Рождение Темного Меча

— Нет! — поспешно, в некотором замешательстве перебил его Сарьон. — Нет, они меня не беспокоят... но мне кажется, не потому, что я их перерос. Это все... это все математика! — выпалил он наконец. — Я обнаружил, что то, что прежде было... было просто игрой, теперь стало моим... моим спасением!

Он резко выпрямился и взглянул в глаза друиду. Лицо его прояснилось.

— Когда я погружаюсь в научные изыскания, я забываю обо всем на свете! Понимаете, целитель? Именно поэтому я пропускаю вечерние молитвы. Я забываю поесть, забываю исполнять ритуалы — все это кажется пустой тратой времени! Знание! Изучать, познавать, творить — творить новые теории, новые формулы... Я изыскал способ вдвое уменьшить расход энергии на преобразование камня в стекло! И это — сущий пустяк по сравнению с некоторыми моими замыслами! Да что там! Я даже открыл... — Сарьон внезапно осекся.

— И что же вы открыли? — небрежно поинтересовался друид.

— Ничего такого, что могло бы вас заинтересовать, — отрезал каталист. Он посмотрел на подушку и внезапно заметил проковырянную им дыру. Сарьон вспыхнул и попытался — без особого успеха — ликвидировать нанесенный ущерб.

— Я, конечно, ничего не смыслю в математике, — сказал Телдар, — но мне очень интересно слушать, как вы о ней рассказываете.

— Нет. На самом деле это все не важно. — Сарьон встал. Он нетвердо держался на ногах. — Извините, я испортил вам подушку.

— Пустяки. Ее нетрудно починить, — сказал друид, поднимаясь. Он улыбнулся, не переставая внимательно приглядываться к молодому человеку. — Может, вы как-нибудь еще заглянете ко мне и мы побеседуем об этом вашем новом открытии?

— Может быть. Я... я не знаю. Я же сказал, на самом деле это не важно. Важно то, что в математике весь смысл моей жизни. Она для меня превыше всего. Неужели вы не понимаете? Жажда знания... любого знания! Даже того, которое...

Сарьон осекся.

— Я могу идти? — спросил он. — Вы уже закончили разбираться со мной?

— Я не «заканчивал», потому что и не «начинал», — мягко поправил его Телдар. — Вам посоветовали прийти сюда, потому что вашего наставника беспокоит состояние вашего здоровья. И меня также. Вы явно переутомляетесь, брат Сарьон. Ваш превосходный разум зависит от вашего тела. Как я уже говорил, если вы не будет заботиться о теле, разум тоже пострадает.

— Да, конечно, — пристыжено пробормотал Сарьон. Ему было неловко за свою вспышку. — Извините, целитель. Вероятно, вы правы.

— Надеюсь, теперь я регулярно буду видеть вас на трапезах... и в гимнастическом дворе?

— Да, — отозвался каталист, с трудом подавив раздраженный вздох. Он повернулся и направился к двери.

— И не надо безвылазно сидеть в библиотеке, — продолжал друид, — Есть и другие...

— В библиотеке? — Сарьон резко обернулся. Лицо его стало белым как мел. — Что вы имеете в виду?

Телдар, удивленно сморгнул.

— Да ничего, собственно, брат Сарьон. Просто вы упомянули научные изыскания. Естественно, я предположил, что вы проводите большую часть времени в библиотеке...

— Ваше предположение неверно! Я там не был уже целый месяц! — огрызнулся Сарьон. — Месяц! Вы меня поняли?

— Да, но...

— Да пребудет с вами Олмин, — пробормотал каталист. — Не нужно меня провожать. Я знаю дорогу.

Он неловко поклонился и заспешил прочь. Путаясь в полах короткой рясы, Сарьон стремительно прошагал через лечебницу и скрылся за дальней дверью.

Друид долгое время задумчиво смотрел вслед молодому человеку, рассеянно поглаживая перья ворона, который влетел в окно и примостился на плече у хозяина.

— Что бы это значило? — спросил друид у птицы. — Как ты думаешь?

Ворон что-то каркнул в ответ, почистил лапой клюв и тоже посмотрел вслед каталисту, поблескивая черными глазами-бусинками.

