Страница 55 из 75
Таким был Огма (Огмий) — спутник Луга. Изображения же Белбога до нас не дошли, хотя в Киеве, где он также почитался как повелитель грома, ему был сооружен храм. Иногда его отождествляют с Ютрбогом, или Утробогом — бородатым утренним божеством вендов, передавшим свое имя городу Ютербогу в округе Потсдам — возможному тезке латвийского города Дагда, чье название затрудняются истолковать даже дотошнейшие краеведы.
Что же касается его антипода, то медная статуя из Радигощи, помеченная именем Чернобога, изображает его в виде злющего бульдога, а на другой статуе — это человек с длинными заплетенными в косу волосами, чем-то напоминающий Рудру. Чернобог олицетворял собой злое начало высшего ранга, его имя по сей день носит гора километрах в пятидесяти восточнее Дрездена. Ему прислуживали боги низшего ранга, скорее даже не боги, а демоны. У некоторых вендских племен одним из наиболее популярных таких демонов был Чарт, или Черт, чье имя, подобно имени Чернобога, тоже означает «чёрный», хотя есть и другие этимологии. Черт сделался потом общеславянским персонажем, но наряду с ним продолжали существовать и местные божества, такие, как словенско— вендский козлоногий Берштук, гневный демон, безраздельный повелитель гномов, владыка полей и лесов. Не исключено, что по типу Чернобога Пушкин создал своего Черномора. Персонаж этот явно финского происхождения, о чем в сказке достаточно намеков, а имя его, ничего общего не имеющее с Черным морем, можно перевести как «черная смерть». К злым божествам венды относили также Хелу, явно родственную уже упоминавшейся богине Хель, и Немису — богиню мести, очень похожую на богемско— моравскую Тассанью или общеславянскую Драчицу — фурию, мстящую за зло, терзая преступника узловатым бичом. Недобрую славу снискали и морщинистая старуха— душительница Гиттине — женский вариант Гасто, причиняющая мучительную смерть, чаще всего от чумы, и гневная Магила — аналог Немисы и Драчицы.
Среди добрых заметное место занимали советчица Рацивия, явно аналогичная' карфагенской Истине, почитавшаяся вендами Силезии и Лаузица как богиня луны или любви, а также Сива, или Жива, — главное божество полабов, богиня любви, олицетворение жизни, супруга подателя жизненной энергии и покровителя брака Сибога, или Живе. Возможно, от одной из них произошло имя Дивы, или Дивии, о которой мы ничего не знаем. Иногда, и не без оснований, имя Живы сближают с крито— микенской богиней Живией. Тогда ее муж Живе вполне мог называться Дием. Жива и Живе, Дий и Дива —, по-видимому, это одна и та же пара. Известна и еще одна аналогичная пара у славян: Диевас (эпитет Окопирна) и Дейве. На санскрите devi — богиня, a divja — божественная. Дий было, например, древнейшее имя Зевса.
Сива изображалась обнаженной прекрасной женщиной с ниспадающими, как у русалки, до колен волосами, с яблоком в правой руке и виноградной гроздью в левой. По этим признакам ее отождествляют с литовской богиней любви Милде, но особенно часто — с прославленной моравской Красопани, чей культ был возведен в общегосударственный (герцогиня Людмила, жена чешского князя Боривоя, замученная в 927 году язычниками и возведенная христианами в ранг святой, высоко чтила ее под именем Крошины). В столице Великой Моравии — Велеграде ей был посвящен великолепный храм с большим подсобным комплексом: воспитательным домом, где приобретали образование полторы сотни дочерей знатнейших вельмож страны, с маслобойнями и источником, истекавшим с гор из— под обтесанного камня «с золотым ядром», украшенного драгоценными подношениями. В храме стояла изящная белоснежная статуя обнаженной Красопани с розовыми бутонами в чуть тронутых улыбкой губах, миртовым венком на голове с вплетенными в него розами, из— под которого по спине до колен струились золотистые волосы, с двумя белыми голубями и двумя лебедями, впряженными в повозку. В правой руке она держала три золотых яблока, словно Афродита, а в левой — Земной шар с изображениями небесных светил, морей, гор и лесов. Из левой ее груди, сквозь которую просвечивало сердце, выбивался огненный луч. А за ее спиной стояли три «моравские Хариты» (одна из них, как предполагают, — Симстерла), тоже обнаженные, со свободно распущенными волосами, обращенные друг к другу спинами. Каждая протягивала левой рукой золотое яблоко своей подруге и одновременно принимала правой такой же дар от другой… Так, не жалея красок, описывали эту богиню очевидцы, убежденные, правда, в том, что это творение греков или римлян.
