Страница 11 из 93
Принц протянул руку своему другу, сыну одного из членов Совета; тот, пытаясь вытащить Эдмунда на берег, поскользнулся, и оба они снова полетели в реку. Хохот стал громче, и вскоре люди уже сами прыгали в реку или делали вид, что падают в стремительный поток. То, что было суровой необходимостью, превратилось в веселую игру.
Нам удалось поймать немного рыбы, и мы устроили великолепный пир в конце этого цикла; в кои-то веки люди наелись досыта. Они ложились спать с радостью в сердце, и вскоре все уже крепко спали. Мы остались рядом с рекой еще на один цикл — никто не хотел так скоро расставаться с благословенным местом, где к нам вернулась радость. Мы наловили еще рыбы, засолили ее и взяли с собой: она послужила хорошим дополнением к нашим изрядно истощившимся запасам.
Еда, свежая вода и благословенное тепло, воцарившееся в туннеле, развеяли овладевшее было людьми отчаяние. Их радость была тем более искренней, что внезапно безумие, затмевавшее разум короля, казалось, отступило. Он огляделся по сторонам, узнал Эдмунда, вполне разумно заговорил с ним и поинтересовался, где мы находимся. По всей вероятности, король совершенно не помнил нашего путешествия.
Принц, безуспешно пытавшийся сдержать слезы, развернул перед отцом карту и объяснил ему, как близко мы находимся к Озеру Горящего Камня, а следовательно, и к Кэйрн Некрос.
Король с аппетитом поел и крепко уснул. Он больше не говорил со своей мертвой женой.
В следующий цикл все проснулись рано, уложили вещи и с готовностью отправились в путь. Впервые люди начали верить в то, что впереди их может ждать лучшая жизнь — много лучше той, какую они изведали в последнее время на родине.
Я по-прежнему держал свои страхи и сомнения при себе. Возможно, это и было ошибкой — но как я мог убить эту едва обретенную надежду?
За половину цикла мы добрались почти до конца туннеля. Пол больше не шел под уклон: приятное тепло сменилось гораздо менее приятным жаром. Красноватые отсветы на гладких стенах становились все ярче по мере приближения к Озеру Горящего Камня, так что вскоре мы погасили факелы. Эхо доносило до нашего слуха странный, неслыханный прежде звук.
— Что там за шум? — спросил Эдмунд, жестом приказывая нам остановиться.
— Я полагаю, Ваше Высочество, — с сомнением проговорил я, — что те звуки, которые вы слышите, есть не что иное, как звуки лопающихся пузырей на поверхности раскаленной магмы.
Принц выглядел радостно-возбужденным. Я видел такое выражение на его лице в те времена, когда он был еще маленьким, а я предлагал ему пойти на прогулку.
— Мы далеко от озера?
— Сколь я могу судить, недалеко, Ваше Высочество. Он шагнул было вперед, но я удержал его за руку:
— Эдмунд, будьте осторожны. Магия наших тел защищает нас от жара и ядовитых испарений, однако же силы наши не безграничны. Мы должны соблюдать осторожность при продвижении вперед — и ни в коем случае не торопиться.
Он замер и обернулся ко мне, внимательно глядя мне в лицо:
— Почему? Чего нам бояться? Скажи мне, Балтазар. Он слишком хорошо знает меня. Я ничего не могу от него скрыть.
— Мой принц, — сказал я, отводя его в сторону — подальше от короля и всех остальных, — я не могу подобрать имени своему страху, а потому не хотел и упоминать об этом.
Я расстелил карту на обломке скалы, и мы оба склонились над ней. На нас почти никто не обращал внимания: только король наблюдал за нами с сомнением и подозрением, нахмурившись и сдвинув брови.
— Притворитесь, что обсуждаете со мной дальнейший путь, Ваше Высочество. Я вовсе не хочу волновать вашего отца без нужды.
Эдмунд, бросив на короля обеспокоенный взгляд, уступил моей просьбе, громко осведомившись о том, где мы в данный момент находимся.
— Видите руны, начертанные на карте возле этого озера? — тихо сказал я. — Я не могу сказать, что они значат, но когда я смотрю на них, душу мою наполняет ужас.
Эдмунд пристально разглядывал рунную надпись:
— И ты совсем не знаешь, что они говорят?