— Да, — отозвался Телдар, — ты совершенно прав, друг мой. Эта душа воистину летит на очень темных крыльях.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

ПАЛАТА ДЕВЯТОГО ТАИНСТВА

Когда это случилось, мастера-библиотекаря на рабочем месте не было. Стояла поздняя ночь, и все давно удалились на покой. Бодрствовал лишь единственный дежурный, пожилой дьякон, которого именовали младшим мастером.

На самом деле наименование «младший мастер» не соответствовало действительности, ибо мастером он не был. Никаким. Он был обычным сторожем, смотрителем, и главной его обязанностью было отваживать от Внутренней библиотеки крыс, которым не было дела до научных изысканий и которые предпочитали поглощать сами книги, а не содержащиеся в них знания.

Младший мастер был одним из немногих жителей Купели, которым позволялось бодрствовать в часы общего отдохновения. Для него это особого значения не имело, ибо он мог малость вздремнуть в любое время. На самом деле в тот раз его лысая, обтянутая желтой кожей голова только-только начала клониться к страницам пухлого тома, который он вроде как читал, когда из дальнего угла библиотеки донеслись шорох и шуршание. При этих звуках смотритель мгновенно проснулся, а сердце у него неприятно забилось. Нервно кашлянув, дьякон принялся осматривать обширное полутемное пространство библиотеки, надеясь (или страшась) узреть источник шума. В этот момент он вспомнил о крысах, и младшему мастеру явственно представилось, какие же размеры должна иметь крыса, чтобы шуршать настолько громко. Да, это должна быть необыкновенно крупная особь! Он также сообразил, что ему придется пересечь совсем неосвещенный участок библиотеки, чтобы разобраться с этой пакостью. Сведя две эти мысли воедино, дьякон после краткого, но прочувствованного раздумья решил, что ничего такого он вовсе не слыхал. Ему просто померещилось.

Совершенно успокоившись, смотритель вновь принялся за чтение — точнее, вновь взялся за тот же самый абзац, который пытался прочитать уже неделю и который никак не мог одолеть, ибо засыпал на его середине.

Этот раз не стал исключением. Дьякон уже почти ткнулся носом в страницу, когда шорох и шуршание повторились.

Дьякон в молодости оказался свидетелем стычки двух королевств, Мерилона и Зит-Эля, и ему много чего довелось повидать. Он видел, как с небес падал огненный дождь, а деревья швырялись копьями. Он видел, как Мастера войны превращали людей в кентавров, кошек во львов, ящериц в драконов, а крыс — в подчиненных им чудищ. Теперь воображаемая крыса, подпитываемая этими воспоминаниями, резко подросла. Дьякон, дрожа, поднялся со стула и заспешил к двери.

Он высунул голову в коридор (и оставив все остальное внутри — дабы никто не сказал, что он покинул пост!), чтобы позвать на помощь Дуук-тсарит. Но, завидев высокую фигуру — облаченную в черное, недвижную, с руками, бесстрастно сложенными на груди, — старик заколебался. Дуук-тсарит пугал его почти так же, как и этот таинственный шум. Может, там ничего такого и нет. Может, это всего лишь обычная маленькая крыса... Вот, опять! И на этот раз — еще и звук захлопнувшейся двери!

— Исполняющий! — прошипел дьякон и взмахнул трясущейся рукой. — Исполняющий!

Голова в капюшоне повернулась в его сторону. Дьякон почувствовал на себе взгляд блестящих глаз. А потом облаченная в черное фигура неким неизъяснимым образом в мгновение ока очутилась рядом с ним.

Хотя колдун не произнес ни слова, дьякон отчетливо услышал прозвучавший у него в сознании вопрос.

— Я... я н-не уверен, — заикаясь, пролепетал дьякон. — Я... я слышал какой-то шум...

Дуук-тсарит наклонил голову; дьякон заметил, что кончик черного капюшона слегка подрагивает.

— Просто шум был... ну, не просто шум... какой-то крупный. В смысле — как будто нашумел кто-то крупный... и мне показалось... ну да, показалось, будто я услышал, как хлопнула дверь.

Из-под черного капюшона скользнуло теплое, влажное дуновение — вопрос.

— Конечно же нет! — Дьякон был потрясен. — Сейчас же время отдыха. Никому не дозволяется сидеть здесь в это время. У меня спецаи... специальное разрешение, — поправился он, с трудом выговаривая слова.