже считали чем-то вроде дракона — «Седморглавом», то есть Семиглавом. М. Попов приводит буквальное написание этого имени — Симаергла (наряду с Семарглой). Сочетание «ае» весьма характерно для латыни. Но некоторые параллели можно найти и в греческом, например, «маргос» — «бешеный, яростный, неистовый, жадный, прожорливый». Последние два значения — буквальный перевод имен ручных волков Одина— Гери и Фреки. А остальные как нельзя лучше характеризуют «войско Водана» -того же Одина. Белый же цвет навевает ассоциации с зимней богиней Земарглой или, если угодно, Мораной… Несомненно одно — крылатый пес имеет самое непосредственное отношение к явлениям природы, вот только неясно, какое именно. Скорее всего — к прилету зимы.
Пантеон славянских богов отражал все стороны бытия своих создателей. Мифы показывают, что тревожило наших предков, обращало на себя особое внимание.
На первом месте по-прежнему стояло домашнее хозяйство — скотоводство и земледелие, к примеру, защита посевов. Если даже отбросить не доказанную пока что версию о причастности к этому делу Симаргла, таких покровителей было вполне достаточно, например, киевский Переплут, чей культ увязывался и с подземным миром, поскольку он отвечал за сохранность корней, и с солнцем. Зерновым культурам покровительствовала Крумине, ей приносили за это в жертву мелко искромсанного петуха, Жела и Желюс способствовали росту трав, Куршису и Ругинсу, персонифицировавшим сам хлеб, ставили во время молотьбы сноп на поле, в честь Цероклиса закалывали черного быка, поросенка и курицу, варили пиво и пекли хлебы в виде животных с запеченным в них яйцом. Зимой поле охранял белокурый и кудрявый Юмис, приезжавший туда зимовать на шестерке лошадей со своим семейством — женой Юмалой и сыном Юмаленем, тоже богами урожая. Восточные славяне называли Юмиса Спорышей и пили в его честь пиво, закусывая колосьями и возложив на головы венки. А летом, если жнецы слишком увлекались работой и им грозил солнечный удар, об этом напоминала появлявшаяся на поле Полудница — длинноволосая девушка в белом. Если же приход Полудницы оставался незамеченным, на поле являлась косматая старуха Ржаница, способная «свернуть шею» жнецам или «похитить» их ребенка, оставшегося без присмотра на солнцепеке.
В Богемии и Моравии солнце персонифицировал Хасон, а подательницей дождя была Макосла — пара прусско— литовского бога Литуванса (в имени Хасон уже ясно слышится слово «час» — этот бог пришел на смену Дшилсбогу, когда время стали измерять по солнцу). Эра— тин заботился о бараньих отарах, Баубис — о коровьих стадах, Сотвар — о любых животных. Его польско— русским аналогом был Велес, или Волос, сделавшийся с некоторых пор богом богатства и защитником животных, особенно лошадей, хотя имя его означает «пожиратель скота», от санскритского «валу». (Известна легенда о том, как змеевидный Велес похищал людей и скот и умыкнул даже невесту Перуна, как пытался скрыться от Перуна, принимая облик разных людей и животных, но был настигнут, поражен и пролился плодоносным ливнем.)
У кашубов Велес носил имя Велевит и имел супругу — Велевитку. Литовский «невестин бог» Вайзгантс, почитавшийся и другими племенами (ему приносили в жертву петуха), числился покровителем плодородия и земледелия, преимущественно льноводства. А вот кельтянка Сулевьен была чисто полевым божеством, и на лозаннском барельефе, где она красуется среди двух других богинь, в ее руку вложены плоды. Фризско— саксонская Меда изображалась, подобно Свантевиту и многим другим богам, в облике крестьянки с пучком стрел в одной руке (символ защиты) и хлебными колосьями в другой (символ плодородия). Возможно, Меда — это другое имя Фосты, фризской богини полеводства, садоводства и мира («вооруженного мира»), покровительницы племени фосов, почитавшейся также в Гольштинии и Дании. Ее имя, по-видимому, произошло от древнегерманского «фасельн» — произрастать, давать приплод. На острове Гельголанде в Северном море располагался ее храм, где! стояла также статуя Нерт. Обе эти богини были изображены с луками и котлами за плечами, с пятью стрелами в левой руке и четырьмя колосьями в правой — почти как Меда. Этот храм разрушил миссионер Лудгер, воздвигший на его фундаменте христианскую церковь и при? численный за это к лику святых. С котлом, стрелой и луком не расставалась и Бадумна — богиня охоты и леса у фризов и готов. Саксы и туринги почитали лесного бога Биеля: он способствовал росту деревьев и кустарников и изображался иногда в виде солнечного диска — символ, известный со времен палеолита. Этот культ был распространен по всему Гарцу. Статуя Биеля с треугольным алтарем при ней стояла когда-то в монастыре Илфельд, где еще ранние христиане освящали его именем оружие. Руины алтарей Биеля и жилищ его жрецов, а также каменные изваяния найдены близ Бланкенбурга и Рюбеланда. Это имя носила и скала, где уже знакомый нам Бонифаций поверг алтарь Биеля (вскоре, впрочем, восстановленный) и читал свои проповеди. Статуи и алтари этого бога хранят следы крови его жертв.