— Их смысл утрачен за века, мой принц. Я не могу расшифровать их.
— Быть может, они просто предупреждают о том, что по этой тропе трудно идти…
— Может быть, и так…
— …но ты так не думаешь.
— Эдмунд, — ответил я, чувствуя, что заливаюсь краской от смущения, — я и сам не знаю, что думаю. На карте нет знака опасного пути. Как вы видите, вдоль берега озера идет широкая дорога, по которой с легкостью пройдет и ребенок.
— Но эта дорога могла быть завалена обвалом. За время нашего похода мы такого насмотрелись, — сумрачно заметил Эдмунд.
— Верно, но тот, кто создавал эти карты, сделал бы соответствующую отметку на ней, если бы подобное случилось в те времена. Если же это случилось позже, он просто не мог об этом знать. Нет, если эти руны призваны предупредить нас об опасности, опасность эта существовала уже тогда, когда создавалась карта.
— Но это же было так давно! Конечно же, никакой опасности уже нет. Все мы сейчас похожи на игрока в рунные кости, которому не везет в игре. Должно же и нам когда-то начать везти. По-моему, ты тревожишься понапрасну, Балтазар, — прибавил Эдмунд и, рассмеявшись, хлопнул меня по плечу.
— Надеюсь, мой принц, — серьезно ответил я. — Но, прошу вас, окажите мне снисхождение. Развейте глупые страхи некроманта. Продолжайте путь с осторожностью. Пошлите вперед солдат, чтобы они разведали местность…
Тут я заметил, что на нас смотрит король.
— Да, разумеется, — оборвал меня Эдмунд, раздосадованный тем, что я посмел напоминать ему о его обязанностях. — В любом случае я бы так и поступил. Я расскажу об этом деле отцу.
О Эдмунд… если бы я тогда сказал больше! Если бы ты сказал меньше… если бы… Вся наша жизнь состоит из таких «если бы».
— Отец, Балтазар полагает, что дорога, идущая по берегу озера, может быть опасной. Оставайтесь со своим народом и позвольте мне взять солдат…
— Опасность! — воскликнул король, и в глазах его вспыхнуло то пламя, которое, казалось мне, давно угасло. И надо же было пламени этому разгореться так ярко именно теперь! — Опасность, а ты говоришь, что я должен оставаться в последних рядах! Я король. Или, по крайней мере, я был королем.
Глаза старика сузились.
— Я заметил, что ты — несомненно, не без помощи Балтазара — пытаешься лишить меня верности моего народа. Я видел, как вы с этим некромантом шепчетесь о чем-то в самых темных углах, как вы плетете интриги и заговоры. Но это у вас не пройдет. Мой народ последует за мной — он всегда шел за мной!
Я слышал это. И слышали все. Слова короля — слова обвинения — прогремели под сводами пещеры подобно грохоту обвала. Я едва не бросился на старого короля — я чувствовал жгучее желание заткнуть ему рот… если не задушить его голыми руками. Мне не было дела до того, что он думал обо мне. Но сердце мое терзала жгучая боль — я видел, какие страдания причиняют Эдмунду эти несправедливые обвинения.
Если бы этот венценосный глупец знал, как верен и предан ему его сын! Если бы он видел, как все это время Эдмунд шел рядом со своим отцом, как терпеливо слушал безумную и бессмысленную старческую болтовню, если бы он видел, как Эдмунд снова и снова отказывался от власти и королевского венца, хотя Совет на коленях умолял его принять власть над народом Кэйрн Телест! Если бы…
Но нет, довольно. Не должно говорить дурно о мертвых. Я могу только предположить, что эти обвинения были следствием того, что у короля помутился рассудок.
Эдмунд смертельно побледнел, но, когда он заговорил, в его голосе было спокойное достоинство:
— Вы превратно поняли меня, отец. Я вынужден был принять на себя некоторые обязанности и принимать необходимые решения во время вашей недавней болезни. И власть принимать эти решения я взял на себя неохотно, что может подтвердить, — он жестом обвел людей, потрясенно смотревших на своего короля, — любой из собравшихся здесь. Нет человека, который радовался бы более, чем я, тому, что вы снова заняли свое законное место — место правителя народа Кэйрн Телест!