Война и антивойна

Однако в конце семидесятых — начале восьмидесятых годов, когда массовому обществу Второй волны бросили вызов технологии, идеи и общественные формы Третьей волны, подул свежий ветер. Как мы видели, небольшим группам думающих людей в вооруженных силах США и в Конгрессе стало ясно, что в американской военной доктрине что‑то в корне неправильно. В гонке за увеличение дальнобойности, скорости и поражающей силы оружия были достигнуты уже все практически значимые пределы. Борьба с советской мощью привела к ядерному пату и к бессмысленной угрозе «гарантированного взаимного уничтожения». Был ли способ победить Советский Союз без применения ядерного оружия?

Развитие современной войны — войны индустриальной эпохи — достигло своего решающего противоречия. Нужна была настоящая революция военной мысли, революция, отражающая новые технологические и экономические силы, вызванные Третьей волной перемен.

Глава 7. Воздушно — наземная битва

Дон Старри — высокий здоровенный мужчина, седой, сероглазый, очки в металлической оправе и спокойно — непререкаемый голос. Он любит плотничать и малярничать в своем уединенном летнем домике в горах Колорадо. Он дотошно каталогизировал свою библиотеку из 4000 томов. Раз в год он со своей женой Летти ездит в Канаду на Стратфордский шекспировский фестиваль. Он выглядит как ректор университета — которым он когда‑то некоторое время и был, хотя университет этот был необычный.

Старри возглавлял интеллектуальные усилия, которые помогли поднять армию США из черной дыры деморализации после вьетнамской войны до блестящего успеха войны в Заливе. Он помог успешно реструктуризовать один из самых больших, забюрократизированных и неподатливых в мире институтов — задача, с которой очень немногие капитаны индустрии, имеющие дело с куда менее громоздкими и сложными организациями, смогли справиться.

На самом деле тень Старри, неизвестного широкому миру, нависала над иракским диктатором Саддамом Хусейном в течение всей войны в Персидском заливе. Потому что это Донн Старри и Дон Морелли, как мы уже знаем, начали думать о военной доктрине Третьей волны за десять лет до начала этой операции.

Старри был дитя Великой депрессии тридцатых годов. Отец его какое‑то время работал в мебельном магазине и в местной газете в тяжело пораженной кризисом сельскохозяйственной глубинке Канзаса. Но он еще был офицером национальной гвардии Канзаса, и Донн стал талисманом воинов выходного дня у себя в родном городке.

В 1943 году пламя Второй мировой войны охватывало мир, и Донн записался добровольцем в армию, горя желанием сражаться. Но сообразительный сержант почти сразу отметил его как офицера по технике. Сержант выдал Старри пачку книг и велел ему запереться на три недели в комнате и их прочесть.

Старри, — сказал сержант, — будешь держать экзамены в Уэст — Пойнт.

Старри начал возражать, объясняя, что рвется на фронт, и тогда сержант высказался так:

Я тебе одну вещь скажу. Война вечно тянуться не будет. Я в армии с Первой мировой, и армии всегда будут нужны хорошие офицеры. Сейчас из тебя офицер никудышный — ты еще желторотый новобранец. Но ты поедешь туда и будешь учиться.

Когда Старри окончил военную академию в чине второго лейтенанта, был 1948 год. Война кончилась, и он оказался молодым офицером в демобилизующейся армии.

Старри рос в чине по обычной лестнице — от командира взвода и роты до офицера штаба батальона. Специалист по бронетехнике, он служил в Корее в пятидесятых годах офицером разведки при штабе Восьмой армии. Когда в шестидесятых США ввязались во вьетнамскую войну, Старри служил в армейской группе анализа бронетанковых частей и их функций. Позже, уже полковником, он командовал знаменитым Одиннадцатым броненосным кавалерийским полком во время американского вторжения в Камбоджу в 1970 году. Там в стычке у взлетной полосы возле Сну — ола он был ранен северовьетнамской гранатой. Американская катастрофа во Вьетнаме и в особенности общественное презрение, обрушенное на возвращающиеся войска гневно разделенной надвое страной, ожесточили многих офицеров и ветеранов. Вооруженные силы обвиняли в злоупотреблении наркотиками, коррупции, зверствах. Люди, героически сражавшиеся, были заклеймены как «убийцы младенцев». Как же случилось, что самые передовые технологически вооруженные силы в мире, выигравшие так много схваток обычным оружием в Северном Вьетнаме, потерпели поражение от плохо одетых и кое‑как экипированных бойцов коммунистической страны третьего мира?