Не последнее место в роде Свантевита занимали по-дага и Прове. Подага был вендским покровителем охоты, рыболовства, скотоводства и пахоты, а также, как явствует из надписи на его статуе, найденной в Радигощи, — подателем хорошей погоды. Вероятно, здесь он спутан с Погодой, хотя остальные его функции не противоречат и этой. Некоторые исследователи считают Подагу женским божеством, женской ипостасью Дажьбога — подателя благ и бога богатства у славян. Об этом можно лишь гадать, примеривая Подагу к временам матриархата. Но статуя из Радигощи и еще одна, виденная Гельмольдом в Плуне, явно принадлежит иному времени. Здесь Подага не имеет никакого отношения к прекрасному полу. Этот старичок в короткой крестьянской или охотничьей одежде, почитавшийся северными славянами, особенно ваграми в районе Любека, имел львиную голову, в чем можно усмотреть его родство с Каревитом, Маровитом, Ругивитом, Хелой. С львиной головой изображалась также Пья (Тья) — старшая из вендских «черных богинь». Человеколев — Нарасимха — это четвертое воплощение Вишну.
Внешний облик в какой-то мере сближает Подагу с Прове. Прове слыл мудрым, но суровым и страшным судьей. Его истукан, сообщает М. В. Ломоносов, «стоял на великом и кудрявом дубе. Около его на земли расставлены до тысячи идолов с двумя, тремя лицами и больше». Все это типично для Радигощи, а спутники Прове напоминают идола при герме Ругивита— Каревита. Прове, этот славянский Минос, был богом справедливости (его имя и означает «справедливый»). Символ справедливости— змею — он держал у сердца, а в руке его был щит: если предмет спора был особенно сложным, щит этот раскалялся старшим жрецом Провемихе — и служил для испытания огнем. Центром культов Подаги и Прове был Старгард, где в храме стояла бронзовая статуя Прове (хотя некоторые хронисты уверяют, что этот бог не имел идола), изображавшая его стариком в длинной складчатой одежде, с цепью на шее и с жертвенным ножом в руке. Вход в его священную рощу и лес, обнесенные оградой, карался смертью. Но по понедельникам (по другим данным, днем Прове был вторник) там собирался народ, и жрецы под руководством михе приносили в жертву зверя или пленника (с некоторых пор Прове стал «благосклонен» к христианам). Михе отведывал дымящейся жертвенной крови, чтобы оракул был верным. Затем ее вкушал всякий желающий, дабы обрести силу, и громко испрашивал совет, тут же даваемый устами самого бога — очевидно, жрецы были мастерами чревовещания. Советы, пророчества и приказы Прове обсуждению не подлежали… Этот храм, священная ограда и лес были сожжены в XII веке Гельмольдом, явившимся в Старгард вместе с епископом Герольдом, чтобы искоренить там язычество. Но… вышло наоборот: Гельмольд с ноткой отчаяния пишет о несметном количестве священных рощ и «божков, которыми изобиловали поля и селения», а какое-то время спустя Герольд разрешил в одну из пятниц принести жертву на пастбище, после чего закатил для всей округи пир горой и сам на нем отплясывал под музыку до глубокой ночи. Единственное, чего удалось миссионерам добиться в Старгарде, — это отменить человеческие жертвы. Так, по крайней мере, уверяют они сами. Однако детально описанное ими празднество свидетельствует об обратном: именно такие картины разворачивались повсеместно после принесения кровавых жертв Прове, Радегасту или Свантевиту.
В том же городе была обнаружена еще одна статуя— стоящего на столбе мужчины, совершенно обнаженного, если, конечно, не принимать в расчет сапоги, под одним из которых притаился бубенчик, возможно, указывающий на то, что в прошлом этот персонаж был эльфом или имел с этим народцем тесную связь. Впрочем, бубенец был также одним из атрибутов богини Кали… Надпись гласит: Проно. Кто он? Неизвестное нам божество? Или так исказили имя Прове? А может, это Пронс — вендский бог, почитавшийся остзейцами как воплощение предусмотрительности и справедливости — подобно Виту и Прове? Да и имя его, похожее на стяжательную форму имени Перкунс, напоминает Прове, но… атрибуты Пронса — копье, корона и лемех. Три предмета, подаренные царем— кузнецом… Можно еще вспомнить Прабу из религии калашей, не имеющего аналогий у других гиндукушских племен. «Праба у всех вызывал страх, — сообщает К. Иеттмар. — Ни одна женщина не смела приблизиться к его святилищу. Если это делал мужчина, он должен был умилостивить бога, принеся ему в жертву несколько коз». Перед статуей Прабы тоже горел костер, но в отличие от Прове к нему обращались за защитой от болезней и наводнений, а кроме того, молили об урожае (особенно винограда), как Свантевита. В жертву ему приносили также овец. Так существует ли какая-нибудь родственная связь между Прове и Прабой, или мы имеем дело всего лишь с рядом удивительных совпадений? Думается, такую связь все же можно предположить…