Травма из джунглей

Американские вооруженные силы, подобно «Дженерал моторз» или Ай — би — эм, были идеально организованы для мира Второй волны. Как эти корпорации, они были рассчитаны на сосредоточенные, массовые, линейные операции, управляемые сверху вниз. (И действительно, войной во Вьетнаме даже в мелочах руководили прямо из Белого дома, и президент иногда лично выбирал цели для бомбардировщиков.) Они были сильно забюрократизированы, их раздирали подковерные войны и грызня соперничающих структур. Эти силы отлично справлялись, пока северные вьетнамцы проводили масштабные операции в духе Второй волны. Но они совершенно не годились для партизанской войны — по сути, войны Первой волны в джунглях.

То, что Старри называет «печальным опытом армии во Вьетнаме», имело все же один положительный эффект. Этот опыт привел к беспощадному самоанализу, куда более глубокому и честному, чем это бывает в большинстве корпораций. Вьетнамская травма, как утверждает Старри, «так глубоко впечаталась в ум каждого, что все были согласны предпринять что‑то новое и иное».

Кризис казался еще хуже, если посмотреть на баланс военных сил в Европе. Пока Америка увязала во Вьетнаме, Советы использовали это десятилетие для модернизации своих танков и ракет, для усовершенствования своей доктрины и наращивания живой силы в Европе. Если силы США не могли разбить северных вьетнамцев, какие шансы были у них против Советской Армии?

Холодная война оставалась господствующим фактором международной жизни. Соединенные Штаты терпели унизительное поражение; Советский Союз не проявлял никаких признаков грядущего распада. В Москве у власти оставались Леонид Брежнев и коммунистическая партия. А советские вооруженные силы оставались той же трехсоткилограммовой гориллой на свободе.

Загнать джинна в бутылку

Поскольку так велики были неядерные армии Советов и восточного блока, поскольку численное превосходство в танках Востока над Западом было подавляющим, стратеги НАТО не видели, как могли бы их куда меньшие силы отбить нападение Советов на Западную Европу, не прибегая к ядерному оружию. И действительно, практически все сценарии НАТО по обороне Германии предусматривали применение ядерного оружия уже с третьего по десятый день начала советского наступления. Но если бы были применены ядерные боезаряды, они уничтожили бы большую часть той самой Западной Германии, которую НАТО полагалось бы защитить.

Более того, неустранимая угроза эскалации от тактического ядерного оружия местного действия до полной глобальной ядерной перестрелки заставляла по ночам гореть свет в окнах Пентагона, в штаб — квартире НАТО в Брюсселе, да и в Кремле тоже.

Такова была глубокая дилемма, с которой встретился Донн Старри, когда в 1976 году был назначен командовать Пятым корпусом армии США в Герма- нии, то есть в самом уязвимом месте всей Европы. Здесь, возле ущелья Фульда близ города Кассель, находилась наиболее вероятная точка первой атаки Советов, если разразится война. Если бы началась ядерная война, она вполне могла начаться отсюда. Короче, Старри оказался тем человеком, которого Запад выставил против огромной мощи Советов.

Для Старри главная проблема была ясна: никто не должен выпустить ядерного джинна из бутылки. Поэтому Запад должен найти способ защитить себя против подавляющего численного превосходства Советов без ядерного оружия. К моменту, когда он прибыл в Германию принимать командование, он уже был уверен: неядерная победа возможна. Но не с помощью традиционной доктрины.